Граф Орлов и мелкий фюрер

Они сидели на маленькой кухоньке и пили чай. Ане было ужасно неловко красть Александра у остального мира, да ещё и не использовать в личных целях (ибо стыдно и боязно), но мужчина все попытки завернуть его домой смял одним укоризненным взглядом и категоричным “Я так хочу”.

Саш… - начала Аня и замялась.
– Мы сегодня о принципах заговорили… что это было за время?

Когда у меня остались только принципы?
– проницательно спросил Александр и отхлебнул чай. Было видно, что разговор не слишком ему приятен.

Да. Оно ведь у тебя было, правильно? Извини, что я спрашиваю, - замямлила девушка и поступила, как и в любой стрёмной ситуации, - сказала правду.
– Просто я хочу о тебе побольше узнать. Но если ты не хочешь рассказывать, то не надо!

Когда я служил в армии произошёл интересный случай, - начал Александр, не обращая внимания на Анин лепет, - У нашего прапорщика пропали часы. Часы по закону жанра были не простые и даже не золотые, а награда командования за какие-то заслуги перед отечеством. Наш прапор был патриотом и человеком старой закалки и очень дорожил такими вещами. Он или носил часы на левой руке или запирал в своём кабинете. Так получилось, что в день пропажи Егор Степаныч отправлял меня в свой кабинет, уже не помню, зачем. Мы друг к другу очень хорошо относились, и он мне доверял, - Александр прервался, чтобы похрустеть грецким орехом и запить чаем.

– А вечером Егор Степаныч уже недосчитался своего имущества. Ключи не давали никому, кроме меня. Егор Степаныч, может, и рад был верить моему слову, но не мог. Меня на сутки определили в карцер. Ты же знаешь, что такое карцер?
– мужчина глянул на Аню, и та кивнула, глядя на него огромными глазами.

Александр ронял короткие и безэмоциональные фразы, а Аня слушала, затаивая дыхание.

После этого случая в казарме стали пропадать вещи, - продолжил мужчина.
– И не только вещи. Пропадали деньги, не досчитывались сух. пайков, формы. Мне давали наряды вне очереди, отправляли в карцер, грозились земным и небесным судами. Пару раз тёмную устроили. Говорили: признайся, по закону осудим, зато жив останешься. Я не признавался. А потом со склада пропал десяток винтовок. Я тогда находился в лазарете под присмотром врачей и никак не мог быть причастен. Начальство задумалось. Со мной осталась дежурить новенькая медсестричка. После отбоя я пить захотел сильно, - Александр сделал большой глоток из своей кружки, словно пытался заглушить жажду, мучившую его десять лет назад. Всё время рассказа он изучал взглядом гудящий холодильник и на Аню не больше смотрел.
– Слышу шум. Выползаю по стене из комнаты. Голова кружится, не вижу ни черта. За дверью медсестричка плакала, и ругался кто-то. Думаю: “совсем у кого-то крыша съехала”. На столе стояла бутылка “Ессентуков”, как сейчас помню, кому-то с гражданки приволокли. Сестричка симпатичная была, ей многие подарки несли. Взял я эту бутылку, воду оттуда выхлебал и пошёл к двери. В коридоре какой-то хмырь сестричку к стене прижал, она урыдалась вся, а вырваться не может, у того урода финка. Он на открытую дверь начал поворачиваться, и я ему со всего маху бутылкой по голове. Он упал. Я рядом по стеночке сполз. Сестричка убежала, - Аня сжала в руках кружку и стала слушать дальше, во все глаза глядя на Александра.
– Урода повязали и прижали. Этот хмырь был наркоман со стажем, он за дозу мать родную продал бы. В карцере без дозы сломался и всё рассказал. Его взяли в оборот какие-то сектанты, сначала брали по мелочи, потом Карты местности выменяли, попросили оружие. Этот у… урод со сторожем химией поделился, сказал обезболивающее новое. И когда мужика накрывало, брал ключи, какие хотел… и финка тоже ворованная была. Вот так всё и вскрылось. А если бы я тогда “сознался”, меня бы… словом, плохо было бы. А прапорщик мне те свои часы подарил.

Александр, наконец, посмотрел на Аню, и она с отчаянным выражением лица пересела к мужчине на колени, крепко обняла руками, уткнулась лицом в грудь, прижалась.

Ну что ты?
– Александр с нажимом погладил девушку по спине, ощущая уют и непривычное умиротворение. Реакция Ани была ожидаемой, но всё равно выбила из колеи неизменной искренностью и яркостью.

Аня сопела и не отвечала. Она не плакала, но всем существом пребывала в абсолютном смятении. Она сейчас готова была костьми лечь, грудью встать за своего бесценного Сашу. Ну как так?! Как Сашу в карцер?! Его нельзя бить! Он же самый честный, самый добрый, и девушку защитил! Но вот он здесь, живой, здоровый, улыбающийся Сашенька, с ровно стучащим сердцем.

Если бы ты родилась парнем, ты бы там ещё не такое из принципа устроила, - попытался пошутить Александр, когда Аня от него немножко отлипла.
– Не так всё было страшно.

