Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг.

3 февраля наступление на Малагу уже обрело серьезный характер. Три батальона под командованием герцога Севильского, выступившие из района Ронды, встретили отчаянное сопротивление. В ночь на 4 февраля в наступление пошли итальянские чернорубашечники. В Малаге началась паника, частично из-за появления незнакомых итальянских танков, частично из-за страха перед осадой города. Вильяльба оказался не способен вдохнуть боевой дух в жителей Малаги, да и в любом случае он со своим спокойным темпераментом был не тем человеком, который мог бы убедить гражданское население драться до последнего человека, как это было в Мадриде. При таких обстоятельствах наступление националистов, начатое прорывом фронта герцогом Севильским 4 февраля и итальянцами 5 февраля, продолжалась в прежнем темпе. 6 февраля итальянцы заняли высоты Вентас-де-Сафаррайа, господствовавшие над дорогой к Альмерии. Весь день Малага подвергалась обстрелу. Вильяльба, придя к выводу, что город падет, отдал приказ о всеобщей эвакуации. На деле же националисты не собирались перерезать путь к отступлению. Им не улыбалась идея бороться с хаосом отчаяния, который неизбежно должен был воцариться в окруженном городе. Все эти два дня, включая и 7 февраля, командование республиканцев, политические и профсоюзные лидеры, а также все, кого страшил захват Малаги, отчаянно старались выбраться к побережью. Счастливчики уезжали на немногочисленных машинах, остальные шли пешком. Корабли «Канары», «Балеары» и «Веласко» обстреливали город. Немецкий «Граф Шпее» стоял наготове неподалеку. Вечером 7 февраля итальянцы вышли к предместьям Малаги. На следующий день вместе с испанцами герцога Севильского они вошли в опустевший разрушенный город. Начались самые жестокие казни после тех, что были в Испании, когда пал Бадахос. Тысячи сторонников республики, не успевших уйти из города, были расстреляны на месте, остальные взяты под стражу. Один свидетель утверждал, что в первую же неделю после взятия города было расстреляно 4000 человек. Как обычно, эту цифру следует считать преувеличенной. Но не подлежит сомнению, что первую группу расстреляли без суда прямо на пляже, а вторую – после краткого допроса, проведенного свежеиспеченным военным советом. Единственный оставшийся в живых республиканский журналист Артур Кестлер, работавший тогда на «Ньюс кроникл», несколько месяцев просидел в севильской тюрьме, и большую часть времени над ним висел смертный приговор¹.

Танки и авиация националистов перехватили беженцев, уходящих по дороге на Альмерию. Отпустив женщин, чтобы усугубить продовольственные трудности республики, они расстреливали мужчин, часто на глазах их семей. Многие из тех, кому удалось спастись, падали с ног от голода и усталости.

Так кончилась бесславная битва под Малагой. Республиканский флот мог помочь защитникам города, если бы итальянские военные корабли не отогнали республиканцев подальше от поля боя. На помощь осажденному городу могла прийти 13-я интернациональная бригада, если бы коммунисты не опасались, что анархисты воспользуются этой возможностью и поднимут мятеж в Валенсии. Падение Малаги привело к снятию Асенсио Торрадо, заместителя военного министра и любимого генерала Ларго Кабальеро. Коммунисты обвинили его в том, что вместо защиты города он проводил время в ночном клубе Валенсии. В октябре, когда Асенсио окрестили позорной кличкой «Генерал от отступления», от бесчестия его спас Ларго Кабальеро, но второй раз сделать это ему не удалось. Впрочем, Асенсио был главным организатором Народной армии и нес за падение Малаги ответственность ничуть не большую, чем все остальное руководство в городе. На посту заместителя военного министра Асенсио сменил Бараибар, издатель «Кларидад», не обладавший никаким военным опытом. Смещение Асенсио, на котором настояли коммунисты, было еще одним предметом раздора между ними и «испанским Лениным».

Примечание

¹ Позднее он с помощью организации доктора Жюно был обменен на красавицу жену пилота националистов, задержанную в Валенсии.

