Грани веков
Шрифт:
Ярослав вцепился в его руки, стараясь сбросить их с шеи, однако хватка оказалась сильнее, чем он мог предполагать; напрягая мускулы изо всех сил, ему удавалось лишь чуть ослабить давление; ему не хватало воздуха, он начинал задыхаться и слабеть.
Перед глазами уже поплыли черные круги, когда хватка вдруг резко ослабла, и в легкие хлынул воздух. Одновременно раздался громкий вопль боли и яростное кошачье рычание.
Приподнявшись, кашляя и держась за саднящее горло, Ярослав, словно в фантасмагорическом сне наблюдал, как душивший его
Поднявшись на ноги, Ярослав попятился к выходу, выскочил в коридор и бросился прочь из квартиры, и далее — бегом вниз по лестнице, все еще кашляя.
На улице в лицо ему ударил порыв ветра с мокрым снегом.
Скоропомощной мерседес, пофыркивая заведенным мотором, поджидал его в метре от подъезда.
— Куда ты запропастился? — встретила его Ирина, когда он ввалился в салон и рухнул на кресло. — Что с тобой? На тебе лица нет!
— Потом, — прохрипел Ярослав. — Поехали отсюда!
Больше всего сейчас ему хотелось оказаться подальше от этого дома с этой квартирой, умершей бабкой и ритуальными психопатами.
Коган бросил на него настороженный взгляд. — Ярослав, ты хорошо себя чувствуешь?
Он кивнул.
— Вот погода-то, не зги не видать! — Михалыч включил дальние фары, но в лучах их света лишь кружился бурный хоровод снежинок.
Машина медленно тронулась с места, но тут же вдруг резко затормозила.
— Свят, свят, — пробормотал Евстафьев, торопливо крестясь.
— Что там, Василий Михайлович? — Коган подслеповато щурясь, вглядывался сквозь лобовое стекло.
— Старуха! — дрогнувшим голосом ответил водитель и снова перекрестился.
— Я ничего не вижу, — признался Коган.
— И я, — заметила Ирина.
— Говорю вам, — Евстафьев ткнул дрожащим пальцем в стекло, — была она там! В черном балахоне, седая, прямо на дороге стояла!
— Ну, так что же? — Коган нахмурился. — В такую пургу могла и машину не заметить.
— А то, — Евстафьев от волнения не мог завести машину, — что в руке она держала крест!
Коган фыркнул. — Крест? Ну и что? Наверное, богомолка очередная от святого копья возвращалась.
Михалыч упрямо мотнул головой.
— Вы же только что на вызове старуху похоронили, — сказал он, — а Ярослав, вон, рассказывал, что крест у покойницы пропал!
— Ну и что?
— А то, что она это была!
Коган обеспокоенно поглядел на него. — Василий Михайлович, — сказал он задушевно, — поехали-ка лучше на подстанцию. Отдохнем, чайку попьем…
Евстафьев кивнул, трогаясь и бормоча что-то про себя.
Однако, практически сразу, опять ударил по тормозам.
— Ну а сейчас-то что?
— Да вы что, Давид Аркадьевич, не видите дерево?
— Где?
— Да вот же, прямо перед нами!
— Откуда оно взялось? Вы что, на газон какой-то свернули?
— Да бог с вами, Давид Аркадьевич, куда я мог свернуть, если мы и пары метров не проехали?!
— Тогда
откуда тут дерево?— Не знаю!
Евстафьев начал выворачивать руль, по боковому стеклу хлестнули ветки.
— Это что — ёлки? — изумилась Ирина. — Мы вообще где едем?
Машину тряхнуло, она подалась немного назад и остановилась.
Евстафьев дернул ручник и вышел наружу, хлопнув дверцей.
Коган покачал головой. — Ну и метель! Первый раз такую вижу в Москве в апреле месяце!
Ярослав пытался разглядеть за окнами хоть что-то, но там было темно и кружились густые хлопья снега.
Снова хлопнула дверь — Евстафьев плюхнулся на сиденье. В его бороде таяли снежинки.
— Что там, Василий Михайлович? — Коган с тревогой вглядывался в застывшее, словно маска, лицо водителя.
Тот посмотрел на него, будто видел впервые.
— Может, я и вправду чокнулся, — слабым голосом сказал он, — но хотите — верьте, хотите — нет, а мы с вами — в лесу!
Глава 11
В машине воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным гудением двигателя.
— Как это — в лесу? — оторопело переспросил Коган.
Вместо ответа Евстафьев уставился на маленькую дорожную иконку, прикрепленную к приборной доске и, крестясь, зашевелил губами.
Коган с Ириной обменялись быстрыми взглядами.
— Я, пожалуй, выйду, посмотрю сам, — осторожно сказал Коган, едва заметно кивнув Ирине на водителя.
Евстафьев лишь тряхнул седоватой головой.
Ярослава охватило странное чувство ирреальности происходящего, словно все это происходило с кем-то другим, или во сне. Он даже сделал усилие, чтобы проснуться, зажмурился, потряс головой, но, открыв глаза, увидел все те же белые стенки салона автомобиля. Из неплотно прикрытого окна сквозило холодом и залетали снежинки.
Он вцепился в ручку двери, и, навалившись, толкнул в сторону. Ветер швырнул ему в лицо пригоршню колючего снега. Снаружи было темно, и только в свете фар виднелись серые кривые голые стволы деревьев, заполнявшие пространство перед бампером. Сугробы у их оснований мерцали золотыми и серебристыми огнями. Коган, похожий на неуклюжего снеговика, неловко топтался рядом, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.
До Ярослава донесся приглушенный вскрик из-за спины — Ирина, круглыми от изумления глазами смотрела на лес, поднеся ладонь к губам.
Ярослав сделал шаг. Снег хрустел под ногами, и звук этот казался необычно громким.
— Давид Аркадьевич!
Коган медленно обернулся. На его лице застыла смесь удивления, растерянности и недоумения.
— Ярик… Ты… Что-нибудь понимаешь? Это действительно похоже на лес!
Врач ошарашенно покрутил головой, словно не в состоянии поверить в собственные слова.
Ярослав кивнул.
Оба они посмотрели в сторону, где должен был находиться дом, но и там виднелись все те же стволы, уходящие в темноту.