Граф Сен-Жермен

Ложа, членом которой он являлся, запретила ему его фокусы, но он проигнорировал запрет, утверждая, что герцог Курляндский разрешил ему делать все, что захочет. Герцог рассердился и велел дать Шрёпферу палок. Самозваный колдун не притих, наоборот, он стал еще наглее в своем волшебном искусстве.

Ненадолго уехав из Лейпцига, он вернулся к Пасхе 1774 года под именем «барона Штейнбаха, полковника на службе Франции. Он возобновил вызывания духов; говорят, что при этом он проявлял определенный режиссерский талант» [348]

348

Бюло Ф. Цитир. произв. С. 366. Согласно Мунье (цитир. произв. С. 149), звали его «графом Штейнвилем», а по Ламот-Лангону (цитир. произв. С. 191), «выдает себя за незаконнорожденного сына князя Конти».

Даже знатные люди стремились познакомиться с ним. Среди них были три человека, которые фигурируют в рассказе о Сен-Жермене как его знакомые: дю Боек, Вурмб и Бишофвердер. [349] Господина дю Боска Шрёпфер убедил, что великие мастера французских и немецких лож: герцог Шартрский [350] (которому-де он был обязан своим чином полковника французской армии) и герцог Брауншвейгский [351] — поручили ему осуществить соединение масонства с распущенным Папой римским Обществом Иисуса, часть богатств которого он хранил. Эти богатства, в размере нескольких миллионов, лежали в банке во Франкфурте у братьев Бетманнов и должны были быть использованы на поощрение тех, кто готов помочь ему в работе. [352]

349

В книге Ламот-Лангона (цитир. произв. С. 191–195), дю Боек стал господином де Роза, фон Вурмб — де Вармом, а Бишофвердер — Бизенопсвердером.

350

Луи-Филипп Эгалитэ, герцог Шартрский, затем герцог Орлеанский, умер 6 ноября 1793 года. В 1771 году он был избран Великим Магистром всех масонских лож Франции (Великий Восток), а в 1772 году — Великим Магистром шотландских лож (советы и капитулы).

351

Карл Брауншвейгский, умер в 1780 году, был избран на съезде в Кохло Великим магистром ложи «Строгое послушание».

352

См.: Бюло Ф. Цитир. произв. С. 367–368.

Дю Боек и Вурмб дали Шрёпферу большие денежные суммы, на расходы и содержание. Он приехал в Дрезден, снял комнату в гостинице «Полонь» и стал жить на широкую ногу.

Однако французский резидент в Дрездене Марбуа нарушил его спокойствие. «Он попросил колдуна показать ему диплом полковника на французской службе, угрожая публично обозвать самозванцем и потребовать его ареста». [353] Весь Дрезден заволновался.

Спас положение герцог Курляндский, показавшись публично разгуливающим со Шрепфером. Последний вернулся в Лейпциг. Тут случилась новая заминка. Дю Боек и Вурмб потребовали, чтобы он показал им сокровища иезуитов. На назначенную встречу Шрёпфер не пришел, а в присланном банком братьев Бетманнов пакете ничего, кроме «белой бумаги и документов, относящихся к отсутствующим другим бумагам», [354] не было. Господа дю Боек и Вурмб побоялись стать посмешищем и промолчали. Дело, тем не менее, шло к своей развязке.

353

Там же. С. 372.

354

Бюло Ф. Цитир. произв. С. 372.

7 октября 1774 года Шрёпфер собрал за ужином нескольких из своих последних друзей, среди них был Бишофвердер, и сказал им: «Сегодня ночью мы спать не ляжем. Завтра утром, на заре, я покажу вам нечто экстраординарное». Около пяти часов утра он позвал их, сказав: «Господа, пора идти». Они направились в парк Розенталь, находящийся у ворот Лейпцига. [355]

По дороге он показал им пистолет. «Я заказал его специально по образцу Комуса, [356] он послужит моей славе. Я покажу вам, что я не ярмарочный фокусник». [357] Каждому он указал, где ему стоять, удалился в сторону куста и сказал: «Посмотрите, вы сейчас увидите странное явление». Спутники открыли широко глаза и уши, чтобы ничего не пропустить из обещанного чуда. Они услышали выстрел, но ничего не увидели… Воцарилась тишина. Шрёпфер застрелился. [358]

355

Там же. С. 373.

356

Никола-Филипп Ледрю, известный под имени Комус (1731–1807), был не только ловким фокусником, но и ученым физиком.

357

Граф Ламберг. Лодка. С. 101.

