Граф Сен-Жермен

Он был удивлен, и не столько распоряжениями господина Шуазёля, сколько дерзостью господина д'Аффри, который намеревался проделать операцию, противоречащую законам этой страны. Он забросал меня вопросами по существу дела, оставаясь при этом чрезвычайно хладнокровным. Я не стал углубляться в тонкости ситуации, ибо о многом из того, что он хотел знать, я мог только догадываться. Я только заметил, что времени для разговоров у нас остается совсем немного, и поэтому ему необходимо до завтрашнего утра сделать все необходимые приготовления, ибо даже если господин д'Аффри кое-что и задумал против него, то вряд ли он сможет начать действовать раньше десяти часов следующего утра. Значит, у него (Сен-Жермена) есть еще время для подготовки и осуществления своих контрпланов.

Поэтому мы сразу же принялись обсуждать план его отъезда и его направления…

Я предложил ему свои услуги в организации отъезда… Что же касается второго, я намекнул ему на Англию. За этот план говорили: географическая близость этой страны, ее законы, Конституция и благородство населяющего эту страну народа… На том и порешили. Я сказал ему, что добуду для него паспорт у господина Йорка, ибо без этого документа он не сможет вступить на борт пакетбота. А так как судно отправлялось в море на следующий день, я сказал, что будет разумно, если он отправится в Хеллевутслёйс, и сделает это как можно быстрее. Только быстрота может избавить нас от неприятной встречи с господином д'Аффри и так далее… Вечером, часов в семь или восемь я приехал к господину Сен-Жермену и вручил ему паспорт. Он снова задал мне много вопросов. Я старался избегать ответов, умоляя его думать прежде всего о настоящем моменте, чем задавать бессмысленные вопросы в создавшемся положении. Он решил наконец-таки ехать, а так как никто из его слуг не знал ни языка, ни дорог, ни нравов страны, он попросил меня отправить с ним одного из моих, на что я с радостью согласился… И более того, я нанял экипаж, запряженный четырьмя лошадьми, для поездки в Лейден и приказал подать его к моему дому в четыре тридцать следующего утра. Затем я приказал одному из моих слуг захватить по пути графа Сен-Жермена и оставаться с ним до тех пор, пока тот не решит отправить его обратно…» [156] .

156

Иностранные дела Голландии, 503, лист 357. Согласно тогдашним путеводителям граф Сен-Жермен поехал по дороге, ведущий в Дельфт, оставил карету в Роттердаме и отправился в Хеллевутслёйс на корабле, названном «паромная шлюпка».

Приехав в Хеллевутслёйс, граф Сен-Жермен из предосторожности не стал селиться в городе и сразу же поднялся на борт курсировавшего между Англией и континентом почтового корабля «Принц Оранский», где и остался до самого отплытия. Это происходило 16 апреля 1760 года. [157] Об этом как о слухах посол д'Аффри сообщает герцогу Шуазёлю в своей реляции от 25 апреля:

«Гаага, 25 апреля 1760 года.

(Получено 29-го, ответ дан 1 мая).

Господин герцог, по всей видимости, так называемый граф Сен-Жермен выехал в Англию. Послухам, он, опасаясь ареста, не осмелился задержаться в городке Хеллевутслёйс и сразу же погрузился на борт почтового судна, где и оставался до самого отплытия, не решаясь выйти на берег. Кое-кто, однако, полагает, что он отправился в Утрехт, намереваясь в дальнейшем проникнуть в Германию.

157

См.: Иностранные дела Голландии, 503, лист 383.

Вокруг взаимоотношений господина Бентинка Роона с этим авантюристом разгорелось много скандалов, которые изрядно запятнали и без того довольно неприглядную репутацию этого человека…»

Бентинк ничуть не раскаивался в том, что помог бежать «авантюристу» и «самозванцу», более того, он много лет поддерживал переписку с Сен-Жерменом, а граф, бывая в Голландии, всегда спешил свидеться со своим искренним другом. Бентинк оставался верен своему убеждению в том, что Сен-Жермен был человеком в высочайшей степени благородным и порядочным, как бы ни пытались его очернить:

«Если бы граф Сен-Жермен был так же осмотрителен, как и ревностен, то, я полагаю, ему удалось бы способствовать началу мирных переговоров. Однако он излишне полагался на собственные силы и намерения и не составил себе никакого, пусть даже и плохого, мнения о тех людях, с которыми ему приходилось иметь дело. Более всего графа д'Аффри задело то подчеркнутое выражение в письме господина Сен-Жермена госпоже де Помпадур. (Об этом я узнал от людей, видевших это письмо собственными глазами.)… За свое поведение я готов отчитываться лишь перед Всевышним и моим Властелином… А за происходящее в моем доме… за людей, с которыми я встречаюсь и которых приглашаю в свой дом, я не должен и не собираюсь никому давать отчета. Ибо вот уже тридцать лет я состою членом Вельможного Собрания, и никогда не был замешан в связях с авантюристами или самозванцами, и никогда не принимал у себя никаких мошенников. Господин Сен-Жермен появился в этой стране с весьма хорошими рекомендациями, и я встречался с ним по той простой причине, что мне нравится его общество и беседы с ним. Он в высшей степени достойный и изысканный собеседник, речь которого весьма привлекательна и разнообразна. Взглянув на него всего лишь один раз, сразу же убеждаешься в прекрасном его воспитании. Действительно, мне неизвестно, кто он такой, однако, по словам графа д'Аффри, Его Христианнейшее Величество тоже знает этого человека. И слава богу! Для меня этого вполне достаточно! Если господин Сен-Жермен соизволит вернуться в Гаагу, я, безусловно, снова попытаюсь встретиться с ним, невзирая на запреты со стороны ли правительства Голландии или же знакомых мне людей, которые могут попытаться убедить меня в том, что этот человек не достоин моего общества» [158] .

