Грёнланд

Несмотря на всю мягкость и доброжелательность епископа, у него был вид человека, не привыкшего к отказам. И потому мне действительно оставалось только молчать. Аудиенция, похоже, была закончена, а моя миссия провалена. Толку-то от письма. Нынешний король скоро будет мертв, а ближайшие сто лет норвежцам станет не до экспедиций.

Однако, собеседник еще не считал разговор оконченным:

– Олав, сейчас мне нужно помочь Сокки разобраться с последствиями одного беззакония. - Арнальдр ждал, что я спрошу, какого, но так как я промолчал, то он сам объяснил. - Норвежские торговцы потребовали церковное имущество - найденный на берегу корабль без владельца, а когда суд им отказал, испортили его. Я объявил норвежца Эцура вне закона, но тот продолжал упорствовать, отказываясь примириться. Пришел в собор во время богослужения и скандалил, понося церковь. Тогда Эйнар сын Сокки взял топор и зарубил скандалиста.

О, что-то такое я читал в сагах. Там тоже речь шла о береговом праве, по которому бесхозный корабль принадлежит тем, кто его нашел. Но точно не помню. Меня сильнее интересовал ранний период, и эту сагу я давненько не перечитывал. Однако, раз я угодил в гущу события, следует все хорошенько выяснить:

– Неужто Эйнар специально принес в церковь оружие, чтобы совершить убийство?

– Нет, - твердо ответил епископ, - ничего такого он не замышлял, а топор взял у одного из богомольцев. Убийство не было запланированным, и свершилось сгоряча.

Эта история начинала меня интересовать все больше.

– И что произошло дальше?

– Друзья и родичи убитого стали распускать сплетни, что это было сделано чуть ли не по моему наущению, а после я якобы отказывался отпевать Эцура. Нам еле удалось уговорить остманов получить выкуп. А мне сказали, ты приплыл вместе с ними. Пойдем, надо проследить, что примирение пройдет должным образом. Трудно ждать хорошего, когда имеешь дело с остманами. Я опасаюсь, что дело может закончиться новой сварой.

Тяжба

Мы пошли к берегу, и мысли у меня перескочили с Маркланда на тяжбу. Надо же, как плохо я подготовился. Хроники учил, а художественную литературу за этот период перечитать забыл! Похожую историю я вроде бы знал, но читал про нее больше десяти лет назад, и на фоне множества саг и тысяч имен она просто затерялась в памяти. А ученые, собиравшие хронологию двенадцатого века, полагали меня лучшим в мире знатоком саг, и в эту область не лезли.

Между тем на тинговом поле уже приготовили лавки для зрителей. Люди хевдинга расставили козлы, из клети притащили столешницы, и Сокки со своим младшим сыном Тордом раскладывали на столах меха для выплаты возмещения. Оценивали стоимость товаров Хермунд Кодрансон и Кетиль Кальфсон, причем последний то и дело причитал, какой тяжкий урон им нанесен, и каким видным человеком был убитый Эцур.

Сам Эйнар - высокий черноволосый человек средних лет, приметный и на вид незаносчивый, восседал на лавке рядом с епископом и сиял оптимизмом.

Другая тяжушаяся сторона в лице Симуна нервно расхаживала взад-вперед по полю, глядя исподлобья и бормоча ругательства. Истец производил на всех впечатление человека буйного и злого на язык, но свой тяжелый нрав он пока сдерживал.

К этому времени на лавках и прямо на склонах уже собралось сотни две зрителей. Прибывшие на процедуру примирения люди не были вооружены. Никто из торговцев не взял с собой щиты, шлемы, луки, копья и мечи. Топоры, естественно, имелись у большинства, но и их держали открыто, а не прятали под плащами. Лишь у предводителей на боку висели саксы, такие же, как и у меня.

Пока все выглядело мирно, но чувствовалось, что мы явно оказались внутри каких-то серьезных разборок. Надо хорошенько вспомнить нужную сагу, точнее, всего лишь прядь, и прямо сейчас. Я схватился за лоб, приговаривая, как Морозов, "думай голова, шапку куплю". Однако, вспоминалось плохо. Вроде бы там присутствовал один злонравный персонаж - Кольбейн Торлётссон. Мне уже приходилось слыхать о нем, и чаще дурное. Он лезет во все дырки, всюду сует свой нос, все его знают, и почти все ненавидят, кроме таких же, как он, дружков-отморозков. Он походя убил главного героя повествования вместе с его с братом, а в эпилоге еще и прикончил норвежского короля. Впечатляющая биография! Хотя, если верить хроникам, а к ним у меня доверия куда больше, чем к байкам, конунга убил его сынок Ивар Кольбейнсон. Стоп-стоп, так это же мой дорогой юный друг! О, ну зная последнего, я охотно поверю, что он сможет убить хоть десяток королей.

У меня в голове закрутилась какая-то важная мысль, и я вдруг понял, что все пазлы давно бы стали на место, если бы я не думал постоянно о рыбе и заокеанских колониях.

Подойдя к столам, я тихонько спросил у исландца, придирчиво осматривающего очередную шкурку:

– Скажи, Хермунд, как Снеррира назвали при рождении?

– Кольбейн сын Торльота, - кратко ответил кормчий, не отрывая взгляда от меха.

Меня будто иглой укололи. Неужто, наш Мюнхгаузен и в самом деле редкостный удалец?

Но потенциальный убийца сидел под холмом со своими людьми, спокойно переговаривался с Алексом, топором пока не размахивал, и даже не думал подходить к гренландцам. Из норвежцев лишь Ивар стоял рядом с епископом и, почтительно нагнувшись, о чем-то его расспрашивал.

Странно, но ничего ужасного пока не происходит. Сокки с помощниками все раскладывал меха, коих накопилась немалая груда, и расхваливал товар, не жалея слов. Оценщики же называли стоимость шкурок, судя по лицу хёвдинга, явно заниженную. Но запас шкур у владетеля Браттахлида был бесконечным, а под конец он достал кожаный мешок, горделиво объявив, что у него имеется редкостный доспех.

При словах о доспехе я живо навострил уши. Мне мигом представился ламелляр, примерно такой же, как найденный в Бирке: ряды доспешных пластинок, соединенных шнуровкой, такие же оплечья, и при этом пластинки не одинаковы, а разной формы и толщины, в зависимости от расположения.

Но, открыв мешок, гренландец гордо выложил на стол черную кольчугу, всю блестящую от постоянного смазывания жиром. Впрочем, а чего еще ждать? Ведь в сагах пластинчатые доспехи начнут упоминаться только в следующем веке.

Впрочем, у норманнов раннего средневековья любая броня была в дефиците. Помню, как еще в детстве смотрел русско-норвежский фильм про викингов "Пленник дракона". В России он, кажется, назывался "Деревья на камнях". И вот там очень правдоподобно показывалось, что кольчуги и железные шлемы у морских разбойников являлись редкостью.

Так, а если хорошо подумать, то эта кольчуга у Сокки, сына Торира, сына Торкеля, сына Лейфа, сына Эйрика должно быть принадлежала еще первым поселенцам. Глаза у меня разгорелись еще сильнее, чем прежде. Не в силах отвести взор от древнего сокровища, я подошел ближе и дрогнувшим голосом спросил: