Грехи прошлого

– Ну, мой верный оруженосец...
– покачала головой Алла.
– Нет слов, одни чувства. Ты стал заправским сыщиком - обнаружил наружное наблюдение. Никогда не верь первому встречному и самому себе, - поделилась она броской фразой, но видя, что Толик не очень-то понял, пояснила: - В данном случае твоя подозрительность излишня - Филипп не опасен.

– А чё врет тада?

– Да мало ли какие у него соображения? Может, ехал в аэропорт по какому-то делу, и мы совершенно случайно шли цугом. А увидев меня с Виталькой, подумал, будто это мой любовник, и колебался, не осмеливаясь подойти. Так что зря ты за пушку хватался. Ты уж впредь держи себя в узде, а то ухлопаешь ненароком ни в чем не повинного человека. Впадая в гнев, вымещаешь на себе ошибки другого.

– А кто таков этот Филипп?
– подал голос Виталий.

– Я же сказала - художник.

– А я и не заметил, как он за нами едет. Позор моим сединам.

– Это я тебя уболтала, напарник, а потому ты утратил бдительность. Да и нет оснований бояться слежки.

– Что-то мне это не нравится...

– Пресловутое чутье профессионального сыщика?
– подначила верная боевая подруга.

– Если все было так, как говорит Толик, поведение Филиппа выглядит нелогичным.

– Так он же творческая натура! У них все не как у людей.

– Подруга, это с ним ты была на тусовке в "Орниксе"?
– спросил Казанова.
– Помнишь, 8 марта прошлого года?

– Ага. Тогда мы с Филом сотворили одну забавную штуку8.

– Я в курсе, - рассмеялся он.
– Весь деловой мир славно повеселился.

– Еще бы! Смех и зевота заразительны.

– Красивый парень. А почему ты его бросила, подруга?

– Видать, последовала совету Дизраэли: разлука должна быть внезапной, - отшутилась Алла.

– Ну как, устраивают вас такие условия?
– поинтересовался Эдуард Леонидович.

– Пока я не услышала ничего конкретного, всего лишь общие слова. Определенной суммой, о которой вы упомянули, может быть и сто рублей. Назовите точную цифру.

– Ну, допустим, пять тысяч долларов сразу и по пятьсот долларов ежемесячно.

– Фи!
– презрительно скривилась собеседница.

"Ох, и стерва...
– уже в десятый раз обругал Нечаев свою визави. Нарочно выкаблучивается, зная, что я в ней заинтересован".

– Это для начала, - мягко произнес он.
– Если все пойдет по намеченному плану, со временем увеличим сумму.

– Все равно это копейки!
– отмахнулась собеседница.

"Ничего себе - копейки!
– мысленно ахнул издатель.
– Сама-то зарабатывала гроши, а сейчас так и вовсе на мели и ещё смеет столь пренебрежительно отзываться о немалой сумме! Да мои высококлассные редакторы о таком окладе только мечтают, а эта... Что она о себе мнит?"

Его визави тут же подтвердила, что мнит о себе очень много:

– Сто тысяч долларов сразу и по десять тысяч ежемесячно.

– Да вы что!
– всплеснул пухленькими коротенькими ручками издатель. Таких денег не зарабатывают все издатели вместе взятые!

– Ой, да не прибедняйтесь!
– пренебрежительно отмахнулась собеседница.
– Миллионами ворочаете, а строите из себя церковную мышь.

– Поверьте, у вас превратные представления о доходах издателей, собрав всю волю в кулак, чтобы сдержаться, произнес Нечаев.

Эта женщина его безмерно раздражала и выражением лица, и недоверчивым, злым взглядом, под которым ему порой хотелось поежиться, - ведь он знал, на что способна эта мерзавка. Правда, она ещё не в курсе, что ему кое-что о ней известно. Этот аргумент можно использовать лишь как последнее средство убеждения, если все остальные способы её уломать окажутся безрезультатными.

– А на какие ж шиши вы издаете свою макулатуру? Даже дурак может подсчитать, сколько все это стоит.

