Граф Сен-Жермен

В то время как страны Центральной Европы были сосредоточены на войне за баварское наследство, далеко на запад от них, за океаном, шла другая война — война за американскую независимость. Для французского короля Людовика XVI восстание американских колоний Англии, ослаблявшее ее, было благоприятным, и в 1778 году он ввел в эту войну Францию, на американской стороне. Но согласно свидетельству мадам Кампан, старшей фрейлины Марии-Антуанетты, королева открыто выразила свою оппозицию участию Франции в войне (при этом с патриотизмом выразив свою гордость за то, что посланные туда французские войска с честью выполнили свой долг). [408] Мадам Кампан считала, что королева действительно не могла предвидеть, что одобрение, с которым они относились к восстанию далекого народа против его монарха (Георга III), будет использовано народом Франции как прецедент для восстания против Людовика XVI и ее самой, и их казни.

408

Memoires sur la vie privee de Marie-Antoinette, Reine de France et Navarre, Madame Campan, Lectrice des Mesdames et Premiere Femme de Chambre de la Reine (Londres, 1823), vol. 1, p. 221.

Это замечание сделано Джин Овертон Фуллер из-за предания (в которое она не верит), согласно которому Сен-Жермен посетил в Париже Марию-Антуанетту, ставшую королевой, в тот момент, когда уже стали заметны признаки надвигающейся Революции, и предупредил ее о приближении бойни. [409] Английская исследовательница считает, что если такое возвращение Сен-Жермена в Версаль и имело место, то оно могло произойти только в этот период. Уже прошло много времени с тех пор как, согласно датированному свидетельству, графа видели в Германии. Он мог совершить эту поездку во время так называемого Алтонского периода — либо до того, как Дрессер написал письмо из Гамбурга с комментариями отношений Сен-Жермена с французским министром (до октября 1778 года) либо сразу после этого; следовательно, они могли быть связаны с визитом и его целью. Вряд ли этой целью было сообщить королеве об угрозе неминуемой гибели. Более вероятно, полагает Фуллер, что Сен-Жермен стремился добиться того, чтобы Людовик, зять императора Иосифа, не оказал поддержки вторжению императорских войск в Баварию. Для Людовика могло иметь значение то, что отправка французских войск в Баварию, учитывая, что часть его армии уже была послана в Америку (действие само по себе довольно сомнительной мудрости), поставила бы его в чрезвычайно сложное положение; да и по финансово-экономическим причинам он просто не мог себе позволить отправить их куда бы то ни было. Если Сен-Жермен и действовал именно в этом направлении, это не должно было означать неодобрения американского стремления к независимости; возможно, он считал, что помощь Франции мало значила для Америки, которая все равно достигла бы своей независимости, но наносила большой вред самой Франции. Все это очень походило на ситуацию 1760 года, вызвавшую его дипломатическую инициативу. Сен-Жермен хорошо относился и к Франции и к Англии, так как жил в обеих этих странах; учитывая и без того тяжелое финансовое положение Франции, сейчас ей эта война была нужна меньше всего. Прежде всего ей была необходима полная реорганизация финансовой и административной систем чтобы уменьшить все возрастающее давление налогового бремени на беднейшие слои населения, что вместе с постоянным ростом цен приводило эти слои населения, оказавшиеся на самом дне, в отчаяние и ярость. Если его послание было именно таковым, то он мог приехать к Марии-Антуанетте — несмотря на то, что именно ось Шуазёль-Кауниц привела ее во Францию — из-за ее личной позиции, скорее как к союзнику, чем как к мишени и жертве.