358

См.: Бюло Ф. Цитир. произв. С. 373–374. Почти аналогичная история случилась в Вене. В ней участвовали: герцог Ришелье, сын великого канцлера, аббат Синзиндорф и капитан императорского алебардного полка граф Вестерлоо. Некий шарлатан убедил этих трех вельмож, что он сможет с помощью дьявола достать для каждого из них то, что им больше всего хочется. Решили вызывать духов в Венском карьере. Направились туда ночью. Было лето, и вызывания длились так долго, что день уже занимался, когда пришедшие рабочие услышали ужасные крики, они увидели собравшихся и человека, одетого в армянское платье, утопающего в собственной крови и издающего последний вздох. Это и был горе-колдун, которого господа отдали на заклание. Дюкло. Тайные Воспоминания. Т. II. С. 269.

Трагический инцидент стоил личному советнику дю Боску от 4 до 5000 талеров. Становится понятно, почему он не захотел дать денег графу Сен-Жермену, решив, что тот — новоявленный Шрёпфер. [359]

Рассказав графу эту историю, Вурмб ушел, и об их дальнейших встречах ничего не известно. Что касается Бишофвердера, которому посчастливилось узнать от графа несколько химических секретов, [360] он с радостью сообщил герцогу Фридриху-Августу Брауншвейгскому, что «судя по опытам, эти способы дают удивительные результаты». [361]

359

Автор этой странной идеи не кто иной, как граф Мирабо, написавший в кн. «О Прусской монархии при Фридрихе Великом». Лондон, 1788. Т. V. С. 69: «После Шрёпфера пришел Сен-Жермен». Идею подхватил Ле Куте де Кантеле (цитир. произв. С. 151), сказавший: «Именно Шрёпфер научил графа Сен-Жермена».

Ст. Рене де Талландье покончил с этим утверждением словами: «Данное сравнение — неверно, ибо если первый только и думал о том, как бы заработать на суеверии своих современников, второй не отказывался предоставить для блага человечества свои познания в химии, минералогии, медицине, и в этом большая разница между другом князя Гессенского и самоубийцей из Лейпцига». См.: Немецкий князь XVIII века // Ревю де Монд. 1866. Январь — февраль.

360

См.:Бишофвердер князю Фридриху-Августу, 9 июля 1777 г.

361

См.: Бишофвердер князю Фридриху-Августу, 16 сентября 1777 г. Согласно Хеферу (т. VI), «Бишофвердер имел какое-то универсальное лекарство, которым пользовался, но похоже, что оно не продлило бесконечно длительность его карьеры».

Король Фридрих ответил Альфенслебену письмом от 30 июня, в котором разрешил ему сказать Сен-Жермену, что тот имел полную свободу приехать в Берлин, и одновременно просил предупредить его, что если его предложения нельзя будет продемонстрировать на практике, то они будут встречены скептически, и поэтому он мог потерять время, которое лучше было бы использовать в другом месте. Неясно, знал ли Фридрих о том, что его племянник, с которым он делил свой дворец, настойчиво приглашал Сен-Жермена. В тот же день он написал своей племяннице Вильгемине, что ему «грозил» приезд Сен-Жермена, алхимические рецепты, секретные снадобья и формулы философского камня. Эти объекты в собственном списке Сен-Жермена не упомянуты.

В течение июля граф Сен-Жермен уехал из Саксонии и приехал в Берлин. [362] Это произошло после 9 июля, поскольку 2 июля король Фридрих написал письмо своему брату, принцу Генриху, сообщая ему, что приезжает Сен-Жермен, и еще одно письмо, 9 июля, о том, что Сен-Жермен пока еще не приехал. Просматривая список изобретений и технологий, присланный Сен-Жерменом, он увидел, что изготовление золота в него не входило. Очевидно, Сен-Жермен предложил возможность его получения только через развитие земледелия и торговли. Он не считал, что такими путями они достигнут богатства Креза или Монтесумы, однако мир в душе стоит всех сокровищ Перу. Фридрих послал список Сен-Жермена своему брату.

362

Как пишет Шакорнак, нашлись историки, которые утверждали, будто генерал-лейтенант Клод-Луи Сен-Жермен «сыграл на руку Пруссии при Росбахе». Неудивительно, что нашлись другие, готовые сказать, что граф Сен-Жермен послужил Пруссии в ущерб Франции. Так, например, для Ленотра он является шпионом прусского короля. См.: Пруссаки вчера и всегда. Париж: Перрэн, 1917. С. 133–157. Для Жанны Мура и Поля Лувэ он посланник оккультной власти, защищающей Пруссию, см.: Сен-Жермен, бессмертный Розенкрейцер. Париж: изд-во Галлимар, 1934. С. 169–221 (русский перевод Г. М. Голубенковой. Москва: Международный центр Рерихов, Благотворительный фонд имени Е. И. Рерих, 1999).

