Граф Орлов и мелкий фюрер
Шрифт:
– За это тоже спасибо, - улыбаться Граф и не думал.
Ани только и хватило на то, чтобы кивнуть и скрыться в подъезде. И ни надписи, ни сквозняки вечер почему-то не испортили. И спать как-то расхотелось. Зато захотелось улыбаться. Им обоим. Сразу. Тепло ведь может быть не только от шарфа, правда?
========== 10. О двух неделях счастья или кто кого пригласил. ==========
Москву под Новый Год замело. Не просто замело, а занесло, прямо-таки завалило снегом. Временами он начинал подтаивать, и это было весьма и весьма печально. Аня ругалась под нос, соскабливая с сапог грязь или поскальзываясь на заледеневшем асфальте, а у Александра останавливалось сердце, когда он пытался её поймать. Зато снежками кидаться было весело! И не важно, что на них бабушки
Александр бы тоже так косился, если бы сам в действе не участвовал. Но Аня после первого же свидания свыклась с мыслью, что преподу вроде как можно тыкать, за руку держать, обнимать, целоваться и даже кусать аккуратненько, расслабилась и начала вести себя как… Аня. Другого описания Александр даже подобрать не мог. Во-первых, его так искренне только близкие родственники обнимали да и те не так часто, как Самошина. Она приходила в университет пораньше или оставалась после пар и просачивалась к нему в аудиторию, непосредственно заявляя, что она очень-очень соскучилась и вообще у неё тактильный голод. Подходила к креслу преподавательскому, обнимала со спины, ставила подбородок Александру на плечо и спрашивала, чем может помочь. Мужчина сначала вежливо отказывался, но уже на третий день усадил девушку рядом с собой проверять работы однокурсников. И не только их. Аня в силу отсутствия опыта и недостатка знаний проверяла медленно, каждую минуту что-нибудь спрашивала, иногда хихикала и всё время отвлекала интересными разговорами, но дело всё равно шло быстрее, чем без неё. Обращалась с вопросами по заданиям других преподавателей. А когда она не могла прийти, становилось скучно.
Всё это было странно для Александра. Вот, казалось бы, девушка. И подарки ей не нужны, и по кафешкам они за эти две недели больше не ходили. Зато он знает, где она живёт, и даже заходил один раз на чай. А теперь сидят вместе, тетради проверяют. Ясное дело, «чай» был именно чаем, ничего крамольного, не считая поцелуев у подъезда и на кухне. И розы Александр девушке всё-таки подарил, нежно-розовые, из принципа не одну, а пять. Аня тогда весь вечер на него смотрела сияющими глазами и призналась, забавно запинаясь, что до этого дня вообще розы не любила… но розовая роза на языке цветов означает влюблённость, а ещё конкретно вот эти, подаренные, пахнут очень вкусно и вообще, они очаровательно-волшебные. И сам Александр тоже. Волшебный, да.
Ещё одно Анино отличие: говорить, о чём думаешь, как бы глупо ни звучало. Подумала, что мужчина у неё волшебный, замечательный и самый лучший, так об этом и сказала. И что волосы замечательные, их перебирать очень здорово, и что улыбается Саша здорово, и что голос завораживает… Первое время Александр совершенно терялся. Вроде как, это он комплиментами должен сыпать, а не наоборот. Он и сыпал. Аня сразу улыбалась, лезла обниматься, всячески ластилась. Ну, и снежками в мужчину кидалась на улице. Они даже снеговика слепили на выходных. Александр бы забеспокоился из-за резких изменений в поведении девушки, но на парах она по-прежнему демонстрировала всем желающим и не очень своё остроумие и начитанность.
При всём этом назвать Аню ребёнком было никак нельзя. Не после того, как она спела штук двадцать песен Высоцкого самой разной тематики, а потом разбавила песнями военных лет и походными. И тут же, без перехода, стала рассуждать о том, что не воспринимает смерть и не рыдает от долгой разлуки с дорогими людьми, при этом всегда невероятно радуясь любой встрече. Не после её «спасибо» тогда, после ресторана.