409

К сожалению, источником этого, по-видимому, являются откровенно фальшивые «Воспоминания о Марии-Антуанетте и Версальском дворе, написанные графиней д’Адемар, придворной дамой» («Souvenirs sur Marie-Antoinette et la cour de Versailles, par la Comptesse d’Adhemar, dame du Palais») (Paris, 1836). В окружении Марии-Антуанетты были граф и графиня д’Адемар, однако их брак был заключен в 1782 году, когда невесте было 22 года. Из двух дат, когда, согласно этим воспоминаниям, произошли встречи Марии-Антуанетты и Сен-Жермена, свидетелем которых она была, одна — в 1775 году, другая — в 1789 году, — первая выглядит слишком ранней, вторая — слишком поздней. Так называемые воспоминания были, вероятно, сфабрикованы из мемуаров мадам дю Оссет, Казановы и «Хроники слухового окна», еще одной выдумки. Морепа — которого Людовик XVI отозвал из ссылки, куда его сослал Людовик XV — показан врагом Сен-Жермена, который угрожает ему заключением в Бастилию. Моделью для него, должно быть, послужил Шуазель, имя которого для перенесения действия в более поздний период заменили на Морепа. Графиня д’Адемар умерла в 1822 году, и Шакорнак, вероятно, прав, предположив, что эти «Воспоминания», автором которых она считалась, были написаны Ламот-Лангоном, который был автором и некоторых других фальшивых мемуаров. Я не стала бы об этом даже упоминать, если бы не явный интерес к ним госпожи Блаватской. Конечно, то, что экземпляр его был в библиотеке госпожи Фадеевой, ее тети, не является гарантией того, что сама госпожа Блаватская одобряла их, однако в 1884 году она приехала в замок д’Адемар, что показывает, что она надеялась получить там информацию о Сен- Жермене, и госпожа Купер-Оукли пишет (C. 53f), что современная ей графиня д’Адемар, американка, уверяла ее, что у нее были относящиеся к этому вопросу документы, сейчас хранившиеся в Америке. По-видимому, она не показала эти документы, но остается еще возможность, что Ламот-Лангон вывел свою идею визитов Сен-Жермена из подлинного предания о встречах между Марией-Антуанеттой и Сен-Жерменом, о которых знала настоящая графиня д’Адемар, хотя она и не писала «Воспоминаний», опубликованных после ее смерти. (Нам доподлинно известно, что мадам д'Адемар писала мемуары, обнаруженные на ее груди после ее кончины в Одессе. Другое дело, что Ламот-Лантн мог литературно обработать подлинные воспоминания, привнеся в них немалую долю своей буйной фантазии. Однако оценка этих мемуаров в письмах Е.И. Рерих не подвергает сомнению саму суть: возможность предупреждения королевы Сен-Жерменом.)

Хотя все эти соображения не лишены логики, мы держимся другого мнения по поводу подлинности свидетельства мадам д’Адемар и думаем, что поездка Сен-Жермена в Париж — отнюдь не легенда. Конечно, Фуллер совершенно права относительно того, что названные даты в записках графини недостоверны, но предположение о поездке Сен-Жермена в Париж в период между январем и августом 1779 года нам не кажется вероятным. Скорее оно должно было состояться в 1782 или 1783 году, когда Сен-Жермен проживал в Шлезвиге во владениях принца Гессенского, в период отлучки последнего. Впрочем, к Марии-Антуанетте и мадам д’Адемар мы еще вернемся позже. А пока переберемся вслед за графом Сен-Жерменом в Шлезвиг, в Гот-Готторпи Эккернфёрде.

Глава 18 В Шлезвиге

Принц Гессенский жил в старом феодальном замке, называвшемся Готторп, недалеко от города Шлезвига, у западного окончания бухты Шлея, на восточном побережье реки Шлезвиг.

Граф Сен-Жермен приехал в замок Готторп в августе 1779 года. С первых же своих встреч с принцем Гессенским граф сообщил ему о вещах, которые он намеревался осуществить на благо человечества. Принц не имел особой охоты участвовать в этих задумках: «Мне этого совсем не хотелось, но стаю совестно отклонить такие знания, значительные во всех отношениях, из-за ложного представления о мудрости, или из-за скупости, и я сделался его учеником». [410]

410

Принц Гессенский. Цитир. произв. С. 133.

