Графиня Стефания - Начало...

— Стефания, детка, как мне их различать? Где твой, где не твой? — спросила подошедшая к графине Богдана, она с тревогой оглядела близнецов.

— Я много о вас наслышан. Вы — Богдана, бабушка леди Стефании, правильно? Мой отец только о вас и говорит. Он передает вам горячий привет и кучу подарков. Ждите его через два-три месяца после нашего отъезда, — сказал Тахир, поцеловав руку Богдане.

— Графиня Стефания, я очень рад нашему знакомству, — добавил он с озорной улыбкой, целуя руку графини.

— Стефушка…

— Сама в шоке…

— Как?…

— Даже не знаю…

— Что теперь?…

— Разберемся, — тихо переговаривались между собой Стефания и Богдана, глядя на улыбающихся близнецов.

— Давай одному метку на лицо поставим…

— Как ты себе это представляешь?…

— Ну, не знаю, главное не перепутать… Давай подстрижём или бороду покороче сделаем…

— Милые дамы? Мы вам не мешаем своим присутствием? — засмеялись Джамиль и Тахир, наблюдая за женщинами.

18.

— Здравствуй, милая, папа дома? — спросил Неон у сидящей на крылечке Стефании. Он открыл калитку и зашёл во двор.

— Дядя! Папочка, дядя Неон пришёл! — закричала от радости она и бросилась навстречу Неону. Присев на корточки и раскинув руки, он поймал в объятия смеющийся маленький вихрь.

— Моя принцесса, как я по тебе соскучился! Ты была хорошей девочкой?

— Да!

— Ты кушала много каши?

— Да!

— Белочку не обижала?

— Нет, ой, да! — ответила она, смешно треся своими кудряшками на голове и обняла его за шею.

— Где твой папа?

— Он дома, всё ещё болеет. — она тяжело вздохнула и опустила свои маленькие плечики. — Тётка Есения больше не приходит к нам! Она кричала на папу, но я не слушала — вот так закрыла ушки, как ты учил, — закрыв Неону уши своими маленькими ручками, она зажмурила глазки, показывая, чему научилась.

Сердце Неона защемило от жалости к малышке и родному брату.

Милад, женившись во второй раз на Есении, всего лишь хотел обрести дом, где его ждали бы тепло, уют и любящие его люди. Он мечтал о тихих вечерних разговорах, где они обсуждали бы, как прошёл их день, строили планы на будущее и воспитывали детей. Он никогда не любил Есению, но всегда относился к ней трепетно.

Чтобы компенсировать свою нелюбовь, он окружил её заботой и вниманием, вкладывая в их отношения всю свою нежность и ласку. Милад никогда не позволял себе, сказать, или подумать грубое слово в адрес Есении. Он был благодарен ей за то, что она взяла на себя заботу о малышке Стефании. За три года он всей душой привязался к маленькой Тосе и считал её своей дочерью.

Гармония в их доме продолжалась до тех пор, пока в один из дней, он не вернулся позже обычного.

Поднявшись на крыльцо дома и открыв входную дверь, он потерял равновесие от удара. Схватившись за голову и оглядевшись, он увидел рядом лежащий дубовый стул. Осторожно переступая порог, он был готов к чему угодно, но то, что он увидел, повергло его, мягко говоря, в шок.

Посреди дома стояла разъяренная Есения и разбрасывала вещи.

— Наконец-то явился! Где ты был? Почему я должна сидеть дома и воспитывать детей? Все женщины ходят друг к другу в гости по вечерам, а я сижу и жду тебя! Мне хватило первого мужа — тот тоже всё время оставлял меня одну. Милад, ты всё время занят, а я воспитываю твою дочь! Почему я должна этим заниматься? Мне и Тоськи хватает. Отдай Стефанию своей матери или найди мне помощницу! Ты ведь на хорошем счету у графини, все знают, как она к тебе относится! — прорычала она, глядя на него с ненавистью.

— Тося и Стефания, её благородные дочери, пусть вместо подарков и приглашений в поместье, подарит мне прислугу. Я хочу жить как жены старост, участвовать во всех мероприятиях и принимать решения вместе с ними! Маришка, жена помощника управляющего, всего лишь помощника, и то всегда находится рядом со Стефанией, — она сплюнула пнув со злостью ворох разбросанных одеял.

Милад, присев на стул, внимательно посмотрел на женщину, с которой прожил несколько лет. Он не узнавал в этой разъяренной злопыхательнице ту нежную и хрупкую женщину, с которой делил постель, которой доверил воспитание своей дочери и свой дом, с которой когда-то сдувал пылинки…

— Есения, где дочери?

— У твоей матери. Они вместе с ней поехали в поместье. Меня, как всегда, не пригласили! Почему, Милад? Почему они не хотят принять меня в свой круг? У тебя более пятидесяти помощников. Ты главный лесничий, твой отец — староста, твой брат Неон руководит рыборазводным хозяйством. Даже твой брат Дамир со своей женой открыли домик сладостей! А я, почему я всего лишь обычная домохозяйка, прислуга своего мужа и нянька твоего ребёнка? — закричала она, разбив стопку тарелок, смахнув их рукой с полки на пол.

— Я завтра проверю дом, в котором ты раньше жила. Отец до сих пор его никому не отдал. Позову Неона и Клима, сделаем там ремонт, и перевезу тебя. Одно прошу: не запрещай Тосе приходить к нам, — спокойно сказал он.

— Что? Ты меня выгоняешь? Я потратила на тебя и твою дочь несколько лет своей жизни. Вместо того чтобы поддержать меня и поговорить со своей графинькой, ты выгоняешь меня? Да как ты смеешь? — закричала она, бросая в него всё, что попадалось под руку.

Увернувшись от кастрюли, он встал и направился на выход.

— Милад, любимый, прости меня, не уходи, не бросай меня! — расплакалась она.

— Есения, приберись в доме, дочери скоро вернутся, — сказал он, закрывая за собой дверь.

Отправившись к родителям, он попросил оставить девочек у себя на ночь, а сам направился к Неону. Через две недели, ремонт в старом доме Есении, был завершён. Милад купил новую мебель и всё необходимое для дома. Приобрёл корову и курей, посадил огород, договорился в лавке, чтобы раз в неделю Есении поставляли свежие продукты.

В течение этих двух недель, пока шел ремонт в доме, Тося и Стефания были не единственными свидетелями бешеных сцен Есении. Девочки были в недоумении от резких перемен, и прятались до тех пор, пока Милад не возвращался домой. Все попытки Любавы поговорить с ней, приводили к очередному скандалу. После переезда, Тося умудрялась сбегала от Есении и возвращалась домой, к Миладу и Стефании. Он всячески пытался оставить Тосю у себя, поговорить и уладить всё мирным путём. Но все его попытки, были задавлены на корню Есенией — девочка продолжала сбегать от матери.