Она опять закурила, и Нечаев с трудом сдержался - собеседница дымит как паровоз и нарочно выдыхает ему в лицо, а него астма и непереносимость табачного дыма.

Эдуард Леонидович порадовался, что встретился с ней не в своем офисном кабинете, а здесь. Ресторанный зал большой, а его любимый кабинет эта стерва прокурила бы так, что потом не проветришь. Даже его дорогой костюм весь провонял дымом, придется отдать в чистку, чтобы избавиться от мерзкого запаха - собеседница курит какую-то вонючую дрянь. Хотя сигареты дорогие и сама одета в дорогую одежду.

"Интересно, на какие шиши она так шикует?
– задумался он.
– По её заработкам это ей явно не по карману".

– Все наши средства вложены в дело, - увещевающим тоном продолжал издатель.
– Если мы станем выдергивать из оборота значительные суммы, то разоримся. Процесс должен идти непрерывно, а для этого приходится постоянно вкладывать деньги.

– На мне вы заработаете гораздо больше.

– Вы ошибаетесь, - покачал он головой.

– Не верю я вам. Или вы дадите мне столько, сколько сказала, или я устраняюсь.

"Ах ты дрянь...
– подумал он, но тут же одернул себя.
– Нет, её нельзя отпускать".

– Названная вами сумма совершенно неприемлема. Максимум, что я могу, удвоить предложенную мной - десять тысяч долларов одномоментно и по тысяче в месяц.

– Нет.
– Собеседница твердо сжала рот, выражение её лица было непреклонным.

– В таком случае мне придется использовать другой аргумент, хотя и не хотелось. Напомню, что вы - убийца. И есть свидетель, который все видел.

С Филиппом Суворовым Алла познакомилась на каком-то светском рауте. Как уж он затесался на деловую тусовку, Бог весть. Может быть, искал спонсора? Но как получил приглашение? Состав участников подобных мероприятий заранее известен, все наперечет, а в целом - одни и те же люди, считающие себя "элитой". Журналистская братия там тоже присутствует организаторам тусовки нужна реклама, а журналисты не прочь попить-поесть на халяву. Потом могут тиснуть заметку, а то и статейку об этом мероприятии. Все деловые люди знают, что любое упоминание в прессе - это реклама. Даже если журналисты напишут с ехидцей или с осуждением, мол, денежные тузы с жиру бесятся и, говоря Булгаковыми языком, "от лососины распухли", на общественное порицание нуворишам плевать с высокой колокольни своего преуспеяния, зато потенциальные деловые партнеры отметят, что у организатора застолья-фуршета денег, видать, немерено. В общем, с некоторых позиций благонадежен, и с ним можно иметь дело. Всем приходится соответствовать неписаным законам своего круга, в том числе, и богатым.

Однако Алла Дмитриевна Королева придерживалась принципа: деловая репутация - лучшая реклама. Пусть наивно, пусть у других бизнесменов иные установки, но она привыкла всегда поступать сообразно своим принципам и не желала уподобляться. Может быть, потому что имела собственное мнение на все, а возможно, из присущей ей врожденной строптивости и неистребимого стремления поступать наперекор установленным правилам.

В феврале прошлого года Лариса попала в крутую переделку, стала подозреваемой в убийстве и чуть не угодила за решетку из-за явно предвзятого ведения следствия9. В то время Алле было не до собственной личной жизни, нужно было выручать подругу. В первых числах марта Аллин любовник Слава Миронов придумал трюк, позволяющий снять с Ларисы обвинение.

– Сегодня имею полное моральное право на радостях упиться в стельку! сказала себе верная боевая подруга и порадовала себя двусмысленной фразой: - Доброе дело не должно остаться безнаказанным!

На той тусовке Алла и в самом деле активно налегала на спиртное, а под алкогольными парами все окружающие мужчины кажутся на редкость привлекательными. Фил подвернулся как раз в тот момент, когда она уже была в соответствующей кондиции, многократно повышающей сексапильность представителя противоположного пола.