Спустя некоторое время к принцу Гессенскому приехал знатный гость — герцог Фердинанд Брауншвейгский. [411] Позже он напишет принцу Фридриху-Августу Брауншвейгскому:

«Мой многоуважаемый и дорогой племянник,

…Я не думаю, что увижу Брата Герасо во время его посещения Шлезвига, но с другой стороны, я встретил графа Сен-Жермена. Я был этим крайне удовлетворен. Я посетил его трижды. Он приобрел великие знания в изучении природы…Теперь я направляюсь в Копенгаген… Я провел 18 очень приятных дней с моим дорогим Братом Карлом Гессенским и его любезным семейством. Сожалею, что покинул их. Знания Сен-Жермена чрезвычайно обширны. Его беседа содержит много указаний.

Искренне к вам привязанный:

Фердинанд фон Б.». [412]

411

Фердинанд, принц Брауншвейгский-Люнебургский (нем. Prinz Ferdinand von Braunschweig; 12 января 1721, Вольфенбюттель — 3 июля 1792, Брауншвейг) — прусский генерал-фельдмаршал, командующий объединенной армией союзников Пруссии в Семилетней войне, шурин прусского короля Фридриха II. Славно послужив, прославившись в победе при Миндене, он получил отставку и посвятил себя искусствам и масонству. Фердинанда Брауншвейгского посвятили в 1740 году в масонскую ложу его брата, Фридриха II. Для княжества Брауншвейгского с 1770 года он становится английским Провинциальным Великим Мастером, и через год встает во главе устава «Строгого Послушания». На Конвенте в Кохло, в 1772 году, он становится Великим Мастером всех шотландских лож. Он созвал Вильгельмсбадский масонский конвент, который проходил с 16 июля по 1 сентября 1782 года, где по уставу «Строгого Послушания» было принято решение о продолжении развития этого устава.

Он также стал в 1783 году, как Карл Гессен-Кассельский, членом Общества иллюминатов, а в 1786 году и получил звание — генерал-обермейстера азиатских братьев.

Примечательно, что у Фердинанда было 17 братьев и сестер, его сестрами были супруга Фридриха Великого королева Пруссии Елизавета Кристина, супруга его брата, Августа Вильгельма, мать наследовавшего Фридриху Великому Фридриха Вильгельма II, Луиза Амалия Брауншвейг-Вольфенбюттельская, и вторая жена короля Дании Фридерика V королева Дании Юлиана-Мария, а старшим братом — Антон Ульрих (нем. Anton Ulrich Herzog von Braunschweig-Wolfenb"uttel, 17 (28) августа 1714, Беверн — 4(15) мая 1774, Холмогоры), герцог Брауншвейг-Беверн-Люнебургский — отец российского императора Ивана VI Антоновича, генералиссимус русских войск 11 ноября 1740–1741 при императрице Анне Иоанновне, сосланный Елизаветой Петровной и умерший в ссылке при Екатерине II.

412

Письмо написано в городе Мидделфорт, Дания, датировано 2 ноября 1779 года. См.: Вольц Г.В. Цитир. произв. С. 360. Согласно М. ле Форестье герцог Брауншвейгский общался с Сен-Жерменом на следующие темы: как войти

Так же, как и герцог Брауншвейгский, принц Гессенский «уважал графа и ценил его от всего сердца, каждый день занимался с ним по три часа». [413] Граф много говорил об улучшении красок, очень дешевых, об облагораживании металлов и при этом добавлял, что «совершенно не нужно изготовлять золото, даже если вы умеете», и оставался верным этому принципу. [414] Принц пишет: «Драгоценные камни стоят дорого при покупке, но если вы разбираетесь в деле их облагораживания, их ценность растет во много раз. Почти ничего не было в природе такого, чего он не умел бы использовать. Он доверил мне почти все свои знания о природе, [415] но только начальные знания: он добивался того, чтобы я сам находил на опыте успешные способы экспериментирования над металлами и камнями и радовался моим успехам. Что касается красителей, он действительно мне их дал, вместе с другими, более важными знаниями». [416]

413

Письмо графа Варнштедта от 24 ноября 1779 года. См.: Вольц Г.В. Цитир. произв. С. 361.

