Грани Обсидиана

Я моргнула и поняла, что могу дышать и даже шевелиться. Лорд Волков стоял, склонив голову, опершись обеими руками о стол. Лица не было видно из-за свесившихся серых прядей волос. Я осторожно потянулась, коснулась брата — еще жив, еще дышит…

Мое движение как будто разбудило Волка — он с усилием выпрямился, длинно потянулся, расправляя все кости, и, не взглянув на меня, вышел.

Весь день я не покидала дом: боялась и Рыжика оставить, и лишний раз на глаза попасться лорду Фэрлину. Пару раз заглядывала Берта — приносила мне поесть. К вечеру пришла попрощаться уезжавшая с лордом Инта; внимательно осмотрела спящего Рыжика, сказала, что теперь все будет хорошо. Напоследок даже обняла меня — очень быстро и легко, наверное, боялась, что я отпряну или оттолкну. Шепнула:

— Надеюсь, ты останешься.

Останусь?! Но женщина уже ушла, унося с собой — я это почувствовала — опору маленького мирка, в котором мы жили уже почти месяц. Волки тоже наверняка последуют за своими леди и лордом. Вот и хорошо… ведь хорошо же? А Берта сказала, побудет здесь, пока мальчонка не поправится.

Я выглянула из двери дома уже в поздних сумерках, когда все стихло. Берта, напевая негромко, варила на летнем очаге похлебку. Больше никого не было.

— Ну вот, перекусим наконец спокойно, — сказала женщина, не оглядываясь.

— Все уехали, да? — спросила я зачем-то.

— Конечно, уехали! Жена должна быть подле мужа, да еще и ежели в тягости. И парням нечего тут торчать — пусть делом займутся, да и мальчонке покой нужен. Ты бы видела, как Дэвин ревел, когда отец ему велел собираться! Пришлось пообещать, что навестит дружка через неделю.

— Если Рыж еще будет еще жив… — вырвалось у меня.

Берта круто обернулась.

— Ты чего? Как же не жив, когда его сам лорд лечил?! Да не таращь так глаза, ты не поняла, что ли? Выживет твой рыженький. И вообще, отпустил он вас на все четыре стороны. Помиловал, то есть.

Я по стеночке спустилась на землю — ноги меня от таких известий не держали. Брат выздоровеет… и мы сможем уйти, куда только захотим!

…Ну да, конечно, Инта и Бэрин добились, чего хотели… и зачем им теперь здесь оставаться?

Берта попробовала похлебку, сказала буднично:

— Ну вот, все готово, вон и Бэрин идет, сейчас будем ужинать.

Я резко вскинула голову — по тропе, ведущей от замка, правда шел Бэрин.

Он проводил их до полдороги. Повернул назад, чувствуя взгляды самых разных окрасок: хмурые, любопытные, ободряющие… «Я все равно скоро приеду!» — сказал ему упрямый взгляд Гэва. Да и на здоровье, ответил он безмятежным.

Завидев его, хозяйка тут же начала греметь посудой. Лисса сидела у стены дома, на него смотрела. Едва он подошел, выпалила:

— Ты остался?!

Он присел на корточки, пытливо заглядывая в ее широкие глаза.

— Если это вопрос, ответ — я остался.

— А…

Он думал, Лисса спросит — почему? Но она сказала:

— …остальные?

Остальные? Он нахмурился: она имеет в виду Гэвина? Но ответил беспечно:

— Ну, теперь охранять здесь некого — кроме, конечно, моей драгоценной персоны! Ты расстроена, что я остался или что уехали другие?

— Нет, — сказала она. Ухватила его за рукав, когда он поднимался. — Это ты уговорил лорда, чтобы он полечил… и отпустил нас?

— Нет, Инта. — Он слегка нахмурился, глядя на нее сверху. — Ты же понимаешь, что она не потребует за это никакую плату?

Утром Рыжик открыл глаза, сказал ясно:

— Есть хочу… а где Дэв? — и вновь уснул — крепким, исцеляющим сном выздоравливающего, не слыша, какая поднялась вокруг радостная суматоха. В следующие дни он только и делал, что спал да ел, иногда засыпая прямо с куском в зубах. Сердобольная Берта всё выгоняла меня из дому: мол, иди поешь, подыши, на солнышке погрейся…

Я выходила, делала круг у дома, прислушиваясь к происходящему внутри. Иногда и впрямь сидела, жмурясь на солнце. Вместе с огромным облегчением ко мне пришло и новое беспокойство — куда же мы с братом теперь отправимся?

И еще донимало странное чувство одиночества — почти сиротства.

Дело было в Бэрине. Он почти не бывал дома — то охотился, то исчезал надолго по своим делам, а когда возвращался, с удовольствием болтал и зубоскалил с Бертой, почти не разговаривая со мной. Я скучала по тем временам в замке, когда молодой смешливый Волк приставал ко мне со своими разговорами и шуточками. И еще — он ни разу не коснулся меня после отъезда всех остальных. Словно ему это стало вдруг неприятно или… неинтересно.

А может, Волки попросту не любят… Лисиц?

Бэрин пришел в сумерках. Забросил в дом тушку зайца. Спросил традиционно:

— Как тут у вас?

— Хорошо, — так же привычно ответила я. Против сложившегося в последнее время обыкновения, Бэрин не ушел болтать с Бертой. Прислонился рядом со мной к стене. Я покосилась: смотрит в усыпанное звездами небо.

— Бэрин…

— Что?

— Ты можешь посоветовать… куда нам с Рыжиком податься?

Он помолчал.

— Ну, до этого еще далеко, когда еще мальчишка выздоровеет и окрепнет!

— Но подскажешь? — настаивала я.

— А ты не хочешь… — Бэрин не сводил глаз с неба. — Не хочешь остаться… здесь?

— Здесь? В этом доме?

— Тебе же здесь понравилось?

Конечно. Я даже полюбила этот дом. Но остаться здесь… в стране Волков… Я поежилась.

Бэрин опустил на меня взгляд.

— Нет?

— Да. Но… ваш лорд… и остальные… они же будут против? И еще я боюсь…

Я хотела сказать: за Рыжика, ведь не все так дружелюбны и терпеливы, как…

— Нас, Волков? — спросил Бэрин.

— Да…

— И меня?

— Только не тебя!

Лишь выпалив это, я поняла, что это правда — я видела Бэрина в обоих обличьях, и ни разу он не причинил мне вреда. Даже когда я этого заслужила, тогда, с рукавицами…

Бэрин то ли выдохнул, то ли коротко засмеялся и присел рядом на корточки.

— Рад это слышать!

— Я за Рыжика боюсь. Вдруг кто его обидит… Даже если ваш лорд прикажет его не трогать…

Бэрин помолчал.

— Не могу поклясться, что такого не случится. Нужно время, чтобы привыкнуть. Кроме нас, есть еще и люди, хотя они держатся в стороне от этого леса, его называют Волчьим.

Не зря называют. Я представила, как мы живем здесь с Рыжиком: в теплом надежном доме, лес и озеро под боком. И — никакого Зихарда! Из замка иногда будут приезжать Дэвин или Берта… и, может…

Бэрин словно подслушал мои мысли:

— В детстве мы с Фэрлином частенько удирали сюда на несколько дней. Мне всегда тут нравилось.

— Ты можешь и сейчас… удирать.

Бэрин повернул голову и посмотрел на меня. Смотрел молча и долго: я уже начала беспокоиться, не сказала ли я что-то неприятное, кто их, Волков, разберет.