Грань бессмертия

– Понимаю. А мальчик навещает профессора Боннара?

Мне показалось, что хозяин вздрогнул.

– Нет. Пожалуй, нет... Правда, он несколько раз бывал в институте у отца, еще до его смерти...

– Я сегодня был у Боннара по вашему делу. Он посоветовал мне узнать мнение вашего приемного сына, - сказал я внешне безразличным тоном.

Опять наступило долгое молчание. Я не намерен был сообщать подробности моего визита в институт, а тем более рассказывать об оказанном мне приеме. Хозяин же не спешил продолжать разговор.

– Не знаю, что имел в виду профессор Боннар, - сказал он наконец.

– Но разве это может иметь какое-нибудь значение? Марио несовершеннолетний... Это мальчик трудный... Впрочем, я могу заверить вас, что конфликт между моей женой и ее сыном никак не связан с наследством.

– Почему вы не сказали мне сразу, что ваша жена поехала за сыном?

– Вы не спрашивали. К тому же мы считаем, что семейные неурядицы не имеют никакого отношения к делу.

– Я придерживаюсь иного мнения, - холодно возразил я.

– Сеньор, - начал хозяин, пытаясь улыбнуться.
– Не подумайте, будто мы хотели что-либо от вас утаить. Это недоразумение! Что же касается Боннара, то после эксгумации мы посмотрим, какую мину он состроит...

– Альберди не дает согласия на эксгумацию.

Де Лима был удивлен, а возможно, только изобразил удивление.

– Пусть вас это не тревожит. Он согласится. У меня есть знакомства в курии.

– Быть может, достаточно будет, если сеньора Долорес побеседует с братом?

– Боюсь, это приведет к прямо противоположным результатам.

– Да... с Альберди нелегко договориться. Откровенно говоря, он вызывает у меня противоречивые чувства. А что о нем думаете вы?

Де Лима налил коньяк в рюмки и только после этого ответил:

– Я не знаю его. Вернее, знаю только со слов жены и Марио. Я никогда с ним не говорил. Видите ли, когда Долорес разошлась с Браго и вышла за меня, церковь не признала нашего брака. Мы обвенчались лишь после смерти Хозе... Альберди считал, что сестра не должна была уходить от пьяницы, тиранившего ее.

– Альберди дружил с Хозе Браго?

Де Лима пожал плечами.

– Это трудно назвать дружбой. Кажется, они все время спорили. Браго был атеистом. Тем но менее - а это проливает свет на образ мышления моего шурина - Браго уже после развода с Долорес месяцами жил у Альберди. Больше того, Альберди добился, чтобы Хозе похоронили на церковном кладбище, правда у самой стены, но и это, как ни говорите, место священное.

– Может быть, ему удалось "обратить" Браго?

– Скорее наоборот, - засмеялся хозяин.

– Не думаете ли вы, что Альберди - неверующий?

– Я не это имел в виду. Видите ли...
– де Лима понизил голос.
– Браго был коммунистом...

– Первый раз слышу, - удивленно заметил я.

– Быть может, в коммунистической партии он не состоял, но со слов жены я понял, что он, безусловно, симпатизировал коммунистам. Теперь об этом не пишут, но все было именно так. Впрочем, если вчитаться в его книги, то это чувствуется... Так вот, Альберди поддался его влиянию и без нужды совал нос куда не следует.

– Вы считаете, что Альберди симпатизирует коммунистам?

– Не думаю. Правда, в свое время он был сторонником Дартеса. Впрочем, после пожара он успокоился.

– После какого пожара?

– Вы ведь видели, он живет в домике садовника. Приходский дом был ближе к церкви. Вероятно, остались стены.

– Хорошо, что библиотека уцелела, - заметил я мимоходом.

– Он перешел в эту хибару раньше! Под влиянием Браго. Кажется, тот несколько лет убеждал священника отдать приходский дом под школу. Альберди не очень торопился, оттягивал. Однако после смерти Браго решился. Ну и паства его "отблагодарила"... Во время ремонта кто-то поджег дом...
– он замолчал и задумался.
– А может быть, все-таки еще коньяку?
– вспомнил он об обязанностях хозяина.

– Благодарю. Меня интересует, почему Браго лечился в институте Барта? Вы ничего об этом не знаете?

– Это очень просто. Когда Марио было три года, Долорес вместе с ним и мужем проводила лето в Пунто де Виста. Тогда они случайно познакомились с Боннаром. Не то у Альберди, не то у да Сильвы. В те времена, еще при Дартесе, Боннар иногда бывал и у да Сильвы, управляющего тамошними плантациями.

– Сейчас они не очень-то симпатизируют друг другу.

– Это не имеет ничего общего с личным антагонизмом... Да Сильва порядочный человек, джентльмен до мозга костей. Чего нельзя сказать о Боннаре...

– Вы хорошо знаете его?
– спросил я, разделяя в душе мнение хозяина.

– Да. Мы познакомились у да Сильвы. Конфликт имеет глубокие корни, вернулся он к теме, - я бы сказал, материального характера. Да Сильва был акционером санатория, в котором сейчас размещается институт.

– Он не получил возмещения?

– Не в этом дело. Ведь институт могли бы перевести куда-либо в другое место... Барту захотелось уничтожить такую отличную лечебницу... Сейчас, если б не влияние Боннара, все можно было бы изменить.

– Понимаю. Итак, вы говорите, что в то время, несколько лет назад, Боннар подружился с Браго?

– Во всяком случае, тогда они познакомились. Позже, живя у Альберди, Браго часто бывал в институте. А когда заболел, им занялся Боннар. Ведь у Браго и гроша ломаного в кармане не было.

– Есть ли смысл, в свете того что вы мне рассказали, добиваться эксгумации?

– Непременно! Правда, теперь вам не придется предъявлять Боннару обвинение. Мое открытие облегчает дело, не так ли? Обстановка совершенно изменилась. Это уже не обвинение в убийстве, а лишь попытка убедиться, не сбежал ли случайно покойник из могилы, - деланно рассмеялся он.

Я немного подумал.

– Каково ваше истинное мнение?
– начал я, глядя внимательно в лицо де Лимы.
– Ваша жена говорила, что из достоверных уст знает, будто на Браго проводились недозволенные эксперименты. Эти две версии противоречат друг другу.

– Не знаю. У меня действительно нет на этот счет никакого мнения. Быть может, здесь есть противоречие, а может, и нет. Посмотрим. Посмотрим после эксгумации!

– Я посоветуюсь со следователем, - сказал я, вставая.

– Разумеется, вы никому не станете говорить о наших первоначальных подозрениях?
– говорил хозяин, провожая меня к двери.
– Дело ясное. Нам важно знать истину. Хотя бы в интересах истории литературы. Чтобы не случилось, как с Шекспиром... Во всяком случае, газетам будет о чем писать.