Граф Орлов и мелкий фюрер

– Мимо текла, текла река*, - вдруг запела Аня.

– Плыли куда-то облака, - подхватила её мама.

Александр слушал. Он слушал и всё отчётливей понимал: эти люди дышат каким-то своим, особенным воздухом. Им было положительно плевать на богатства мира - они заполучили бы их, если бы захотели. Они и получали. И раздавали всем, кому могли. Потому так долго длился ремонт, и потому они живут в доме, а не во дворце. Они всё ещё верят честным словам, хоть и с опаской. Они двигают мир в противовес безумцам, возомнившим себя королями Земли. Понемножку, по чуть-чуть, но… Разве же это не чудо? Разве не так должен поступать настоящий человек, а не двуногое прямоходящее?

– Если радость на всех одна, на всех и беда одна**, - затянул семейный дуэт.

Александр снова слушал. Ещё внимательнее, чем прежде. Кажется, проведя день в смешном деревянно-цветочном доме, он тоже вдохнул в себя тот особенный воздух, и всё его тело теперь перестраивалось.

– А если случится, что он влюблён, а я на его пути, - грустно пела Аня.
– Уйду с дороги, таков закон…

– Возьму с дороги большой кирпич и попрошу отойти!
– перебил Андрей Анатольевич, только что вошедший в кухню.

– Нет, - шепнул Александр Ане на ухо, пока старшее поколение смеялось. Девушка непонимающе вздёрнула брови, но промолчала.

***

Когда Родители закрылись в своей комнате и включили телевизор, Аня завернулась в свой плед и прокралась вниз, к Саше. Тот не спал, ждал её, сидя на одеяле в пижамных штанах и майке. Аня подползла к нему по разложенному дивану и укутала в кокон вместе с собой. Александр не мешал, только с интересом наблюдал за манипуляциями девушки. Вий прошмыгнул в незакрытую дверь и распластался на их коленях закормленной колбасой шкуркой.

– Саш, а что “нет”-то?
– спросила Аня, почёсывая коту брюхо.

– Я не попрошу от тебя отойти, - признался Александр, вздохнув.

– В смысле?
– не отставала девушка. Очень хотелось спросить “почему?”, но было боязно услышать ответ.

– В смысле, ты, Анечка, маленькая, а я старенький, мало ли, ты найдёшь кого получше, - объяснил Александр, скрывая за шутками своё волнение. Он дал ей свободу, полную свободу от обязательств.

– Ты дурак!
– тихо возмутилась Аня, несильно стукнув мужчину по ноге.
– Предлагаешь мне переключиться на малолетних идиотов?

– Не идиотов, а молодых, - поправил Саша.
– И я совсем не…

– Молодых идиотов, - фыркнула девушка.
– И ты совсем не старый. Ты замечательный и самый лучший! А этих придурков я что, не знаю, что ли?

– Ань, самой лет-то сколько?
– усмехнулся мужчина.

– А я и не отрицаю, - не смутилась Аня.
– Мне тебя даже немножко жаль, что тебе такая вот я досталась. Так что если ты найдёшь…

– Так что там с Китаем?
– прервал её Александр и успокаивающе погладил сгорбленную спинку.

– А. ну да… - поддалась девушка.

Глупый, глупый Саша. Своим актом прав и свобод он только крепче привязал к себе юное, влюбчивое и восторженное сердце.

========== 19. Ветер перемен или главное, чтобы всё было рядом. ==========

Бабушка. Это слово Александра пугало, пожалуй, даже больше, чем слово «родители», потому что о них он слышал очень-очень много. О бабушках меньше. С одной из них он успел познакомиться ещё вчера. Восьмидесяти семилетняя Эмма Васильевна была не сильно привязана к своей семье, любила своего сына, время от времени высказывала что-нибудь его жене, жила в отдельном домике по соседству и одиночество своё обожала. Все её окна были заставлены всевозможными растениями, а за завесой зелёных листочков виднелись стеллажи с пыльными книгами. Эмма Васильевна всё время выписывала себе новые чтива и всё советовала почитать родственникам, а ещё активно готовила себя и близких к своему отходу в мир иной. Лет пятнадцать уже готовила, по словам Ани. Беседа с ней продлилась не больше двадцати минут. Миниатюрная бабуля скупо порадовалась Аниному приезду, расспросила о госте, приговаривая «хорошо, хорошо», показала пару новых, недавно разученных дыхательных упражнений и дала внучке список книг для ознакомления. И даже в этой чудаковатой старушке, которая искренне верила в негуманоидных ящеров, живущих под землёй, и в шамана, охраняющего Путина, Александр нашёл множество кусочков пазла по имени Аня. Некоторые люди влияют на сознание, просто существуя рядом…

