Грех Магдалины

На плече судорожно вздохнула Аврора. Она научилась плакать тихо. За последнее время девочка вообще заметно повзрослела. Она стала незаменимой помощницей Алисы по всем, будь то хлопоты по дому или воспитание Ивана. Аврора будет лучшей мамой, чем она.

Неожиданно совсем рядом рыкнул раскат грома и дождь, прекратившийся было на несколько минут, зарядил с новой силой. Аврора вздрогнула всем телом и порывисто сжала ладонь сестры. Алиса поежилась и в последний раз взглянула на фотографию.

– Я рада, что теперь вас двое, – как-то сказала бабушка, когда в их убогом доме появилась маленькая Аврора. – Тебе хоть не одной стоять у моего гроба. Кто еще сможет понять твою боль, как не родная душа? Берегите друг друга!

Сестры синхронно повернулись, не разрушая объятий, и зашагали прочь в свою взрослую одинокую жизнь, где у них были только они.

Жизнь потянула длинные, беспросветные будни; Алиса тянула проигрышные билеты раз за разом. Иван болел с удручающей периодичностью, с такой же периодичностью Алисе приходилось прощаться с работой. На помощь со свойственной ей самоотверженностью приходила Аврора, жертвуя учебой и своим не светлым детством.

К их обветшалому дому медленно подбиралась зима. Суровая, колючая, она не обходила вниманием никого, но все же семья Алисы по-особенному ощущала ее ледяные объятия. Алиса не боялась холодов. Она их ненавидела. Это время, когда нужно бороться за жизнь не только с обстоятельствами, но и с самой природой. Энергия уходила на обогрев, время – на одевания, а деньги – на возможность дожить до лета. Даже работу зимой найти было сложнее. Сбор ягод, грибов, небольшой придомовой огородик спасали от голода и отвлекали от дурных мыслей (о близкой зиме в том числе). В столице зимой не живут, её переживают. Быстрыми перебежками до метро, кофейн, спортзалов, саун, где можно согреться и перезимовать. Пот согревал тела, алкоголь – душу. Сибирь же не торопила время, не гнала зиму. Она умела экономить силы, а значит, замораживать жизнь до весны. Сибиряки не бежали мороза, они впускали его в себя. В некоторых он жил постоянно. И улыбки на их лицах очевидно были вызваны обморожением. Алиса мечтала о той части света, где лето на несколько размеров больше, одежд на теле меньше, а само тело невесомее. Когда ты согрет теплом солнца, больше времени остаётся теплу души. Там сердца раздеты бризом, а тела танцуют фламенко.

В который раз Алиса возвращалась из аптеки с новым набором лекарств, минуя продуктовый магазин. Алиса прошла на кухню. Тихо, только мерное потрескивание маятника в старых часах говорило о том, что жизнь здесь все же идет, хоть и под откос. Авроры нигде не было и это было странно. Ей бы давно нужно вернуться из школы. И не успела Алиса подумать об этом как входная дверь открылась и послышалось лёгкие шаги сестры.

– Алиса, ты уже дома. Как хорошо! – весело тараторила девочка, волоча к столу два огромных пакета с продуктами.

– Что это? – приподняла бровь Алиса.

– Сейчас, сейчас, подожди, – возбуждено бросила Аврора и скрылась в прихожей.

Она появилась вновь через минуту с новым тёплым одеяльцем в руках.

– Вот! – гордо заявила девочка и схватила маленького Ивана на руки. – Теперь ты не будешь мёрзнуть. По-моему, оно очень красивое, – добавила она, обращаясь к растерянной сестре.

– Аврора, я спрашиваю откуда все это? Что ты натворила? – снова спросила Алиса и в глазах мелькнула недовольство. Аврора знала этот взгляд, как знала и то, что за ним может последовать. Но что сделано, то сделано.

Вместо ответа девочка сбросила капюшон старенького пуховика и опустила глаза. Алиса не сразу поняла, что изменилось, пока Аврора со вздохом не тряхнула головой. Её прекрасные русые косы были обрезаны не самым аккуратным образом под короткую мальчишечью стрижку, так не шедшую её худому острому личику.