158

Иностранные дела Голландии. Документы Бентинка. 1760. 18 апр.

Второго мая того же года д'Аффри передал графу Штейден-Хомпешу следующую памятку:

«Высочайшие и Всемогущие Господа!

Незнакомец, назвавшийся графом Сен-Жерменом, которого мой повелитель, король Франции, приютил в своем королевстве, злоупотребил этим гостеприимством.

Недавно он приехал в Голландию, в Гаагу, где, без согласия Его Величества или его министра, без поручения, этот нахал позволил себе объявить, что он уполномочен устраивать дела Его Величества.

Мой повелитель — король просит меня предупредить Ваших Высочеств и все общество, дабы никто во всех Ваших владениях не был обманут этим самозванцем.

К тому же Его Величество просит меня потребовать выдачи мошенника как виновного, во-первых, в злоупотреблении оказанным ему гостеприимством, позволившего себе говорить о правительстве и о королевстве неприлично и неправильно, и во-вторых, в попытке вершить важнейшие дела моего повелителя — короля Франции.

Его Величество не сомневается, что Ваши Высочества окажут ему эту услугу во имя дружбы и справедливости и прикажут арестовать так называемого графа Сен-Жермена и препроводить его под стражей в Антверпен, откуда его отправят во Францию.

Выпущен в Гааге, 30 апреля, 1760 года.

Подпись — Л. д'Аффри». [159]

Памятка была распространена по всем Соединенным Провинциям, и поскольку графа больше не было в Голландии, достаточно было ознакомить каждую провинцию с пожеланиями французского короля на тот случай, если граф вернется. [160] «После обсуждения депутаты провинций взяли копии данного документа, чтобы распространить его дальше. Договорились, что следует передать его и Пику ван Солену, и другим депутатам, отвечающим за иностранные дела государства, с тем чтобы они доложили об этом на заседании совета». [161]

159

Иностранные дела Голландии. Документы Бентинка. 1760. 18 апр.

160

См.: Там же, отметка 5.

161

См.: Там же. Документы Бентинка. Листы 100–101, оригинальный текст на французском языке.

Об этом д'Аффри с чувством исполненного долга отписал своему патрону в Версаль:

«Гаага, 2 мая 1760 года.

Господин герцог, я решил ныне ответить на Ваши два письма от двадцать четвертого числа прошлого месяца за номерами 207 и 209. Вчера утром я по распоряжению Его Величества отправил Представление президенту Общего собрания, копию которого прилагаю. Это Представление поставлено на голосование всеми провинциями. Им необходимо будет выразить свое отношение к тому, достоин ли господин Сен-Жермен дальнейшего пребывания в этой стране. Я удовлетворен уже тем, что главы провинций ознакомлены с требованием Его Величества на случай, если этот авантюрист объявится в какой-либо из подвластных им провинций. И хотя этот проходимец спешно покинул эту страну, можно считать дело сделанным, так как мое Представление было обнародовано на страницах газет, благодаря чему он дискредитирован повсюду и навсегда. На этом, я думаю, можно и успокоиться, если, конечно же, Его Величество не соизволит прислать мне новых распоряжений на сей счет…»

Как и следовало ожидать, дело было прекращено, а господин д'Аффри уехал в отпуск во Францию. [162]

Глава 8 В Лондон и дальше

Из-за неблагоприятной погоды почтовое судно задержалось в Хеллевутслёйсе пять или шесть дней. Об этом пишет Шуазёлю д'Аффри, объясняя перерыв в корреспонденции:

«Гаага, 29 апреля 1760 года.

…Западные ветра задержали английский пакетбот в Хеллевутслёйсе вплоть до двадцатого числа. Благодаря долгожданным восточным и западно-восточным ветрам мне наконец-то доставили свежие письма из Лондона двадцать первого числа. Мы, вероятно, не сможем получить никаких новостей из Англии, пока не переменятся эти ветра…»

162

В частном разговоре между Бентинком ван Рооном и д’Аффри, уже после отъезда графа Сен-Жермена, французский дипломат признал, что «граф был решительно замечательным человеком, несмотря на абсурдные слухи, которые распространили на его счет, тогда как ни в Лондоне, ни в Париже, никаких злоумышленных инсинуаций против него сделано не было» // Иностранные дела Голландии. Документы Бентинка. 1760. 18 апр.

Поэтому Сен-Жермен прибыл в Англию только 22 апреля, о чем можно узнать из письма прусского посла при английском дворе барона фон Книпхаузена и английского посла Митчелла королю Фридриху II: [163]

«Лондон, 22 апреля 1760 года.

Сир,

…Мы только что узнали, что граф де Сен-Жермен появился в Англии, прибыв сегодня на пакетботе, но не для переговоров, а в поисках убежища от жестокой расправы, грозящей ему со стороны герцога де Шуазёля, за тот шаг, который он предпринял в Гааге. Это еще одно доказательство доверия, которое ему до сих пор оказывает министр, и его преданной верности венскому двору, которую он публично продемонстрировал, принеся последнему эту жертву.

Сир,

Преданные и верные слуги и подданные Вашего Величества

Б. фон Книпхаузен Митчелл»

163

См.: Merseburg, Zentrales Staatsarchiv, 96.F.е, tT. 215v—216r.