Граф Сен-Жермен

Когда Жанна-Антуанетта отходила в мир иной, Людовик распорядился перенести фаворитку во дворец.

15 апреля 1764 года королевский хронист записал: «Маркиза де Помпадур, придворная дама королевы, умерла около 7 часов вечера в личных покоях короля в возрасте 43 лет». Ранее умирать во дворце дозволялось лишь особам королевских кровей.

…Когда похоронная процессия повернула по направлению к Парижу, Людовик, стоя на балконе дворца под проливным дождем, сказал: «Какую отвратительную погоду вы выбрали для последней прогулки, мадам!» За этой, казалось бы, совсем неуместной шуткой скрывалась истинная печаль. Об этом напишет камердинер короля Шамплост.

Но в нашем рассказе до этих событий еще далеко. Пока маркиза де Помпадур находится в зените славы, и король полностью доверяет ей все свои дела, финансовые и политические.

В своей финансовой политике маркиза опиралась на двух братьев Пари: Жозефа Пари-Дюверни (ее крестного отца) и Жана Пари-Монмартеля. Именно они ссудили маркизе под 5 % годовых нехватающие средства на строительство Военной школы. Они не раз выручали короля и его фаворитку при денежных затруднениях, а взамен получали выгодные откупы на снабжение армии продовольствием и вооружением. Кредиторы интересовались и политическими делами, при этом желая оставаться за кулисами. 28 декабря 1745 года посол Франции маркиз де Стенвиль написал императору Австрии: «Господин Пари-Дюверни и его брат Пари-Мармонтель при дворе всемогущи. Они хотят не быть министрами, а назначать и смещать их». И это им удавалось. 10 января 1747 года благодаря их влиянию брат Бель Иля маркиз д'Аржансон был отозван с поста министра иностранных дел и заменен на Пюисье, человека из круга братьев Пари. Они же стояли за спиной тайных поисков путей сближения с Австрией вместо Пруссии, тогда союзной Франции страной. Австрия же желала вернуть себе Силезию, отвоеванную Фридрихом Великим в ходе Первой Силезской войны между Австрией и Пруссией, переросшей в общеевропейскую Войну за австрийское наследство. В этот период граф Венцеслав Антон фон Кауниц, посол Вены в Париже (впоследствии он станет принцем Кауницем, канцлером Австрии), сблизился с мадам Помпадур, чтобы через нее представить предложение австрийской императрицы Марии-Терезии о союзе против Пруссии королю Франции Людовику. Этот договор 1 мая 1756 года был подписан от Австрии — Кауницем и от Франции — министром иностранных дел Берни (тем самым аббатом Берни, который учил будущую маркизу изящной словесности и затем получил от высоко вознесшейся благодарной ученицы этот пост). Это стало началом Семилетней войны 1756–1763 годов. В закулисной дипломатии вокруг способов для Франции достойно выйти из войны Сен-Жермену также довелось сыграть роль. Но об этом — в следующей главе.

Влиянием маркизы де Помпадур, естественно, объясняется и присутствие в Дирекции королевских строений, иначе говоря, в роли главного смотрителя изящных искусств, Абеля Пуассона де Вандьера, маркиза Мариньи — ее младшего брата. Кому, как не горничной маркизы, знать его характер и привычки, а также биографию. По словам г-жи дю Оссет, он «совершил несколько путешествий в Италию в сопровождении искусных художников, был лучше образован, отличался большим вкусом, чем все его предшественники» [44] и сумел добиться признания своих заслуг Людовиком XV. Однако, несмотря на большие умственные способности и рассудительность, он навсегда сохранил некоторую грубость и врожденную резкость, которые мешали ему в общении с современниками.

44

Госпожа дю Оссет, «Воспоминания», отредактированные Ф. Барьером. Брюссель, 1825. С. 84.

Маркиз также управлял королевскими мануфактурами, и в этом качестве он понадобился графу Сен-Жермену. В апреле 1758 года граф направил господину Мариньи, интенданту королевских зданий, очень любопытное письмо: [45]

«Париж, 9 часов утра, среда

…Доброта Вашего характера, ум, искренность и многие другие качества, чрезвычайно важные для достойного уважения человека, которого я имею удовольствие видеть в Вас, завоевали мое доверие. И Вы сможете сами судить об этом. В своих землях я сделал редчайшее открытие, какое только возможно, если не считать открытие Америки. Вот уже почти двадцать лет, как я руковожу работами над ним с терпением и постоянством, поистине беспрецедентными. Молчу о больших затратах, сделанных для того, чтобы открытие было по-настоящему королевским, молчу также о труде, поездках, исследованиях, бдениях и обо всем том, чего мне это стоило. Ныне, по доброй воле, я предлагаю королю воспользоваться результатом этих многотрудных поисков, за вычетом лишь моих личных затрат, с единственной просьбой о том, чтобы мне и тем людям, которых я привез из Германии, чтобы служить королю, было разрешено поселиться в какой-нибудь из принадлежащих ему резиденций. Мое присутствие часто будет нужно там, где будет вестись работа, поэтому необходимо, чтобы там было место и для моего жительства. Я беру на себя все затраты, как на перевозку готовых веществ, так и на обработку красителей, которые извлекут из этих веществ, заготовленных в двухстах лье от Парижа. Одним словом, от короля потребуется лишь предоставить жилье с обстановкой, достойное того скорого и крепкого хозяйства, которое я ему предлагаю, а также несколько деревьев в год, и тогда, с превеликой гордостью и удовлетворением, я передам Его Королевскому Величеству неоспоримо принадлежащие мне права на самую богатую мануфактуру, когда-либо существовавшую, и оставлю всю выгоду государству.

