Граф
Шрифт:
Подошел.
Хотел уже было вскочить в седло, как глаз его зацепился за пожарную каланчу. Обычная деревянная скелетная башня с небольшим «скворечником» наверху. С нее весь город был как на ладони. А этот двор так и вообще — просматривался отлично.
Посему он вскочил на коня и направился к каланче. Чтобы пообщаться с Егором и его человеком, что в назначенный срок там дежурил. Мало ли он что-то видел?
Те самые Устинка да Егорка остались при нем несмотря ни на что. И были приставлены к делу. Устин стал командиром городской стражи, а Егор — пожарной. В которой также насчитывалась дюжина молодцов. Да
Пока еще к счастью пожаров не случалось. Не сезон. Однако дежурство было внедрено обязательное и круглосуточное. На всякий случай.
Ясное дело, что пожарные эти были по сути своей липовые. Ибо разбирался в делах сиих Андрей еще меньше, чем в оперативной работе сыщика. Однако для успокоения совести — сделал. Заодно и верного человека к делу пристроил в надежде на то, что рано или поздно эти ребята какой-никакой опыт, а наберут. Да и снаряжение им потихоньку можно будет более толковое подобрать. Как и городской страже, кстати…
Глава 10
1557 год, 12 марта, Стамбул
Султан Сулейман шел по зимнему саду. Было свежо, но не холодно. К счастью, он жил не в тех северных странах, где каждую зиму деревья становятся голыми, вода превращается в камень, а землю усыпает снег, чтобы спасти ее от жгучих морозов. И откровенно недоумевал от того, как там люди не вымирали по зиме от ветров да холодов. Ведь любая простуда могла закончится смертью. А этой пакостью в тех краях можно было заболеть легко и просто, по несколько раз в году…
На одной из дорожек сада его ждал человек. Его он приметил издалека. Благо, что его голова возвышалась над кустами.
Давно ожидаемая встреча…
— Повелитель, — произнес этот человек и с максимальным почтением поклонился.
— Ты не спешил.
— Обстоятельства не позволили мне прибыть раньше, Повелитель.
— Ты преуспел в деле, что я тебе поручил?
— Да.
Сулейман сделал жест своим людям, заставляя их отступить. А потом еще один, приглашая гостя составить ему компанию на прогулке.
Если бы Андрей внезапно оказался в этом саду, то опознал бы в госте султана того, кто представлялся ему как отец Дионисий. Однако здесь он находился в традиционных для османского общества одеждах. Что для православного священника тех лет было по меньшей мере странно. Особенно в связи с тем, что тельный крест его более не отягощал, как и манеры. Да и на турецком он говорил намного лучше, чем на греческом и, тем более, русском…
— Что скажешь? — после трех или четырех шагов спросил султан. — Все эти слухи о походе ложь?
— Сожалею, Повелитель, но нет. Царь силами тульского паши и его войска готовит набег на Азак.
— Набег?
— У тульского паши очень мало людей. С казаками и татарами около тысячи. Я не сильно разбираюсь в делах осады и крепостного взятия, но, думаю, что этого их количества недостаточно для взятия Азака. Но паша уверен в своем успехе.
— Пустая самонадеянность?
— Я так и не сумел разобрать.
— Ты?! Не сумел?! — неподдельно удивился султан. — Хм. Какой он?
— Андрей?
— Да.
— Он странный. ОЧЕНЬ странный.
— Хочешь сказать, что все эти рассказы про демона, колдуна и одержимость древним
духом правдивы?— Не знаю.
Султан от такого ответа аж остановился. Несколько секунд постоял. И пошел вперед. Буркнув:
— Интересно. И почему же?
— Андрей — это сын бедного тульского сипаха, практически нищего. У него никогда не было никаких наемных учителей. Его даже выучить чтению и счету было некому. Однако он в состоянии цитировать «Илиаду» Гомера наизусть, на эллинском языке, и рассуждать об устройстве мира. Его познания об устройстве человеческого тела и естественных законах Всевышнего так и вообще невероятны. Он в состоянии объяснить, почему яблоки падают именно на землю, а не улетают в небо, если их отпустить. Все это и так знают, но он ведает о том, почему это происходит. Я никогда в жизни не встречал человека более образованного. И я не понимаю — как это возможно. Это выглядит нереальным. Волей-неволей начинаешь думать о том, что парень — не тот, за кого себя выдает. Кажется, словно перед тобой не молодой муж, а умудренный сединой и великими знаниями старец, не потерявший живости и интереса к жизни.
— Вы, как я понимаю, вели долгие беседы? — после новой затяжной паузы спросил султан.
— Не сразу. Сначала он меня арестовал и после непродолжительного допроса отправил к Царю. Из-за этого я и не смог вернуться достаточно быстро.
— Арестовал? Почему?
— Он не доверяет эллинам. Называет их данайцами, цитируя фразу из Вергилия из его «Энедиды». — и заметив интерес султана, произнес ее: — «Бойтесь данайцев, дары приносящих». Эту фразу по легенде произнесли относительно троянского коня. Дара, который…
— Я знаю, — перебил его Сулейман.
— Царь принял меня не в пример гостеприимнее. Узнав, что я прибыл предварительно договариваться о примирении, и сразу окружил вниманием.
— Какой он?
— Умный. Осторожный. Предсказуемый. Я бы даже сказал — мудрый.
— Тоже цитирует Гомера наизусть?
— Только христианское писание. У него очень острый и проницательный ум. Он прочел немало книг. Но только духовных, посему я назвал бы его скорее богословом, чем правителем.
— Вот как? Неожиданно.
— Набожность его велика и искренняя. Он верит в то, что крепкая молитва и строго соблюдение постов позволит ему вымолить у Всевышнего благополучия его державе.
— Ты с ним о чем-то договорился?
— Он ищет мира. И не желает войны с нами.
— И несмотря на это он готовит поход на Азак?
— Для него этот поход вынужденная мера. Крымские татары ведь ходят в набеги и грабят. Из-за чего мирно жить и соседствовать не получается. Азак же, в руках Царя, вынудит их ходить в набеги на Литву и Польшу. Из-за опасности встречного налета, уже лодочного. В свое время дед и отец Царя так держали в узде Казань.
— А он не боится, что мы можем блокировать своим флотом выход из Дона?
— Нет. Он справедливо полагает, что судьба Крыма тебя Повелитель волнует в куда меньшей степени, чем дела в Средиземном море.
— Работорговля Крыма приносит большие прибыли.
— Царь желает не лишить моего Повелителя доходов от работорговли, а избавить Московскую Русь от постоянных, разорительных набегов. В конце концов в Литве и Польше рабов можно брать ничуть не хуже, чем на Москве.
— А Персидская торговля?