Глава 45

Бои на Харамском фронте

Падение Малаги совпало с новым наступлением националистов к юго-востоку от Мадрида, именно в том районе, где Ларго Кабальеро сам готовился перейти в наступление, – в долине реки Харама. Националисты атаковали пятью мобильными бригадами Гарсиа Эскамеса, Сайнса де Буруаги, Баррона, Асенсио и Рады (давний инструктор карлистов). Большую часть в каждой из бригад составляли солдаты Африканской армии. Наступающих поддерживали шесть батарей 155-милиметровых орудий и артиллерийская группа 88-милимметровых пушек легиона «Кондор». Задачей наступления было перерезать шоссе Мадрид – Валенсия. Оно началось по всей длине 18-километровой линии фронта, протянувшейся с севера на юг в нескольких сотнях ярдов от дороги Мадрид – Андалузия.

Наступление, которое стало неожиданностью для генерала Посаса, командующего республиканской Армией Центра, началось 6 февраля. Гарсиа Эскамес мощным ударом занял Сиемпосуэлос, селение, которое обороняла недавно сформированная 18-я бригада республиканцев; ее передовые позиции были полностью сметены. Рада, наступавший к северу, занял высоту Мараньосу (697 метров), на которой два батальона республиканцев дрались до последнего человека. 7 февраля Баррон вышел к месту слияния Харамы и Мансанареса, что позволило ему держать под обстрелом дорогу Мадрид – Валенсия. Республиканцы растерялись из-за присутствия новых бригад, которые должны были принять участие в готовящемся наступлении Ларго Кабальеро, а тут им пришлось обороняться. 8 февраля Мьяха послал на помощь Посасу ударные бригады Листера и Эль Кампесино. 11-я интербригада (после реорганизации в нее входили Батальон Тельмана и Батальон Эдгара Андре, но ее знали под старым именем) получила приказ выдвинуться к реке Хараме. 9 февраля республиканцы организовали оборону вдоль высокого восточного берега. Часть сил (включая 12-ю интербригаду, которая после реорганизации теперь состояла главным образом из итальянцев и называлась Бригадой Гарибальди) находилась в резерве, чтобы предотвратить прорыв обороны. Тем не менее на рассвете 11 февраля националистам удалось форсировать Хараму. Группа марокканцев в темноте бесшумно перешла мост Пиндоке и одного за другим прямо на постах перерезала часовых из французского Батальона Андре Марти (теперь он входил в 14-ю бригаду). Немедленно два кавалерийских полка националистов пересекли реку. Мост Пиндоке был подорван зарядами, заложенными республиканскими часовыми, но, взлетев на несколько футов в воздух, опустился на то же самое место, и переход через реку продолжался. В то же самое время части Баррона пересекли Хараму в нескольких милях выше по течению, у Аргандского моста. Несмотря на непрерывные налеты республиканской авиации, к трем часам дня вся бригада Баррона оказалась на другой стороне реки. Здесь она столкнулась с Батальоном Андре Марти и взяла его в кольцо, но интербригадовцы сопротивлялись, пока не кончились боеприпасы. Выживших смяла и перебила марокканская кавалерия. Тем не менее славянский Батальон Домбровского удержал свои позиции перед Аргандой. В районе моста Пиндоке Батальон Гарибальди, укрепившись на высоте, сосредоточил огонь на подходах к мосту и остановил дальнейшее продвижение врага. Дальше к югу Асенсио на рассвете взял штурмом маленькое селение Сан-Мартин-де-ла-Вега. Пулеметный огонь весь день держал его у моста, но в сумерках он пересек реку, пустив в ход тот же прием, что на рассвете был использован у моста Пиндоке. «Табор» марокканцев перебил часовых. Ночь Асенсио провел, укрепляя свои позиции к следующему дню. 12-го он штурмом взял высоты Пингаррона на другой стороне реки. Бригада Сайнса де Буруаги тоже форсировала реку у Сан-Мартина и, соединившись с силами Асенсио, пошла в новое наступление в южной части фронта по направлению к Мора-та-де-Тахунье.