Не знаю, - задумчиво ответила девушка.
– У меня тоже есть история. Не чета твоей, конечно, но тоже о принципах, - она снова прижалась щекой к широкой груди Александра.
– Я в школе возмущалась, что ребята мусорят, заставляла поднимать брошенные фантики, поднимала сама. А один раз меня на улице старшеклассник спросил: “Ты Аня из шестого?”. И прямо передо мной швыряет в грязь какую-то бумажку.

Александр снова погладил девушку и ненадолго сжал челюсти. В нём проснулось давно забытое, примитивное и тривиальное желание набить морду. За ту маленькую испуганную девочку, Аню из шестого, которую он знал только по фотографиям, и которая наверняка того стоила.

Твари есть везде, Mi gozo*, - сказал мужчина.
– Из-за них ни в коем случае нельзя грустить.

– Да, - согласилась Аня, не меняя позы.
– Только бумажку я так и не подняла.

Александр конечно понял, что имела в виду девушка, но ничего не сказал. Люди порой сами не знают, на что способны.

Расставаться в тот вечер им обоим отчаянно не хотелось.

========== 16. О дне влюблённых или клин клином. ==========

Несмотря на то, что День Святого Валентина был придуман гомосексуалистами в честь священнослужителя, боровшегося за права так называемых меньшинств, этот праздник ждут и традиционные пары. Ждут с трепетом – день влюблённых же – и нервной дрожью, ведь нужно выбирать подарки! Аня Дня Влюблённых не ждала, её приковал к постели подлый грипп. Она чихала, кашляла, затёрла нос до кровавых ранок и вот уже четыре дня сидела дома. Александра на выходных девушка к себе не пустила, потому что нечего бациллы ловить. Зато болезнь дала ей официальное разрешение на заваливание Саши неограниченным количеством сообщений, звонков, картинок и смайликов. Он в ответ присылал Ане скобочки и фотографии Вия. Греметь соплями на весь универ не хотелось, поэтому студентка-недоучка решила не покидать свою квартирку и в понедельник. Она валялась в разворошённой постели и сонно моргала на экран телефона. Стрелки часов показывали половину двенадцатого. Дёргать Александра после утреннего телефонного разговора было, всё же, как-то совестно. Ещё полчаса ленивого моргания, и телефон в руке начинает производить вибрацию.

Александр Орлов: «Ты как?)».

Анна Самошина: «Сопли везде. Это потоп. Наводнение. Цунами. Это всё происки инопланетян, они проникли в мой организм, размножились и пытаются поработить мир!».

Александр Орлов: «Просто грипп разбудил в тебе настоящего фюрера;)».

Анна Самошина: «Неправда! Я маленькая и несчастная! Это всё инопланетяне, я точно говорю!))))».

Александр Орлов: «Эх ты, несчастье. Завтра приду проведать)».

Анна Самошина: «Мои бациллы будут очень рады новому телу».

Александр Орлов: «А ты не будешь рада?».

Анна Самошина: «Нет конечно. Ты же заболеешь!».

Александр Орлов: «Я не заболею. И я приду. Жди».

И он вышел из сети! С Ани разом слетела вся сонливость, потому что в квартире не убрано, в холодильнике пусто, вещи на полу нужно перешагивать, а он, видите ли, придёт! Тут уж не до кашля…

Во вторник Аня стала нервничать ещё с утра. Овощи режутся криво, вода в кастрюле как-то неправильно булькает, а на полу соринка! Ужас же! Хоть сопли не текут, и то хлеб. Хлеб! Надо же было купить хлеб! Но на улице же холодно…

Анна Самошина: «Сашенька, ты во сколько придёшь?»

Александр Орлов: «Сразу после пар)»

Анна Самошина: «Саш, а можно тебя попросить? Купи пожалуйста хлеба. А то я забыла».

Александр Орлов: “Чувствую себя образцовым мужем”.

Аня на это ответила смайликом, потому что была уверена: данную тему развивать не стоит, если только ты не хочешь лишиться второй половинки. Никаких разговоров о свадьбах, общих детях или совместном будущем. Предложение прозвучало – на него нужно отвечать. Нет предложения – говорить не о чем. Аня не сомневалась ни в себе, ни в Александре, но она хорошо знала, что планы, не подкреплённые железной уверенностью – можно сказать, верой – очень любят рушиться и испаряться. А быть уверенной в чём-то на сто процентов двадцать четыре часа в сутки ежедневно девушка не умела. Потому не загадывала вовсе. Всё идёт, как идёт, главное, пусть не останавливается. Желательно ещё, чтобы завтра всё было лучше, чем вчера, и вот это в её руках. Точнее, в её настроении. К четырём часам Аня уже извелась. Когда в половине пятого кто-то позвонил в дверь, девушка понеслась открывать, даже не спросив, кто там.

На пороге естественно стоял Александр. С маленьким букетиком тюльпанов, объёмистым пакетом и совершенно неотразимой улыбкой.

– Привет, - кашлянула Аня и пропустила гостя в квартиру.

– Привет-привет, симулянтка, - весело ответил мужчина, снимая пальто. Пакет временно стоял на табурете, а нежные маленькие тюльпанчики перекочевали в Анины руки.

– Я не симулянтка! Спасибо, это такая прелесть, - сипловато протянула девушка, восторженно улыбаясь.

Как только Александр разулся, Аня прилипла к нему намертво. Мужчина, немножко отвыкший от неё за пять прошедших дней, обнял маленькие тёплые плечи.