Гражданское право. Общая часть. Учебное пособие в схемах
Шрифт:
«Применительно к текстовым фрагментам такого рода можно говорить об акциональной рематической доминанте, выраженной глаголами со значением действия. Тематическая организация акциональных фрагментов зависит в основном от характера субъекта действия: при одном субъекте чаще наблюдается последовательное развитие текста, темами следующих предложений могут быть достигаемые объекты, цели, адресаты, включенные в сферу рематических действий, при двух или нескольких субъектах темами обычно служат параллельно сменяющиеся обозначения этих лиц» [Золотова 1982: 310].
«Состояние замершей перед грозой природы передается как бы заглавным рематическим выделением слова тишина, с категориальным значением состояния, и затем конкретизируется, развивается в глагольных ремах, в которых с помощью префиксации,
«Лексико-грамматическими средствами в отрывке рематически выделяются значения состояний и признаков в их движении, фазисных переходах, утрата и приобретение качеств, изменение степени качества» [Золотова 1982: 314].
В текстовых фрагментах чередуются двусоставные и односоставные предложения, глагольные и именные сказуемые, прямой и обратный порядок слов, глаголы совершенного и несовершенного вида. Значимы лексические и грамматические показатели времени и места.
«Можно назвать импрессивной доминанту тех фрагментов, в которых окружающая среда, внешний мир передаются через эмоциональное восприятие субъекта, через производимое на него впечатление; средствами выражения импрессивной ремы окажутся слова из категории состояния, качественно-оценочные прилагательные и наречия, отвлеченные имена соответствующей семантики» [Золотова 1982: 314].
В предложениях значимы субъектные детерминанты, вводные слова как показатели авторизации, имена собственные, личные местоимения и прочие средства, указывающие на воспринимающего, сопоставляющего и оценивающего субъекта, а также полузнаменательные связки в составе именных сказуемых и безличные предложения.
Применение теории рематических доминант, например, в практике «озвучивания» письменной речи, при чтении вслух позволяет тому, кто читает текст (в частности, диктору или журналисту, читающему свой или созданный другим автором текст), правильно расставить в нем логические ударения, интонировать именно те слова, которые объективно являются важными в тексте, потому что именно они несут рематическую, т. е. существенную информацию, ради которой, собственно, и строится текст.
5.4. Речевая (текстовая) тактика и стратегия
Как отмечалось в лекции 3, понятие дискурса в коммуникативной лингвистике [43] приводит исследователей к постановке проблемы текстовой тактики и стратегии [44] .
Фрагмент книги
Г.Л. Золотова, Н.К. Онипенко, М.Ю. Сидорова. Коммуникативная грамматика русского языка
«Тактикой текста определяются приемы и принципы соединения, сцепления единиц, создающие дополнительные смыслы, и конструктивно-семантические, и субъективно-оценочные. Тактика – комплекс языковых и речевых приемов построения текста, анализом текста и выявляемых. Если выявление тактики текста показывает, как строится текст, то выявление стратегии текста отвечало бы на вопрос зачем, для чего этот текст создается.
Тактика текста избирается и организуется текстовой стратегией его автора. Текстовая стратегия, в которую входят понятия замысла, позиции, мировосприятия, отношения автора к предмету и поставленной им проблеме, его прагматических интересов, в отличие от тактики, осуществляемой в тексте, стоит как бы за текстом, или над текстом. Чем адекватнее анализ тактики текста, тем достовернее понимание стратегии автора. Но стратегия автора – категория гипотетическая, абсолютное знание ее невозможно, и читатель, и исследователь может в разной степени только приближаться к нему» [Золотова и др. 1998: 446].
43
«Дело, очевидно, за тем, чтобы выявить, какие языковые возможности подвластны „творящей силе“, процессу превращения языка в дискурс» [Золотова и др. 1993: 446].
44
Анализируя речевые тактики и стратегии в разговорной речи, Е.М. Лазуткина отмечает, что «речевые стратегии выявляются на основе анализа хода диалогового взаимодействия на протяжении всего разговора. <…> Как правило, стратегию определяет микроинтенция одного (или всех) участников диалога, обусловленная социальными и психологическими ситуациями. Стратегия связана с поисками общего языка и выработкой основ диалогического сотрудничества: это выбор тональности общения, выбор языкового способа представления реального положения дел. Выработка стратегии осуществляется всегда под влиянием требований стилистической нормы. <…>
По отношению участников диалога к такому принципу организации речевого общения, как солидарность, или кооперация, речевые стратегии можно разделить на кооперативные и некооперативные. К кооперативным стратегиям относятся разные типы информационных и интерпретационных диалогов; например, сообщение информации (инициатор – активный участник диалога); выяснение истинного положения вещей (спор, обмен мнениями по какому-либо вопросу: активны все участники); диалоги с ожиданием ответной реплики инициатором диалога и „диалоги“, исключающие ответные реплики (к первому разряду относятся просьба, совет, убеждение, увещевания, ко второму – требование, приказ, рекомендация). <…>
К некооперативным стратегиям относятся диалоги, в основе которых лежит нарушение правил речевого общения – доброжелательного сотрудничества, искренности, соблюдения „кодекса“ доверия, например, конфликты, ссоры, перебранки, претензии, угрозы, проявление агрессии, злобы, ирония, лукавство, ложь, уклонение от ответа. <…>
Речевые тактики выполняют функцию способов осуществления стратегии речи: они формируют части диалога, группируя и чередуя модальные оттенки разговора (оценки, мнения, досаду, радость и т. п.). Так, например, в стратегии отказа в выполнении просьбы может быть тактика: а) выдать себя за некомпетентного человека (не способного к выполнению этой просьбы), б) сослаться на невозможность выполнения
просьбы в данное время (на занятость), в) иронии, г) отказа без мотивировки, д) уклониться от ответа, не обещать ничего определенного, е) дать ясно понять, что не желает выполнять просьбу. Все эти тактики основаны на некооперативной стратегии речевого поведения участника общения. Вне зависимости от выбранных способов согласие достигнуто не будет, инициатора ждет коммуникативная неудача» [Лазуткина 2000: 73–82].Развивая учение о речевой тактике и стратегии конца XX в., применяемое в основном к анализу художественных текстов, как это сделано, например, в той же «Коммуникативной грамматике русского языка», К.Ф. Седов выводит его на уровень коммуникативной компетентности личности, способной воспринимать, а в отдельных случаях и порождать тексты всех функциональных стилей. Эту способность он называет дискурсивной деятельностью, противопоставляя ее дискурсивному поведению, мышлению и дискурсивной компетентности.
