Граница вечности
Шрифт:
Каценбах ушел с места события, но драма еще не завершилась. Двое студентов, Вивиан Мэлоу и Джеймс Худ, ждали в машине. По предварительной договоренности Каценбах проводил Вивиан до ее общежития, а другой сотрудник министерства юстиции отвел Джеймса. Но этим процедура не ограничивалась. Для формального зачисления они должны были войти в «Фостер аудиториум».
По телевизору начали передавать дневные новости, и в кабинете Бобби Кеннеди кто-то сделал громче звук. Уоллес стоял на трибуне и казался выше, чем на самом деле. Он ничего не говорил ни о цветных, ни о сегрегации или гражданских правах.
Берк Маршалл, белый юрист, возглавлявший отдел по гражданским правам в министерстве юстиции, также находился в кабинете Бобби. Джордж все еще не доверял ему, но Маршалл стал более радикален после Бирмингема и сейчас предложил выйти из патовой ситуации в Тускалузе, послав туда войска.
— А что, если в самом деле нам сделать этот шаг? — сказал он Бобби.
Тот согласился.
Это заняло время. Помощники Бобби заказали сэндвичи и кофе. В студенческом городке никто не расходился.
Из Вьетнама пришла новость. На перекрестке в Сайгоне буддийский монах по имени Тхить Куанг Дык облился бензином, чиркнул спичкой и поджег себя. Его самоубийство было актом протеста против преследований буддистов президентом-католиком Нго Динь Зьемом, поддерживаемым американцами.
Президент Кеннеди очень сокрушался.
Наконец из громкоговорителя Бобби послышался голос:
— Генерал Грэхэм прибыл… с четырьмя солдатами.
— С четырьмя солдатами? — воскликнул Джордж. — И это наша демонстрация силы?
Они услышали еще один голос, вероятно, голос генерала, обращающегося к Уоллесу:
— Я должен выполнить печальную обязанность просить вас отойти в сторону согласно приказу президента Соединенных Штатов.
Грэхэм командовал Национальной гвардией Алабамы и выполнял свою обязанность вопреки своим наклонностям.
Но голос в динамике сказал:
— Уоллес уходит! Уоллес покидает трибуну. Он уходит! Все кончено!
В комнате раздались радостные возгласы, присутствующие начали обмениваться рукопожатиями. Через минуту все заметили, что Джордж не разделяет их восторга. Деннис Уилсон спросил:
— Что с тобой?
Как считал Джордж, люди, окружавшие его, заблуждаются.
— Уоллес спланировал все это, — сказал он. — С самого начала намеревался поддаться, как только будут вызваны войска.
— Но зачем? — удивился Деннис.
— Этот вопрос не давал и мне покоя. Все утро у меня было подозрение, что он использует нас в своих целях.
— И чего же он хотел?
— Запудрить нам мозги. Он в центре внимания, на телеэкранах, делает вид, будто его запугивает правительство.
— Губернатор Уоллес жалуется, что его запугивают? — удивился Уилсон. — Это шутка.
Бобби, который прислушивался к спору, сказал:
— Мне кажется, Джордж правильно ставит вопрос.
— Это шутка для тебя и меня, — обратился Джордж к Уилсону. — Но многие трудящиеся американцы чувствуют, что десегрегация навязывается им вашингтонскими благодетелями, такими как все мы
в этой комнате.— Я знаю, — сказал Уилсон. — Хотя странно слышать это от… — Он хотел сказать «от негра», но передумал. — От того, кто выступает за гражданские права. Поясни свою точку зрения.
— Его сегодняшнее шоу предназначалось для избирателей из рабочего класса. Они запомнят, как он стоял там и не повиновался Нику Каценбаху, по их представлениям, типичному либералу с Восточного побережья, и они запомнят солдат, заставивших губернатора Уоллеса уйти.
— Уоллес — губернатор Алабамы. Почему он должен обращаться к народу?
— Я думаю, в следующем году на праймериз демократической партии он будет соперничать с Джоном Кеннеди. Он намерен баллотироваться на пост президента. И сегодня он начал свою кампанию с нашей помощью.
В кабинете стояла тишина, пока эти слова доходили до сознания находившихся там людей. Джордж мог поклясться, что его доводы убедили и встревожили их.
— Сейчас он на первом месте в новостных программах и выглядит героем. Может быть, президенту нужно перехватить инициативу, — закончил Джордж.
Бобби нажал клавишу селектора на столе и сказал:
— Соедините меня с президентом. — Он зажег сигару.
Деннис Уилсон подошел к другому зазвонившему телефону и, обращаясь ко всем, сказал:
— Оба студента вошли в здание, и их зачислили.
В ту же минуту Бобби снял трубку и стал говорить со своим братом. Он сообщил о победе, одержанной без применения силы Потом он некоторое время слушал.
— Да, — произнес он в какой-то момент. — Джордж Джейкс говорит то же самое… — Наступила еще одна долгая пауза. — Сегодня? Но речь не подготовлена. Конечно, ее можно написать. Нет, я думаю, ты принял правильное решение. Так и сделаем. — Он повесил трубку и обвел взглядом всех сидящих в его кабинете. — Президент собирается внести новый законопроект о гражданских правах.
У Джорджа подскочило сердце. Этого добивался Мартин Лютер Кинг и все участники движения за гражданские права.
Бобби продолжал:
— И он объявит об этом по телевидению в прямом эфире сегодня вечером.
— Сегодня вечером? — удивился Джордж.
— Через несколько часов.
Логично, но какая предстоит спешка, подумал Джордж. В выпусках новостей первые сообщения, как и должно быть, снова будут о президенте, а не о Джордже Уоллесе или Тхить Куанг Дыке.
Бобби добавил:
— И он хочет, чтобы вы направились туда и работали с Тедомнад его речью.
— Да, сэр, — сказал Джордж.
Он вышел из министерства юстиции в крайне взволнованном состоянии. От быстрой ходьбы он даже немного запыхался, когда дошел до Белого дома. На первом этаже Западного крыла он перевел дыхание и стал подниматься по лестнице. Тед Соренсен находился в своем кабинете с группой коллег. Джордж снял пиджак и сел вместе с ними.
Среди бумаг, разбросанных на столе, лежала телеграмма от Мартина Лютера Кинга. В Данвиле, штат Виргиния, когда шестьдесят пять негров протестовали против сегрегации, сорок восемь из них были так жестоко избиты полицией, что их пришлось доставить в больницу. «Терпение негров может иссякнуть», — говорилось в телеграмме Кинга. Джордж понял смысл этого предложения.