Аня же на эти две недели забросила мысли о всякой фигне и была очень счастлива. Только сообщениями Саше старалась не сильно надоедать. А он такой замечательный оказался. Ну совершенно невероятный! Слова такие добрые говорил искренне, двери открывал, объяснял всё терпеливо, слушал внимательно и даже в песнях подпевал. Сказал, на гитаре даже немножко играть умеет! Согласился с Аниной теорией пластичности будущего,
на обнимашки всегда отвечает, и руки у него надежные, как щитом от всего отгораживают. Целоваться учит… Не то, чтобы Аня совсем уж не умела, но опыта у неё было определённо гораздо меньше.Вот и сейчас мужчина её руки, на его груди скрещенные, погладил, повернул голову, коснулся губами её губ мимолётно, как бы напоминая, что так здороваться тоже можно. А у Ани голова кругом, и на словах сосредоточиться вообще невозможно.
– Мне сказали, ты участвуешь в новогоднем концерте.
– А. Ну да, - ответила девушка и – не удержалась – чуть потёрлась носом о голубую рубашку Александра. Хорошо, что она косметикой не пользуется и мужчину не испачкает!
– Меня интересует, почему я узнал это от третьих лиц, - ровно произнёс Александр и снова повернул голову в Анину сторону.
– А я не сказала? – изумилась студентка. – Прости!
– Ты не фюрер, ты партизанка, - вздохнул мужчина, выпрямляя спину. – Садись. Я хотел тебя на этот вечер пригласить кое-куда, а ты…
– А давай, я тебя приглашу! Сюда, в универ! В пятницу в полшестого! – Аня быстренько села на предложенный стул и хлопнула ресницами.
– Интересное предложение, - признал Александр и наконец-то улыбнулся. – Лилии, розы, тюльпаны?
– Чего? – немножко не въехала девушка. Точнее, въехала, но лучше бы уточнить.
– А, точно, ты же розы не очень любишь…
– Саш, я заранее люблю всё, что ты мне подаришь, но во-первых, у меня ещё те розы живы, а во-вторых… ну, ты же нас выдашь, - зачастила Аня. Насчёт роз она слукавила, цвела только одна, она позже всех раскрылась. Остальные благородно засохли и были выброшены к величайшему Аниному сожалению.
– Ты не хочешь, чтобы кто-то знал о наших… отношениях? – поинтересовался мужчина. Слышать это от открытой, патологически честной Ани было странно. Она его стесняется? Она в нём неуверенна? Она неуверенна в себе? Девушка посмотрела на Александр несчастными глазами.
– Саш… ты замечательный, ты самый-самый лучший… но они же будут говорить, а я абстрагироваться не смогу…
– Что будут говорить? – подтолкнул Александр. Он не любил долгие паузы.
– Что я за оценку на всё готова. Что ты со студентками… служебным положением пользуешься. Я понимаю, что это всё должно быть незначительно… но это страшно, Саш, - Аня продолжала смотреть на мужчину, но взгляд её изменился.
Ушла вся эта «несчастность» побитой собаки, голос стал на пару тонов ниже, лицо серьёзнее. Даже говоря о печальных событиях, девушка редко отказывалась от беспечной манеры речи, и Александр ей поверил. Возможно, для впечатлительной Ани сплетни действительно могли стать чем-то страшным. Да и работе его повредят почти наверняка.
– Ладно, приду без цветов, - сдался мужчина. – Но ты будешь должна мне танец.
– Я танцевать не умею! – взвилась Аня, возвращая в голос и жесты панику пополам с тоской. Серьёзная тема закрыта, можно дурачиться.
– У тебя два дня, чтобы научиться, - безапелляционно заявил Александр и щёлкнул студентку по носу.
Она попыталась возмутиться, но тут же звонко рассмеялась. Что она умела, так это переключаться с неприятных тем. Придётся учиться. Нельзя же Сашу опозорить…
========== 11. А снег идёт или лучший мой подарочек это ты. ==========
– Девочки, девочки, никто не видел Николай Палыча? – грузная преподавательница бальзаковского возраста металась по аудитории мешая студенткам готовиться и способствуя растлению студентов, толпящихся за дверью.
– Не видели, Лизавета Аркадьевна, - отозвалась Юля. – Попробуйте в тридцать девятой посмотреть!
Получилось, правда, неразборчиво из-за шпилек, которые девушка в зубах держала. А Аня предлагала их подержать! Ну и что, что уже одну уронила, ей просто голос Саши из коридора послышался. Нет, ну а вдруг он пришёл уже, а Аня сидит в плену у подруги сади… визажистки с одним накрашенным глазом и кучей заколок в залаченых волосах! Ужас же натуральный. Вернее, учитывая количество косметики, на Анином лице, искусственно созданный. Но всё равно ужас.