45

Иностранные дела Франции, 1360, лист 116.

Нужно ли добавить, что я честно люблю короля и Францию? Можно ли сомневаться в моем бескорыстии и похвальных целях? Новизна не требует ли особого отношения ко мне? Пусть Его Высочество и госпожа де Помпадур всесторонне рассмотрят это предложение и того, кто его делает. Мне же остается молчать. Вот уже год, как я говорю об этом. Вот уже три месяца, как нахожусь в Париже. В этом письме я открываюсь честному и прямому человеку: неужели я окажусь неправ?…» [46]

46

Цитировано частями Е. Маркизетом. Цитир. произв. С. 81–82.

Письмо (а вернее, его сделанная кем-то из переписчиков копия без даты, о которой утверждается, что она во всем совпадает с оригиналом, сам же оригинал уничтожен) подписано «Дени де С. М., граф Сен-Жермен». В первый и единственный раз появляется это имя. Фамилия ли графа скрывается за инициалами или какой-нибудь другой псевдоним, неизвестно.

Гораздо важнее другое — указание графом на то, что он владеет поместьем в Германии, где вот уже двадцать лет под его началом люди трудятся над разработкой технологии получения красителей для тканей. Итак, граф Сен-Жермен мог оказаться ученым, химиком, владельцем земли в Германии.

На обороте этой копии рукой того же переписчика сделана приписка о том, что было следующее письмо Сен-Жермена, датированное «Версаль, 24 мая 1758 года», в котором граф жаловался, что все еще не был принят, и просил аудиенции «во имя справедливости и человечности».

Маркиз Мариньи принял предложение графа и сообщил ему о том, что предоставляет ему часть замка Шамбор, в котором никто не жил с тех пор, как в конце ноября 1750 года умер прежде занимавший этот замок Морис Саксонский, бывший маршал, незаконный сын курфюрста Саксонского Августа II. По королевскому повелению управляющим замка был маркиз де Сомери.

8 мая 1758 года г. Колле, архитектор и надзиратель королевских строений, отписал брату госпожи Помпадур: «…Граф Сен-Жермен прибыл сюда в прошлую субботу; это — его второе посещение Шамбора. Я приготовил две комнаты для его спутников, а также три комнаты из кухонных помещений на первом этаже лично для него и его опытов. Для этого мне ничего не пришлось менять в замке, кроме нескольких срочных ремонтных работ» [47]

Это письмо доказывает, что вопреки тому, что утверждалось Казановой и впоследствии многими другими вслед за ним, не Людовик XV предоставил замок Шамбор графу, [48] а маркиз Мариньи взял на себя решение позволить графу воспользоваться частью служебных помещений замка для работы над красящими веществами.

47

Национальный архив, г. Блуа, 01 1326. С. 399. Документы из Парижского государственного архива, касающиеся местопребывания графа Сен-Жермена в замке Шамбор, милостиво предоставленного ему Людовиком XV в 1758 году. Парижский государственный архив. Ящик — *** — Блуа и Шамбор // Труды/ 1747–1760, 01 1326. Здесь и далее цит. по: Купер-Оукли И. Граф Сен-Жермен. Тайны королей. М.: Беловодье, 1995. С. 137–140.

48

См.: Казанова.Воспоминания. Париж: изд-во Гарнье. Без указания даты. Т. III. С. 362.: «Король подарил ему квартиру в Шамборе и сто тысяч ливров для постройки лаборатории. Химическое производство призвано было обогатить все французские фабрики». См. также: Граф Ламберг. С. 81.

Через день, в сопровождении г. Колле, [49] граф Сен-Жермен снова поехал в Париж, где ему нужно было решить кое-какие дела. Это отражено в переписке господина Колле с маркизом Мариньи.

Письмо господина Колле, Управляющего замками Шамбор и Блуа, маркизу де Мариньи, Директору Королевских Строений.

«Шамбор, 10 мая, 1758 год.

Милостивый Государь.

Вероятно, я воспользуюсь возможностью, любезно предоставленной мне графом Сен-Жерменом, и отправлюсь вместе с ним в Париж, где ему необходимо до конца следующей недели закончить кое-какие дела. Надеюсь, что во время моей короткой остановки в Париже Вы позволите мне нанести Вам визит…

49

См.: Национальный архив, г. Блуа, ol 1326. С. 379.

Господин де Мариньи — господину Колле.

Мариньи, 19 мая, 1758 год.

Милостивый Государь.

Не имею ничего против Вашей поездки вместе с графом Сен-Жерменом в Париж…»

Просьба графа о предоставлении ему рабочих помещений в королевском замке была отчасти удовлетворена, но он все же требовал встречи с маркизом Мариньи, о чем писал ему 24 мая 1758 года. В этом письме граф жаловался, что «двери остаются перед ним закрытыми», и просит маркиза об аудиенции «во имя справедливости и человечности». [50]

50

Иностранные дела Франции, 1360, лист 116.

Надо полагать, что второе письмо было встречено более благосклонно, чем первое, и, вероятнее всего, маркиз Мариньи — человек, проявлявший удивительную и постоянную сухость при встречах с благородными людьми, принял графа Сен-Жермена. [51] После этой встречи, очарованный необычностью познаний графа, маркиз представил последнего сестре.

Сен-Жермен вернулся в Шамбор в течение августа 1758 года [52] и затем наведывался туда на непродолжительный срок еще несколько раз осенью и зимой этого же года.

51

Маркиз Мариньи проживал либо на ул. Сен-Тома-дю-Лувр, либо в своем особняке на набережной Анжу, д. 5.

52

См.: Национальный архив, г. Блуа, ol 1326. С. 395.