Грани одиночества

— Я сохранила себя для вас, а не от вас. Почему вы избегаете меня? Неужели я не нравлюсь вам, Андариэл?

Мое имя в ее устах звучало эротично, царапая нежным тембром что-то внутри и заставляя мечтать, как она будет выкрикивать его в порыве страсти.

— Я изуродован мерзким шрамом. Красивым меня может считать только льстец или слепец и, насколько мне известно, зрение у тебя великолепное. Чего ты добиваешься Лиса?

— Шрам — это всего лишь неровность кожи. Как это может испортить вашу идеальную красоту? Я люблю вас, Андариэл, давно и безнадежно, не отвергайте меня. Позвольте быть счастливой с вами, хотя бы ненадолго, — ответила красавица, заглядывая мне в глаза своими горящими изумрудами. Сколько ни старался я найти фальшь в этих словах, ее там не было. Даже в лучшие дни Дилейна прятала от меня свой взор, когда говорила о чувствах.

— Ты пожалеешь об этом. Я не идеальный сказочный принц, не губи себя ради того, кого толком не знаешь, — серьезно ответил я, вставая с мягкого девичьего тела, чтобы не поддаваться сурхову искушению, но тонкие руки на удивление крепко обняли меня, притягивая к себе.

Конечно, я мог легко убрать девичьи запястья и уйти, но мне так нужно было то тепло и нежность, что предлагала наивная молодая красавица. Впервые в жизни я так хотел поверить в то, что любим. Со стоном поражения я буквально впился в мягкие податливые губы, сминая их в жестком властном поцелуе, наказывая им малышку за свою несдержанность.

Лиса застонала, открываясь мне. Я никогда раньше так не терял голову от поцелуя. Тело дрожало от напряжения, а в паху стало тесно и почти больно от желания. Только уважение к лорду Фероссу и другу удержали меня от того, чтобы начать срывать одежду с девчонки и взять ее прямо на шерстяном пледе под сенью дуба. Но собрав всю свою выдержку, я встал и, пытаясь идти ровно, что было затруднительно в моем состоянии, поспешил скрыться в своих покоях.

Холодный душ мало отрезвил мою страсть, а эрекция доставляла массу неудобств. К счастью, полотенца мне принесла молодая и вполне привлекательная горничная. Я дернул девку за руку, привлекая к себе.

Целовать ее мне не хотелось, как и сравнивать идеальное тело ее леди и крестьянской девушки, поэтому я потянул ее за руку вниз, наклоняя голову девушки к своему паху в недвусмысленном намеке. Горничная попалась неопытная. Она неумело облизывала мою плоть и давилась, когда я двигал ее головой, вбиваясь ей в глотку, но от напряжения последних дней разрядка не заставила себя долго ждать. Кончив, я оттолкнул девицу и, обмывшись, молча ушел одеваться к ужину.

Вечер выдался долгим и утомительным. Сантос окружил меня молодыми привлекательными вдовами и симпатичными мелкопоместными дворянками, но мой взгляд все чаще обращался к зеленоглазой бестии. Я хочу ее. С этим невозможно бороться и глупо отрицать, однако она не просто девка, с которой я удовлетворю похоть, и я не буду брать ее невинность в спешке отъезда, поэтому я принял решение пригласить ее ко двору.

Герцог Ластон с обреченной покорностью дал согласие на ее визит во дворец, а мать причитала, что не готов гардероб и прочие незначительные мелочи, Сан хмурился, и только зеленые глаза Алисии светились восторгом и любовью.

Пусть друг сердится, пусть недоволен ее отец, но она моя, а от своего я не отказываюсь.

Глава 12

Алла Арахни

Я жутко нервничала перед встречей с венценосным засранцем, и дело было не только в его мстительной натуре, но и в моей растущей несдержанности. Наверное, я распущенная ненасытная особа, но быть рядом с мужем, касаться его, чувствовать сильное тело рядом, вдыхать тонкий аромат его тела — и не иметь возможности уединиться было для меня пыткой, а длительное воздержание негативно сказалось на моем вспыльчивом характере. Как бы не добавить нам проблем. Но у меня теперь дети, гнездо, арахниды, и я не могу себе позволить делать глупости, даже если они касаются такого человека, как император. Даже не так: тем более, если они касаются его.

