Граф Калиостро

"Ослабел маг, мягок, лик бледен, -- оглядел Кривцов графа...
– - А камень-то философский, господин маг, уже найден..."

– - Мой друг, но сплав не остывает, -- приложил Калиостро пухлую ладонь к колбе. Его заерошенные брови жалобно сжались, и он так посмотрел на Кривцова, точно у него искал помощи:

– - Мне даже кажется, он стал горячее. Едва теплым было стекло. Кривцов сказал:

– - О нет, почтенный кавалер, ваш сплав охлаждается.

– - Не правда ли? Благодарю вас. Вы можете идти... Я один буду ждать первого кристалла, мне кажется, мне ка...

Кривцов поспешно вышел из кабинета.

– - Мне кажется, что тут действительно золото, -- договорил граф уже себе самому.

А бакалавр вбежал на антресоли. Он вспомнил, что Жако и Жульен увезли в карете восковую куклу, механическую Beнеру. Там, в верхних покоях, в дальних горенках, -- Феличиани одна.

По лестнице навстречу бакалавру спускался дворецкий Африкан с зажженным канделябром.

– - Amore, Amore, -- тихо смеясь, затормошил Кривцов старика.

– - Да пустите вы, сударь, пожару наделаете. С ума посходили... То козлом прыгаешь, то воешь... Перья скрыбут, в стеклянных горшках варева кипят, боярин спозаранок по городу гоняет -- как есть гофшпиталь для умом скорбящих.

– - Amore!
– - крикнул бакалавр и мраморному Сократу, -- Дедушко плешивый, -- любовь!

В графские покои дверь приоткрыта. Сердце бакалавра заколотилось: "Чего я боюсь? Там ты, любовь, мечта". И вступил в прихожую, и тут же наткнулся на медную попугайную клетку.

А в клетке, сгорбившись в желто-зеленой ливрее, сидит на корточках носатый Жульен. Дико взъерошены перья, вертит клювастой головой, насмешливо крикнул:

– - Прочь, дурак, прочь! Кривцов толкнул клетку ногой.

– - Почудится тоже подобная нечисть...

Попугай закракал, -- забился о прутья, ломая костлявые крылья.

Третья дверь, дверь Санта-Кроче, любви, мечты, философского камня, -- растворена настежь.

В покое Феличиани горит свеча, брошена книга на кресла, точно тут только что были. Но Феличиани не видно... А, вот она, на высокой постели, укрыта с головой лебяжьим белым покрывалом, оно чуть подымается от дыхания.

– - Госпожа моя, радость, сударушка!
– - прислушался Кривцов к ровному дыханию спящей.

– - Проснись, я пришел.

Дрожа от щемящей сладости, он стал отнимать покрывало с ее лица.

– - Ты сказала три буквы -- А, М, О.
– - а я отвечаю...

– - Ре-ре-ре, -- вдруг прохрипело с постели. Покрывало заежилось, откинулось, и голый Жако, -- косматая обезьяна, бурая шерсть, плешины на заду, хвост облезлый, -- выпрыгнула на постель, полезла, кривляясь, к потолку по шпалерам.

– - Амо, амо,-- бессмысленно повторил Кривцов.

– - Ре-ре-ре, -- оскалилось чудовище, сорвало с гвоздя шляпу, -- швырнуло.

– - Обман!-- вскричал бакалавр, выхватив шпагу из ножен. Обезьяна вскочила на окно, перелетела в чулан Калиостро.

Трости, треуголки, башмаки, связки тяжелых бумаг, болванки для париков бомбардировали Кривцова. Попугай закружился вокруг его головы, норовя клюнуть в темя. Обезьяна запустила дубовым стулом. Бакалавр защищался шпагой.

Тут откинулась крышка сундука, -- с визгом выскочила оттуда Санта-Кроче. Кривцов ударил куклу эфесом по голове, треснули черепки, жалобно звеня полопались пружины и Санта-Кроче упала навзничь в сундук, зазорно кинув кверху восковые ноги.

ВОЛШЕБНЫЙ ИСПАНСКИЙ ПЛАЩ

Преданья старины.

Со шпагой в руке, -- рыжие волосы вздыблены, бакалавр вбежал в кабинет канцлера.

Подперев кулаками щеки, Калиостро смотрел на остывающий сплав.

– - Где Санта-Кроче?
– - задыхаясь выговорил бакалавр.

Граф что-то бормотал, склонясь над колбой.

– - Калиостро, я спрашиваю тебя, где Санта-Кроче?

И ударил графа по плечу эфесом. Калиостро содрогнулся, оглянулся, оскаленный.

– - Нападение! На безоружного! Варвар, что тебе надобно?

– - Санта-Кроче...

– - Тебе нет дела до нее, московит...

– - Я не выпущу тебя, Калиостро, я убью тебя, если ты не скажешь, куда спрятал Феличиани.

Дрожа с головы до ног, он подступил к магу, острием шпага коснулся его двойного подбородка.

Калиостро косолапо и медленно отступил. Под нависшими веками сверкнули, погасли глаза.

– - Вы обезумели, господин секретарь, что вам надобно?

– - Истину.

– - Истину? Но вы видели ее еще на Гороховой, в гостинице. Я вожу мою истину в дорожном сундуке.

– - Не издевайся!
– - взмахнул шпагой Кривцов.
– - Твоей кукле я размозжил голову... Где живая?

– - А, так вы знаете мой маленький секрет?.. Хорошо... Я скажу, где живая Санта-Кроче, если вы не будете угрожать... Дайте мне сесть... Видите ли, история эта... Да садитесь же и не держите шпагу так близко предо мной, я не могу повернуть головы... История живой Феличиани очень любопытна... Успокойтесь, молодой кавалер, я ее не прятал, больше того, она...

Граф Феникс прищурился и поманил кого-то согнутым пальцем из-за спины Кривцова:

– - Феличиани, поди же сюда.

– - Она тут?
– - метнулся бакалавр.

– - Да вот она, за вами.

Кривцов оглянулся. Калиостро мгновенно вырвал шпагу.

– - Так будет покойнее, любезный кавалер. Теперь будем вести наш диспут.

Граф развалился в креслах, играя отнятой шпагой. Сталь сверкала, выгибалась дугой.

– - Попрощайтесь навсегда с Санта-Кроче. Вчера ночью я переплавил ее в золото. Феличиани уже остывает.

Слезы горечи, ярости потекли по впалым щекам бакалавра...

– - Как, вы плачете, мой бедный друг?.. Допустим, что я обманул вас, допустим, что поступок с вашей шпагой предательский, допустим даже, что я лжец, но скажите, кавалер, что есть истина? Разве более привлекательна истина, которую вы обрели в темной каморке: чахлую Венеру, всю в морщинах... Уверяю вас, у нее старая и дряблая кожа... Ваша мечта оказалась изнурительной чахоткой. Моя Санта-Кроче прекраснее той, живой, хотя она из воска и на шарнирах.