414

Поль Шакорнак предлагает сравнить эти утверждения с тем, что говорил граф Сен-Жермен у госпожи дю Труссель в Берлине. Ответ соответствует духу герметизма.

415

По поводу отношений между графом Сен-Жерменом и принцем Гессенским М. Ле Форестье говорит: «Хитрому шарлатану не составило труда полностью запутать человека, отсутствие научных знаний и стремление к мистицизму которого превращали его в легкую добычу проискам самозванцев». См.: цитир. произв. С. 358. Утверждение непроверяемое, смелое и основанное, скорее всего, на предрассудке.

416

Принц Гессенский. Цитир. произв. С. 133.

Граф утверждал, что эти знания получил собственным трудом и исследованиями. Травы он знал в совершенстве и изобрел лекарства, которыми пользовался постоянно, они продлевали ему жизнь, укрепляя его здоровье. [417]

Так как принц Карл уже давно понимал, что отсутствие фабрик делало Данию бедной страной, его привлекло предложение Сен-Жермена организовать производство. После того как граф выразил желание устроить в Шлезвиге мануфактуру по изготовлению красителей, принц Гессенский приобрел для него подходящее здание красильной мастерской и устроил графа там. Принц слышал о пустовавшей полуразрушенной фабрике, принадлежавшей скончавшемуся господину Отте [418] в Эккернфёрде, [419] примерно в тридцати милях от Готторпа. Фабрика была расположена неподалеку от маленького рыбного порта и от церкви святого Николая, крыша ее была очень крутой, двускатной, со световыми люками, и подобно крышам церкви и большинства домов в Эккернфёрде, покрыта красной черепицей. Принц Карл купил ее, отремонтировал для Сен-Жермена, а потом сделал заказ на окраску нескольких рулонов тканей. Это было в начале 1781 года: «Я купил шелка, шерсть и т. п. Понадобились и необходимые инструменты для подобного рода фабрики. Там я увидел, как окрашивались, тем же способом, что я практиковал в чашечке, пятнадцать фунтов шелка в большом котле. Все получалось отлично. Нельзя говорить, что крупномасштабные опыты не удавались». [420]

417

Там же. С. 134.

418

П.В. Отте — бывший советник канцелярии, умер в 1766 году. С тех пор здание красильни пустовало.

419

Эккернфёрде — маленький порт на берегу Балтийского моря, находится примерно в 20 км от Шлезвига.

420

Принц Гессенский. Цитир. произв. С. 134. Тем не менее Гляйхен утверждал: «Граф Сен-Жермен вовлек принца Гессенского в неудачные манипуляции». Цитир. произв. С. 133–134.

Сен-Жермен использовал верхний этаж фабрики для организации цеха, а ел и спал на нижнем этаже. Каждый раз, когда принц приезжал к графу в красильную мастерскую, он задавал ему много вопросов и никогда не возвращался в замок Готторп без новых интересных знаний.

Принц Гессенский проявлял ко всем одинаковое благодушие. Будучи масоном, через братьев он познакомился по переписке с торговцем шелками из Лиона, масоном Жаном-Батистом Виллермозом, [421] которому затем часто и много писал на духовно-религиозные темы. Когда принц Карл узнал, что финансовые дела лионского торговца не блестящи, то написал ему, предложив уехать из Франции и приехать в Эккернфёрде, чтобы основать фабрику шелковых, хлопчатых и льняных тканей при фабрике красителей графа Сен-Жермена, отличное качество изделий которого он хвалил:

421

Жоли А. Лионский Мистик. Протат, 1938. С. 159. Жан-Батист Виллермоз

«20 мая 1781 г.