– Тебе нужно есть, – виновато начала девочка. – Если у тебя пропадёт молоко, то тебе нечем будет кормить Ванюшу, а у него и так анемия. Я знаю, что это очень опасно для малыша, мне об этом говорил… – и тут она осеклась. В их доме не принято было вспоминать Марка. При сестре для Авроры это было табу. Только во снах она могла разговаривать с ним как прежде.

– Это не твои проблемы, Ава, – недовольно ответила Алиса и забрала у неё ребёнка.

– Не мои..? – голос девочки дрогнул, на глаза набежали слезы. – Я думала, мы одна семья, поэтому и проблемы у нас общие, как и радости.

Плечи Авроры сникли и заходили в мелкой дрожи рыданий. Алиса тяжело вздохнула и закрыла глаза. Она терпеть не могла слез сестры, вообще женских слез она не переносила. Это всегда выглядело отвратительно. Слезы уродовали и лицо и душу. Но сейчас причиной рыданий этой самоотверженной не по годам девочки была она, её закаленная жизнью черствость.

– Прости меня, Ава. Вы все, что у меня есть. Я вас очень люблю и никогда больше не допущу, чтобы моя семья голодала. Обещаю вам!

Она крепко прижала к себе сестру и сына. Аврору все ещё сотрясали рыдания, а Алиса еле сдерживала дрожь злобы и обиды. В том, что произошло, она винила себя. Жертвенность Авроры доходила подчас до крайности. Не будь она такой трусихой, давно бы продала почку ради семьи.

– А сгущёнку я сварю сама, так гораздо дешевле, – вечером Аврора, как юла, вертелась у старой плиты, то пританцовывая, то помешивая в такт своим движениям куриный суп. – Помнишь, какая вкусная сгущёнка получалась у бабушки? Самая вкусная на свете.

– Конечно, помню, – подтвердила Алиса, укачивая сына на руках. В новом стеганом одеяльце цвета лазури он был похож на херувима, такой же бледный и тихий. Ему было тепло и спокойно у материнской груди, в которой сердце сейчас рвалось на части от любви и горечи. Нужно было выбираться отсюда, во что бы то ни стало. Она посмотрела на хрупкие плечи сестры, казавшиеся теперь ещё острее в отсутствии прикрывавших их волос. Им досталась непосильная ноша, она либо сломит их окончательно, либо закалит железный характер, но кто скажет, что для женщины страшнее.

Через месяц история повторилась, только гостинцы уже ждали Алису на кухонном столе, не помещаясь на нем полностью.

– Это не я! – Аврора решила сразу снять с себя все обвинения.

– Тогда откуда это?

Невинные глаза Авроры не разжалобили сестру.

– Это все принес нам Богдан, сказал, что нашел хорошую работу. И еще оставил деньги, – извиняющимся тоном добавила девочка, выкладывая на стол сверток купюр, перетянутый резинкой.

Что именно подразумевалось под «хорошей» работой Алиса догадывалась, но уточнять при Авроре не стала. Богдану, так же как и им не посчастливилось родиться в нищете. А она никого не делает лучше.

– Вот что, Ава, не нужно тебе больше встречаться с Богданом.

– Странно, – протянула Аврора. – Он сказал тоже самое. Но почему, Алиса?

Потому что Богдан сошел с праведного пути, за что она не могла его винить. Потому что мужик, потому что должен выживать, потому что готов свободой рисковать ради ее наивной сестренки. Все это хотела сказать Алиса, но сдержалась.

– Лучше помоги мне все разобрать, – довольно грубо отрезала сестра, а про себя попросила Господа хранить их «благородного» Робин Гуда. – Все скоропортящееся – в холодильник, остальное мы спрячем в квартире соседей. Туда точно никто не сунется из-за одного только запаха дохлых кошек. С консервов нужно снять все этикетки, а крупы из пакетов пересыпать в банки.