Греховный рыцарь

— Ради всего святого, — бормочу я себе под нос, незаметно сканируя взглядом лица вокруг.

Я не нахожу его ни за одним из столиков, ни среди смеющихся мужчин, стоящих вокруг и увлеченных разговором. Но как только мой взгляд падает на темный угол, я получаю ответ.

Мне не нужно видеть его, чтобы понять, что он там. Как только наши взгляды сталкиваются, воздух становится заряженным. Мои мышцы напрягаются, бедра сжимаются, когда ощущение его между ними снова проникает в меня.

Черт. Почему моя сестра не могла подождать еще две минуты, чтобы ворваться в дверь?

Нет, ругаю я себя. Ничего этого не должно было случиться, и, несмотря на то, что я пропустила это, я слишком хорошо знаю, что если бы я испытала крещендо, я бы жаждала повторения еще больше, чем сейчас.

Проглотив свое желание и потребность спрыгнуть со стола прямо к нему на колени, я заставляю себя сосредоточиться на работе. Но пока я уговариваю себя не обращать на него внимания и развлекать видимых мужчин вокруг меня, проходит совсем немного времени, и все остальные отходят на второй план, а я обнаруживаю, что танцую только для него.

Это пьянящий опыт, благодаря которому мои нервные окончания продолжают трепетать от желания, а мой клитор пульсирует в такт музыке.

Однако этого недостаточно, чтобы вернуться в то состояние, в котором я находилась раньше.

***

— Ты действительно уверена, что это то, чего ты хочешь? — говорит Блейк у меня за спиной, как только я бросаюсь к выходу.

Я стискиваю зубы, но не отвечаю.

А какой еще вариант? Найти дорогу обратно в его спальню и закончить начатое?

Желание разливается по моим венам, когда я на секунду задумываюсь о том, что это вариант.

Но это не так.

Я не та девушка, которая проводит ночь с принцем этого замка. Я девушка, которой платят за то, чтобы она, едва одетая, стояла на столе и развлекала придурковатых друзей его отца.

Я девушка, которой он заплатил за минет, черт возьми.

Я знаю свое место здесь, и сейчас оно не с ним.

Он получил свой кайф, когда я раздвинула для него бедра. Жаль только, что я не получила свой.

Машина, которая должна отвезти нас домой, стоит с заведенным двигателем на гигантской подъездной дорожке, и я, не оглядываясь, направляюсь к задней двери.

— Добрый вечер, — приветствует водитель, его глаза изучают меня в зеркале.

— Привет, — ворчу я, надеясь, что моего тона хватит, чтобы отбить у него охоту завязывать разговор. Но это не так.

— Хорошая ночь? Ты выглядишь так, будто тебе понравилось.

Я понятия не имею, что он видит, но что-то подсказывает мне, что если бы я смотрелась в зеркало, то ничего, кроме усталости и сожалений, не обнаружила бы там.

Я успеваю пробормотать какой-то полусерьезный ответ, как шаги сестры приближаются к машине.

— Добрый вечер, Фил. Как дела? — спрашивает она, и ее счастье, несмотря на усталость, омрачающую ее глаза, заставляет меня внутренне застонать.

Она страдает, я знаю. Как ей удается сохранять бодрость духа?

— Лучше, потому что я вижу своего любимого клиента, — кокетничает он в ответ, его глаза восхищенно блестят.

— Серьезно? — пробормотала я себе под нос. — Водитель.

— О, закрой рот, — легкомысленно укоряет Блейк, погружаясь в непринужденную беседу с Филом, пока он везет нас домой.

Думаю, это одно из преимуществ работы на Дерека. Он всегда заботится о том, чтобы его девушки были доставлены домой в целости и сохранности. Какой благородный гражданин.

Глядя в окно, я отгораживаюсь от окружающей меня болтовни и вместо этого сосредотачиваюсь на проносящихся мимо огнях закрытых витрин и суете возле пабов и клубов.

По мере того как мы едем по городу, пейзаж меняется от богатства к бедности, и становится только хуже, чем глубже мы въезжаем в Поместье Ловелл.

Это место действительно похоже на адскую яму, но все же это дом. Единственный, который каждый из нас когда-либо знал.

Люди возле пабов уже не просто стоят и развлекаются. Теперь они курят, трахаются или дерутся, не обращая внимания на окружающих, которые наблюдают за ними.

Углы заполнены работающими девушками, которые пытаются заработать на очередную порцию наркотиков, а темные переулки усеяны дилерами, которые только и ждут, чтобы заполучить в свои руки неуловимые деньги.

Хотя мне не нравится, что мою сестру заставили делать до того, как она стала достаточно взрослой, чтобы понять, на что она соглашается, я должна быть благодарна за то, что ее никогда не заставляли выходить на улицу.

Дерек, может быть, и нечист на руку и коррумпирован, но он всегда находил для нее работу, которая была безопаснее, чем для тех девчонок на улице.

Машина останавливается возле нашего здания, и в ту же секунду я дергаю за ручку, готовая к побегу и сбрасыванию жалкого количества одежды, которое на мне надето, в пользу пижамы.

Блейк прощается с Филом, прежде чем ее каблуки стучат по старому, покрытому пятнами бетону нашего подъезда позади меня.

— Иви, хватит убегать.

— Я не убегаю.

— Нет, убегаешь, — услужливо подсказывает она, пока я роюсь в цветочном горшке возле нашей входной двери в поисках ключа.

Насколько это безопасно, когда самый важный человек в наших жизнях спит в этой квартире? Нет, точно нет. Но хотя в этой части города может быть много опасностей, есть одно фундаментальное правило. Мы не причиняем вреда своим. К тому же Дерек Мэтьюс — страшный человек, и все вокруг знают его как нашего дядю и не посмеют поднять руку на его семью. Я могу ненавидеть все вокруг, но я приму все, что смогу, чтобы защитить тех, кого я люблю.

Толкнув дверь, я едва успеваю захлопнуть ее, чтобы она не ударилась о стену, и врываюсь в ванную.

— Иви, перестань. Просто поговори со мной, — умоляет Блейк, но я не останавливаюсь.

Прежде чем делать что-либо еще, мне нужно выбраться из этой одежды и смыть с себя сегодняшний вечер и его запах.

С Блейк я разберусь позже. Она никуда не денется.

В считанные секунды мои стриптизерские туфли на каблуках перелетают через всю комнату и с приятным треском ударяются о стену, прежде чем пальто, корсет и стринги падают на пол. Я так и не удосужилась найти свой парик, так что, по крайней мере, на одну вещь, которую нужно снять с моего тела, стало меньше.