Хочу сообщить Вам, что знаменитый граф Сен-Жермен, известный, с тех пор как он оставил Францию, как граф Уэлдон, оставался у меня более года. Он тщательно инструктировал меня и утверждал, что я единственный ученик, который у него когда-либо был. Одна из самых замечательных вещей, которые он изобрел, — это новый способ крашения; он может красить в самые красивые тона, во все мыслимые оттенки столь тонко, как только можно вообразить, с отливом розового, желтоватого, светло-серого, зеленого и голубого. Все эти оттенки очень красивые и стойкие, и вещества, которые обычно портят краски, как, например, кислоты, спирт, солнце, дождливая погода, — нисколько на них не влияют. При всем этом цены более низкие или по крайней мере такие же, как у наилучших имеющихся сейчас красителей, которые, однако, не столь красивы, великолепны и стойки, как красители, сделанные на фабрике в Эккернфёрде, где граф Сен-Жермен недавно обосновался.

Не хочу скрывать от Вас мою идею убедить Вас приехать сюда, так как мне пришло в голову, что я мог бы организовать фабрику для производства одежды, шелков, хлопка и льна и предложить Вам пост управляющего директора, со всеми выгодами, которые я могу обеспечить Вам…». [422]

422

Письмо Карла Гессенского Виллермозу 20 мая 1781 г. См.: Жоли А. Цитир. произв. С. 159.

Принц Карл не сомневался, что сотрудничество этих двух людей в области ткацкого и красильного дела окажется плодотворным. Однако Виллермоз отказался эмигрировать, даже для того чтобы поправить свое материальное положение. Зато он принял предложение эксклюзивного права на красители графа Сен-Жермена и запросил образцы:

«Лион, 15 июня 1781 г.

Монсеньор,

Наисветлейший досточтимый Брат,

…Мне знакома репутация Сен-Жермена, известная всей Европе. Я часто слышал разговоры о его необыкновенно большом возрасте, некоторых необыкновенных случаях, его редких знаниях в химии, естественных науках и даже в искусстве адептов, владеющих секретом универсальной медицины, но мне кажется, что на основании таких простым и туманных утверждений, без доказательств, лучше было бы воздержаться от суждения о нем, как и обо всех других, о ком делались такие заявления, до тех пор пока некоторые счастливые обстоятельства (если таковые возникнут) не позволят мне самому дать им оценку и прийти к более определенному заключению. Сообщение Вашей Светлости о том, что Вы были тщательно проинструктированы, наполняет меня радостью: значит, Вы сможете, без сомнения, сами вынести суждение об этом необыкновенном человеке, о природе и обширности его знаний, и помочь составить мнение тем, кого сочтете достойным Вашего доверия…

Искусство окрашивания шелков таким способом, который обеспечивает закрепление неизменного цвета без повышения цены, несомненно, является секретом, ценным для коммерции, и еще более ценным для самого изобретателя и пропорционально для тех, кто непосредственно допущен к преимуществам, которые это создаст для них, если число этих последних ограничено.

Следовательно, предложение, которое Вашей Светлости было угодно сделать мне — дать мне эксклюзивное право на распространение этих окрашенных материалов во Франции, является реальной выгодой, однако успех этого может быть оценен исключительно по неоспоримому успеху в подтверждении устойчивости красок с помощью соответствующих испытаний…» [423] .

423

Письмо Виллермоза Карлу Гессенскому, 15 июня 1781 г. См.: Жоли А. Цитир. произв. С. 159.

Хотя Виллермоз и принц Карл Гессенский оба принадлежали к масонам, их общественное положение и род занятий, а главное, убеждения, духовный и психический склад были слишком различны. Как партнеры по коммерции они не состоялись, несмотря на неоднократные усилия принца Гессенского убедить Виллермоза в выгоде сотрудничества; последнее найденное исследователями в архивах письмо принца Карла, где он упоминает о крашении, относится к февралю 1782 года:

«7 февраля 1782 г.

Господин Сен-Жермен этой зимой был очень занят, но не крашением, а другими делами, другими предприятиями и выдачей инструкций. Это и задержало высылку Вам образцов, которые я отправлю сегодня, на адрес братьев Зальцман в Страсбург. Образцов всего несколько штук, но больше всего я прошу Вас обратить внимание на белый». [424]

424

Письмо Виллермоза Карлу Гессенскому, 15 июня 1781 г. См.: Жоли А. Цитир. произв. С. 159.