С другой бабушкой – маминой мамой – дела обстояли сложнее. Она целыми днями стирала-убирала-готовила, смотрела вечерами «Пусть говорят» и вышивала крестиком. И отчаянно не хотела умирать. К Марии Викторовне в гости засобирались только в одиннадцать, так что у Ани с Александром было время побыть вдвоём…

Утро началось так. Александр сонно поморгал под урчание только что заползшего на подушку Вия и шуршание грифеля. Продрав глаза, мужчина обвёл взглядом комнату и узрел Аню, компактно скрючившуюся в огромном кресле и что-то усердно трущую пальцами. Она подняла глаза на Александра, и выражение хмурой сосредоточенности исчезло с её лица, уступив смущению и радости.

– Доброе утро, - сказала она, перемещаясь на постель, и наклонилась за поцелуем.

– Доброе, - едва успел ответить Александр, потянувшись навстречу. Как странно, они столько раз встречались по утрам в университете, но ни разу не говорили друг другу «доброе утро».

– Извини, что разбудила, - повинилась девушка и в искупление поцеловала мужчину в чуть колючую щёку. А потом в другую. А потом опять в губы.

– Ты меня не разбудила, я сам проснулся, - возразил Александр, - но было бы здорово просыпаться так почаще.

Он хотел взять Аню за руку, но она не дала – пальцы были серые и уже испачкали майку,в которой девушка спала.

– Я тебя вдохновляю? – весело спросил мужчина.

– Ага, - подтвердила Аня и развернула блокнот к нему.

На бумаге Александр всё ещё спал, приобнимая подушку. Губы были поджаты, и казалось, что он улыбается во сне. А может, и правда улыбался, кто сейчас скажет? Рядом несколькими штрихами была обозначена тушка Вия.

– Сколько ж ты так уже сидишь? – растерялся Александр.

Он положил руку Ане на плечо и по её руке пропутешествовал вниз до талии, выражая жестами то, что не выражалось словами. Ну что ей можно сказать? «Очень красиво»? Так говорят ученикам начальных классов. «Похож»? Очевидно. «Спасибо, что так любишь и любуешься?»

– Да недолго, я в восемь с чем-то пришла, - Аня потёрлась виском о плечо мужчины.

Александр перегнулся через подлокотник дивана и нашарил на полу свой телефон.

– А время-то восемь сорок семь, - проинформировал он и посмотрел на Аню, заломив бровь.

– Увлеклась, - заключила девушка. – А вот сам виноват. Зачем ты такой красивый?

– Сонный и лохматый? Ну даже не знаю-а-ю, - зевнул Александр.

Он облокотился спиной на спинку дивана и уложил на себя Аню. Вий недовольно мяукнул, поджимая под себя хвост, и жалостливая любительница четвероногих тут же взяла его на руки. Кота же не так страшно испачкать.

– Анечка, что ещё мне нужно знать о твоей бабушке?

Аня вздохнула.

– Она строгая, но добрая. Очень радеет за справедливость. Советские взгляды на жизнь. Вышла за дедушку только чтобы уехать из своей деревни, не развелась из принципа и чистого упрямства. Крестиком вышивает. Рисовать любит, но не умеет. Всех нас по привычке называет «дочь». Я тебе уже и так вроде… А! – девушка хлопнула себя по лбу, да так звонко, что Вий всем телом дёрнулся. – Ну как же я забыла! Она тебя по-любому о семье расспросит. Моя самая младшая тётя в университете встречалась с профессором. Я его даже помню. И звали его, представляешь, тоже Владимир Высоцкий. Представительный мужчина, умный, квартира у него в Москве была огромная, я там у него всякие вазы срисовывала. Он тёте даже кабинет там обустраивал. Любил её невозможно, говорил «дар судьбы». Но был женат. Жена с детьми раз в полгода приезжали к нему из штатов, и тёте моей приходилось временно съезжать. А она гордая. Ну и надоело ей. Ушла, все связи оборвала, хотя он звонил, плакался. Замуж вышла только чтобы ребёнка родить. Очень хотела. Живёт небедно. А любви нет, - вздохнула Аня под конец своей речи.