Принц Генрих был самым известным среди братьев короля Фридриха. Некоторые считали его более способным, чем был Фридрих. Говорили, что Фридриха раздражали очевидные достоинства Генриха: но в этом обмене письмами они общаются довольно дружественно. Хотя письмо короля было полушутливым, возможно, он хотел получить совет своего брата, и он его получил: принц Генрих ответил [363] из Райнсберга 15 июля 1777 года, сообщая, что Сен-Жермен многое обещает, но и многое знает. Он проводил далеко идущие исследования, получившие очень высокую оценку. Он мог на самом деле обладать секретом улучшения материалов. Испытание двух-трех его изделий не будет стоить дорого и может принести значительную выгоду.

363

Оно должно находиться в Центральном архиве Мерсебурга, однако найти его там не смогли (все собрание недавно было перевезено из Берлина, что могло привести к некоторому непорядку в местонахождении документов), и я взяла его текст из Der Graf von Saint-Germain, G.B.Volz (Dresden, 1923). C. 321–322.

Тем временем продолжалась и масонская переписка. Бишофвердер написал герцогу Фридриху-Августу: [364]

«Эльстерверда, 19 июля 1777 г.

Граф Уэлдон определенно не является одним из наших. Если он владеет настоящими секретами, то я обладаю большим. Против всех законов вероятности:

1) что все это существует;

2) что я должен быть выбран депозитарием [365] такого множества чудных Тайн;

3) что я должен буду принять их без малейших условий.

Однако я отложу решение на срок 15 дней, до тех пор пока никаких сомнений в данном деле более не останется. Только Вашему Высочеству я делаю это признание, и только Вам я хочу сказать, что я об этом думаю. Возможно, это будет испытание нового вида? Мне кажется шокирующим с точки зрения морали и приличий [дословно «щекотливым»], что нечто столь драгоценное будет передано мне непосвященным, атеистом».

364

Wolfenbbttel, Herzog August Bibliothek, Cod. Guelf., 456, 1 Nov., f. 122r—122v.

365

Хранителем.

Бишофвердер употребляет слово «непосвященный» («profane» — профан), в буквальном смысле «pro fanum», «перед алтарем», — термин, используемый в старинных религиозных мистериях, чтобы отличать паству от священнослужителей, имеющих право во время церковной службы входить в священное место за алтарем — «святая святых». Этим термином называют тех, кто не посвящен в божественные мистерии. Бишофвердер должен был считать Сен-Жермена непосвященным, так как тот не сообщил условного знака, показывавшего, что он был посвящен в франкмасонство. А чтобы понять, был ли Сен-Жермен атеистом, лучше всего перечитать его сонет «Тайна».

По-видимому, Сен-Жермен сам никогда не публиковал стихов, но у современников мы найдем упоминание о нем как о поэте, наводящую на мысль, что он показывал свои стихи в частном порядке. Небольшая книга, озаглавленная «Философские стихи о человеке», опубликованная в 1795 году Мерсье в Париже, состоит из трех стихотворений, одно из которых, как утверждается, принадлежит «знаменитому графу Сен-Жермену». Это сонет, написанный классическим александрийским стихом:

Curieux scrutateur de la nature entiere, J'ai connu du grand tout le principe et la fin. J'ai vu l'or en puissance au fond sa miniere, J'ai saisi sa matiere et surpris son levain. J'expliquai par quel art l'ame aux flancs d'une mere, Fait sa maison, l'emporte, et comment un рёрin Mis contre un grain de ble, sous l'humide poussiere; L'un plante et l'autre cep, sont le pain et le vin. [366] Rien n'etait, Dieu voulut, rien devient quelque chose, J'en doutais, je cherchai sur quoi l'univers pose, Rien gardait l'equilibre et servait de soutien. Enfin, avec le poids de l'loge et du blame, Je pesai l'etemel, il apella mon "ame, Je mourns, j'adorai, je ne savais plus rien. (Je redeviens Dieu mёmе et je m’en doutais bien). [367]

366

Имеется в виду оккультная эмбриология.

367

Пытливый исследователь Великой Природы, Я познал начало и конец великого Всего. Я видел потенциальное золото в недрах гор. Мне открылась суть, я поразился чуду его зарождения. Я старался понять, каким образом душа во чреве матери Обретает свой дом и покидает его и, как семечко, Брошенное во влажную землю, как пшеничное зерно, Становится лозой и злаком, а затем — вином и хлебом. Бог созидает все из Небытия. Я сомневался в этом. Я принялся исследовать то, на чем покоится Вселенная. Все было шатко, ни в чем не видел я опоры. Но, наконец, с помощью весов восхваления и проклятия Я взвесил Предвечного. Предвечный воззвал к моей душе. Я умер, я обожал и больше ничего не знал. (Я снова стал Богом и догадался об этом.). — франц.