Карта 19. Харрамское сражение

Впервые на этом участке республиканцы полностью господствовали в воздухе. Русские истребители прогнали «юнкерсы» националистов. Тогда же вступила в бой и 15-я интербригада под командованием полковника Тала, обрусевшего венгра (как Лукач и Клебер). Тал был некомпетентен, да еще и с плохим характером. К нему все относились с неприязнью. Главной фигурой при создании бригады был начальник ее штаба, отважный английский капитан Натан – вскоре он получил звание майора. Политическим комиссаром стал французский коммунист Жан Шентрон, которого знали под именем Бетель. В бригаде собирались добровольцы двадцати шести национальностей. Первый батальон состоял из 600 человек, главным образом англичан, и назывался Батальоном Саклатвалы, по имени индийского коммуниста, который в 20-х годах XX века короткое время был членом парламента. Чаще это соединение называли просто Британский батальон. Командовал им «английский капитан» Том Уинтрингем. В свое время он учился в оксфордском колледже Баллиол, а еще недавно редактировал «Лайф ревью» и был военным корреспондентом коммунистической «Дейли Уоркер»¹. Политкомиссаром назначили грубоватого шотландского коммуниста Джорджа Эйткена.

В Британском батальоне было много шотландцев и уроженцев Уэльса, а также несколько американцев, шестьдесят киприотов (из Лондона), абиссинец, австралиец, южноафриканец, кубинец и уроженец Ямайки. Все ротные командиры и комиссары были коммунистами. В 15-ю бригаду входили еще три батальона: смешанный балканский Батальон Димитрова; в который входили Батальон 6 февраля² (или франко-бельгийский), 800 французов и бельгийцев; Батальон Абрахама Линкольна и 550 американцев, преимущественно негров. Последний продолжал подготовку в деревне Вильянуэва-де-ла-Хара, рядом с Альбасете. Ирландцы были поделены между Батальоном Абрахама Линкольна и Британским батальоном. Те, кто присоединились к американцам, сделали это потому, что были обижены английской газетой «Дейли Уоркер», забывшей упомянуть, что большинство павших на Кордовском фронте под Рождество были ирландцами. Они служили в английской Роте Ноль и взбунтовались, когда их первая просьба о переводе получила отказ. Фрэнк Райан, их глава, в это время поссорился с Марти. Кроме того, в Батальоне Димитрова было 160 греков. Из состава бригады мало кто (особенно американцы и англичане) ранее участвовал в боях, чем они отличались от опытных бойцов других бригад.

К тому времени и на стороне националистов появилась группа ирландских добровольцев. Их командир, генерал Эойн О'Даффи, возглавлял полуфашистское ирландское движение, известное как «Синие рубашки». Он надеялся, что подвиги его 600 человек в Испании обеспечат ему политическое влияние у себя на родине. К тому времени добровольцы закончили подготовку в Касересе и получили приказ перебазироваться на Харамский фронт³.

12 февраля Британский батальон принял на себя мощный удар наступавших сил Асенсио и Сайнса де Буруаги. Семь часов под артиллерийским и пулеметным огнем с господствовавшей высоты Пингаррон они обороняли так называемый холм Самоубийц. Националисты ввели в бой почти все свои резервы, когда на левом фланге Британского батальона появился Листер. Британский доброволец Джон Леппер описал эту сцену в своей поэме:

Смерть кралась меж оливковых деревьев,Выбивая его людей,Но его свинцовый палецСнова и снова посылал их в бой.

Бой длился весь день 12 февраля. Интербригады понесли очень тяжелые потери, включая большинство офицерского состава. К концу дня в живых осталось всего 225 человек от всего Британского батальона⁴. Уинтрингем был ранен в бедро, и его сменил Джок Каннингхэм. Среди погибших особой известностью пользовались протестантский священник из Килкенни достопочтенный P.M. Хиллиард и двадцатидевятилетний Кристофер Коделл, несгибаемый коммунист и писатель⁵. Одна рота Британского батальона вместе с ее командиром Фрайем попала в плен потому, что подпустила к своим окопам отряд марокканцев, распевавших «Интернационал».