Вечером готовили бал в честь возращения этой зарвавшейся морды, и нам с Сэпием с утра принесли приглашение. Диззи подготовил мне красивое платье алого цвета. Легкая, но прочная ткань, сделанная ткачиками, образовывала плотный корсаж и выгодно подчеркивала грудь, а от талии расходилась свободной летящей юбкой. Тонкие бретели — настоящее ювелирное украшение из золота и рубинов в тон платью — на спине переплетались в причудливую паутину.

Волосы, после уговоров мужа, я распустила, и они плотной волной укрыли меня до лопаток, закрывая почти оголенную спину. Я выбрала туфельки с удобным небольшим каблучком.

На Сэпии был черный костюм с приталенным пиджаком и белая рубашка. Фасон его наряда полностью удовлетворял веяниям придворной моды, но отличался отсутствием вычурной вышивки и украшений, которыми изобиловали одежды местных щеголей. Только маленькие рубиновые запонки в тон моему платью разбавляли классическую строгость его наряда. Я в очередной раз залюбовалась мужем, вызвав его улыбку своим восторженным взглядом.

— Алла, ты так на меня смотришь, что я готов послать в бездну бал и императора и взять тебя прямо перед воинами и тенью, — прошептал мне на ухо Сэпий.

— Твой план мне нравится гораздо больше, чем необходимость присутствовать на этом великосветском мероприятии в «наиприятнейшей» компании его величества, — грустно вздохнула я, мечтая, чтобы сегодняшний вечер поскорее закончился и мы могли отбыть в обитель арахнидов, а оттуда тоннелями попасть к детям, что и решила озвучить мужу. — Сэпий, как ты думаешь, будет свинством, если я попрошу наших воинов отправиться в замок аллаиды ночью? Не хочу оставаться здесь ни одной лишней минуты.

Вместо него мне ответил Дарион.

— Для нас нет разницы, день или ночь. Мы будем счастливы поскорее покинуть дворец, тем более если это порадует нашу Дарующую, — проскрипел воин.

Такие красивые и настроенные на скорейшее отбытие из этого «гостеприимного» места, мы, в сопровождении верного Диззи, вошли в тронный зал.

Андариэл торжественно восседал на троне, расположенном на возвышении в дальнем углу зала, и наше появление увидел сразу, встретившись со мной глазами, но позвать к себе ближе не торопился, а по здешнему средневековому этикету приглашения от императора нужно дождаться.

Император дал знак музыкантам и открыл бал с красивой молодой девушкой. Мне посыпались приглашения на танец, но я отказывала, ссылаясь на незнание танцев. К Сэпию тоже подошли несколько отчаянных барышень, но ему было достаточно хмуро посмотреть на них с высоты своего внушительного роста черно-золотыми глазами — и храбрость покидала претенденток на внимание моего мужа, они ретировались.

Время в ожидании тянулось очень медленно. Заиграла знакомая мелодия, напоминающая вальс, которому, на всякий случай, я научилась перед выпускным балом в школе, и Сэпий повел меня в четком ритме. Я только начала получать удовольствие от танца, как к нам подошел высокий темноволосый аристократ с красивым лицом и умными ореховыми глазами и, спросив дозволения у мужа, перехватил меня.

— Мы не представлены. Мое имя Сантос Феросс. Я восхищен вашей яркой красотой и несомненной самоотверженностью. Настоящее чудо увидеть Дар богини — Сэпия Арахни в человеческой форме после рождения гнезда, — без всякой язвительности сказал мужчина. Судя по лицу, он был не старше императора, по нашим меркам выглядел лет на двадцать пять, но производил впечатление человека спокойного и зрелого, в отличие от Андариэла.

— Алла Арахни, — просто представилась я, не желая продолжать беседу, но мужчина не сдавался.