Фрагмент книги
К.Ф. Седов. Дискурс и личность: эволюция коммуникативной компетенции
«Под дискурсивной деятельностью нами понимается разновидность речевой деятельности, направленной на осознанное и целенаправленное порождение целостных речевых произведений. Более широкое понятие дискурсивное поведение включает в себя, кроме осознанных и целенаправленных, речевые поступки помимовольные и не вполне контролируемые. Под дискурсивным мышлением мы будем понимать особый вид вербального мышления, обслуживающего процессы порождения и смыслового восприятия дискурсов. Представляется уместным введение термина дискурсивная компетенция – составляющая коммуникативной компетенции, которая позволяет измерять уровень сформированности умений личности в осуществлении результативной дискурсивной деятельности <…>.
Анализ речевого материала позволяет говорить о существовании в рамках дискурсивной деятельности различных коммуникативных стратегий, т. е. общих прагмалингвистических принципов реализации иллокутивного смысла. <…> Выделяются две глобальные коммуникативные стратегии речевого поведения: репрезентативная, или изобразительная, и нарративная, или аналитическая <…>.
Репрезентативно-иконическая стратегия речевого поведения предполагает передачу информации путем изображения фактов и событий. <…> Рассказ в своих крайних формах строится таким образом, будто говорящий и адресат речи одновременно созерцают изображаемые события, находясь внутри сюжетного хронотопа [45] .
Репрезентативно-символическая стратегия ориентирована на моделирование действительности сугубо языковыми средствами. <…> Однако при детальном изображении действительности отсутствуют какие-либо элементы ее анализа и оценки изображаемых фактов.
Нарративная стратегия формирования текста несет в себе языковое отражение действительности на более высокой степени абстрагированности [46] <…>.
Объективно-аналитическая стратегия предполагает информирование о реальных фактах таким образом, что точка зрения автора (слушателя) находится вне хронотопа рассказа, в будущем по отношению к времени повествования времени. Здесь имеет место не только передача некоторой информации, но и рефлексия по поводу изображаемой действительности, которая подается слушателю через призму таксономической обработки. Однако в этом способе построения не присутствует субъективная оценка от автора (говорящего) [47] .
Субъективно-аналитическая стратегия разворачивания дискурса представляет не столько сами события, сколько субъективно-авторский комментарий к ним. Такой принцип построения речевого произведения обычно приводит к образованию в одном тексте двойной структуры – текст в тексте (или текст о тексте). Это наиболее „прагматизированная“ форма моделирования действительности, отражающая в своем строении особенности авторского субъективного начала и максимально учитывающая потенциал перцепции, т. е. фактор адресованности речи» [48] [Седов 2004: 9, 35, 36, 37].
45
Ср. репродуктивный коммуникативный регистр Г.А. Золотовой. Хронотоп (от греч. chr'onos – время и t'opos – место) – указание на время и место событий, описываемых в тексте.
46
Ср. признаки информативного регистра по Г.А. Золотовой.
47
Ср. генеритивный регистр в концепции Г.А. Золотовой.
48
Ср. признаки реактивного и волюнтивного регистров в концепции Г.А. Золотовой.
Развернутая классификация стратегий публицистического текста в их соотношении с системой жанров представлена Л.Р. Дускаевой. В концепции исследователя выделяются три больших группы жанров: «ориентирующие в мире событий и людей» информационные и оценочные и «ориентирующие аудиторию на действия в определенном направлении» – побудительные [Дускаева 2007: 223]. Например, стратегия информирования может реализовываться в трех тактиках:
1) информирование о событии; тексты строятся по моделям «Ход события», «Пространство действий», «Причины события», «Событие и его последствия». «Основным речевым действием, совершаемым для реализации названных жанровых задач, является повествование» [там же: 225];
2) информирование «о состоянии действительности, т. е. о том, что, как, где, почему складывается и каким образом существует»? Для реализации такой цели сложились следующие модели: «Факт и его разъяснение», «Ситуация как результат взаимодействия сторон», «Место ситуации, обнаружения факта», «Причины факта, ситуации». Основное коммуникативное действие здесь – описание, констатация [там же: 228];
3) информирование «о действиях и деятельности известных персон, об их мнениях и статусе» по моделям «Действия персонажа события», «Сообщение о деятельности известного лица», «Мнение лица», «Человек и его качества». Первые две модели реализуются в повествовании, третья и четвертая – в описании [там же: 231–234].
Стратегия оценивания в СМИ может реализовываться следующими тактиками:
1) оценка действительности по моделям «Оценка и прогноз общественных изменений», «Оценка последовательности и причин социальных действий, ведущих к изменениям». Основной тип речи, используемый для реализации первой модели, – собственно рассуждение, которое «воспроизводит ход мысли с его гипотезами, догадками» [там же: 239]. В реализации второй модели преобладает рассуждение, которое «выстраивается по принципу объяснения или обоснования» [там же: 241];