Греховный рыцарь

— Поговори со мной, расскажи, что с тобой происходит, — подбадриваю я.

Пит пришел не только ради сексуальных разговоров и способа развеяться. Похоже, ему очень нужен друг.

Он давно потерял жену, и у него нет своих детей. Похоже, он действительно одинок и ищет, с кем бы поговорить.

Уже не раз бывало, что он платил за сеанс со мной, но ничего не происходило. Мы оба просто сидим на разных концах камеры и разговариваем. Это… приятно, в каком-то совершенно поганом смысле.

Я лежу и вожусь с кружевной отделкой своей ночнушки, пока он рассказывает о своей неделе, чувствуя, что я должна хотя бы попытаться сделать что-то сексуальное, раз уж он платит за мое время.

— Похоже, она была напряженной, — комментирую я, заметив, что наш час почти истек. Известно, что он продлевает наше время. И, возможно, это делает меня очень плохим человеком, но мне бы не помешал лишний час денег.

— Да, наверное.

— И что ты сделал, чтобы выпустить пар?

— Хм… Я хотел поиграть в сквош вчера вечером, но поздно ушел из офиса и…

— Пит, — укоряю я. — Тебе нужно лучше заботиться о себе.

— Именно поэтому у меня есть ты, — говорит он, ерзая на своем стуле.

— Наверное, да, — соглашаюсь я. — Скажи мне, что тебе нужно.

Я бесстыдно выгибаю спину, заставляя сиськи прижаться к атласной ткани, покрывающей их.

Словно намагниченные, глаза Пита падают на них.

— Ты хочешь, чтобы я сняла это… Папочка? — добавляю я, заставляя его застонать от удовольствия при одном только этом слове.

Он закусывает нижнюю губу, его глаза темнеют, а мои перескакивают на таймер в углу экрана.

— Ты знаешь, что хочу, красавица. Дай мне посмотреть, что скрывается за этой дразнящей ночнушкой.

Проводя пальцами по бокам, я молюсь, чтобы все выглядело так же соблазнительно, как в моем воображении, прежде чем еще раз провести ими по кружеву.

Как только я оттягиваю атлас вниз, открывая розовый сосок, глаза Пита расширяются.

— Так красиво, — пробормотал он, снова сдвигаясь с места, расстегивая брюки и просовывая руку внутрь.

Еще полгода назад я бы сказала, что мне будет противно смотреть, как мужчина доставляет себе удовольствие, глядя на меня через камеру. Но сейчас я чувствую странное освобождение от всего этого.

Никогда в жизни я не чувствовала себя сексуальной или красивой. Блейк всегда говорила мне, что считает меня красивой, и неоднократно пыталась подчеркнуть, по ее словам, мою естественную красоту с помощью макияжа, но я никогда не была согласна на это. Я просто хотела слиться с фоном. В какой-то степени я так и делаю.

Я не собираюсь ни с того ни с сего заявляться в школу и требовать, чтобы на меня обратили внимание, но сейчас, прямо сейчас. Я — кто-то. Я что-то меняю в чьей-то жизни. Ладно, пусть и странно. Но все равно. Я помогаю Питу прямо сейчас. Ему нужен компаньон и способ расслабиться, и мне от этого хорошо.

Да, возможно, в ближайшем будущем я запишусь на консультацию.

— Блядь, да, — ворчит он, когда я наконец-то спускаю бретельку ночнушки с плеча и полностью обнажаюсь. Но не успевает он оглянуться, как раздается сигнал, что его время истекло.

— О, нет, нет, — жалуется он и ненадолго отводит взгляд от экрана. — Я могу сделать еще пятнадцать. Пожалуйста, скажи мне, что ты свободна, — умоляет он с отчаянием в голосе.

— Для тебя, Пит, я свободна, как птица.

Блейк на работе, а Зей уже спит. Отец — хрен знает, наверное, в водочной коме. Я уже давно перестала беспокоиться о том, что он делает. А если он решит случайно вломиться, то это будет на его совести.

— Ладно, хорошо. Дай мне только…

Я сижу, продолжая устраивать для него небольшое шоу, проводя пальцами по груди и пощипывая соски, пока не пикает очередное уведомление и не запускается таймер в углу.

— Итак, на чем мы остановились, красавица? — пробормотал он.

— Скажи мне, чего ты хочешь от меня, Папочка, — приказываю я. Из наших первых разговоров я поняла, что он любит командовать, а я с удовольствием выполняю приказы.

Может, я и люблю расширять границы своих возможностей, но то, что я сама отдаю приказы, все еще заставляет меня краснеть, как монашку на оргии. Мне гораздо приятнее вот так.

— Ложись на спину и задери ночнушку. Я хочу увидеть ту красивую киску, которую ты прячешь между бедер.

— Кое-кто сегодня хочет заняться делом, — шепчу я, выполняя приказ и наклоняясь так, чтобы ему было хорошо видно.

Он застонал, когда я раздвинула бедра и обнаружил, что на мне трусики.

— Ты дразнилка, красавица.

— Думаю, тебе это нравится во мне, Папочка. Ты знаешь, что не должен смотреть, и от этого становится намного жарче.

— Ты даже не представляешь, — говорит он, пока я дразню себя за кружево трусиков.

В отличие от того, что он, вероятно, себе представляет, я едва влажная. К несчастью для Пита, вся эта ситуация с взрослым мужчиной, Папочкой меня не заводит.

А вот парень в моем телефоне…

Я прикусываю нижнюю губу, думая о его фотографиях.

— Тебе приятно? — спрашивает Пит.

— Так хорошо, — стону я, едва видя его на экране перед собой, вместо этого сосредоточившись на образе в своей голове.

Темные, беспорядочные волосы, серебристые глаза, рельефный пресс и глубокие V-образные линии, исчезающие в том, что, как я знаю, является гораздо, гораздо большим членом, чем тот, который Пит сейчас поглаживает.

— Засунь пальцы в трусики, красотка, — требует он, и я мгновенно выполняю приказ. Не потому, что он мне прикажет, и я буду смеяться до упаду, а потому, что это именно то, что он делал со мной.

Не знаю, дело ли в нем, или я просто настолько испорчена, что одно воспоминание о том, как я сосала его член, заставляет меня мокнуть так, как, кажется, никогда раньше.

Как только мои пальцы касаются клитора, с моих губ срывается стон удовольствия. Он даже не фальшивый.

Пит хвалит меня, но это проходит мимо меня, так как я снова опускаюсь на офисный стол, представляя, что давление на мою киску сейчас — это его рот, его язык кружит вокруг этого чувствительного пучка нервов и проникает внутрь меня так, что у меня заслезились глаза.

Мои пальцы на свободной руке сжимаются, отчаянно желая запутаться в его густых волосах, пока он ест меня.

Глубокий голос Пита продолжает разноситься по комнате. Я понятия не имею, делаю ли я-то, о чем он просит; честно говоря, мне все равно. Я слишком далеко зашла.