На следующий день остатки Британского батальона отступили. Тем не менее их послали обратно отбить оставленные позиции. Возглавили батальон комиссар Эйткен, Райан и Каннингхэм, единственные два оставшихся в живых офицера. Кажется, именно в этот момент командир бригады таинственный полковник Гал наконец дал знать о себе, едва не накрыв огнем своих же людей. Скорее всего, «проявил инициативу» его начальник штаба Натан.

На севере Сайнс де Буруага, поведя наступление на дорогу Арганда – Кольмена, был отброшен к Хараме немцами 11-й интербригады, Батальоном Димитрова и соединением советских танков. Артиллерия националистов, стоявшая у Мараньосы, не могла оказать ему должной поддержки, ибо опасалась поразить свои же части. 15 февраля Мьяха принял на себя командование сражением у Харамы. Все силы Харамского фронта были сведены воедино в 3-й армейский корпус под командой полковника Бурильо, который в ночь убийства Кальво Сотело руководил солдатами в казармах Понтехос. Он терпеть не мог интернациональные бригады и отнесся к посыльным от них с подчеркнутой грубостью⁶.

Очертания передовой линии свидетельствовали, что фронт от Арганды до Мораты теперь держат четыре интернациональные бригады (13-я в это время была переброшена на Гренадский фронт)⁷. К югу стоял Листер со своим бывшим Пятым полком. Сайнсу Буру are посчастливилось форсировать Хараму и закрепиться на первой же высоте на другой стороне. Наступательных действий больше не предпринималось.

Все же какие-то события на линии фронта происходили. 16 февраля ирландские националисты генерала О'Даффи вышли к Харамскому фронту у Сьемпосуэлос. Едва только они успели занять позиции, как увидели, как к ним приближается какое-то подразделение. Ирландский офицер решил, что это друзья, и вышел им навстречу. В восьми шагах от приближающегося капитана испанский офицер связи с ирландцами отдал честь и отрапортовал: «Бандера ирландцев Терсьо!» Капитан выхватил револьвер, выстрелил, и тут же началась всеобщая перестрелка. Ирландцы потеряли четырех человек убитыми, включая испанского офицера связи. Лишь позднее выяснилось, что их противниками была бандера испанских националистов с Канарских островов. В ходе расследования с ирландцев были сняты все обвинения, и испанцы взяли всю ответственность на себя. После этого ирландцы расположились в Сьемпосуэлосе. Был случай, когда немец фон Тома попросил помощи ирландской пехоты от наступающих немецких танков. Это случай был повсеместно оценен как уникальный в истории войны.

17 февраля реорганизованная республиканская армия все же перешла в наступление. Одна дивизия отбросила силы Баррона за дорогу на Валенсию. Другая, наступавшая с севера, форсировала Мансанарес к западу от Мараньосы. Но атаки Гала 23-го и 27 февраля на самый мощный участок фронта националистов между Пигарроном и Сан-Мартином, как и следовало ожидать, не принесли успеха. Здесь 450 американцев из Батальона Абрахама Линкольна впервые вступили в бой. Их командиром был двадцативосьмилетний коммунист Роберт Мерримэн, сын лесоруба, который из Университета Невады перебрался слушать лекции в Калифорнийском университете. В Европу он приехал с целью попутешествовать и изучить проблемы сельского хозяйства. Большинство американцев в бригаде были студентами. В следующую по величине группу входили моряки. Надо добавить, что американцы отличались удивительной благожелательностью, что отличало их от остальных членов бригады. Не в пример большинству своих товарищей, они прибыли не из разоренных войной городов, где сейчас правили диктаторы. Никто из них не выполнял свой гражданский долг, служа в американской армии. Они были моложе всех остальных в интербригадах. Но, даже не имея артиллерийского прикрытия, американцы дрались с большим мужеством. 120 из них были убиты, 175 получили ранения. Среди погибших – Чарльз Доннелли, молодой многообещающий ирландский поэт. Бойцы пели строки его стихов на мотив «Долины Красной реки»: