Греши и страдай
Шрифт:
Глава тридцать шестая
Килл
Математика была моей сильной стороной.
Торговля — моим призванием. Управление — предназначением.
Если бы я не мог делать ничего из этого... что бы мне оставалось?
Кем бы я стал?
— Килл прошлой ночью
Уоллстрит.
Я
Все это было в прошлом.
Сегодня был последний день в моем нынешнем мире. Завтра мы с Клео будем жить совершенно по-другому. И я нервничал так же сильно, как и радовался.
Мой благодетель и наставник покинул штат Флорида. На нем был тот же костюм в тонкую полоску, что и в то утро, когда полиция арестовала его в его офисе в центре города. Мы были очень похожи в этом отношении: он носил свой патч и часто ездил с байкерами, но в другие дни сливался с бизнесменами и банкирами, одеваясь, как они, и смеялся, как они.
Жаль, что он не проверял женщин, которых трахал, так же хорошо, как мужчин, с которыми вел дела. Его отправили в тюрьму благодаря рассерженной зайке из Клуба.
Я помахал, поймав его взгляд.
Его белые зубы сверкнули на солнце, он пошел по тому же пути к свободе, что и я четыре года назад. Я оттолкнулся от мерседеса, за который Грассхоппер заплатил гребаное состояние в ту ночь, когда мы сожгли «Кинжал и розу» и пожали друг другу руки.
Он заключил меня в объятия.
— Блять, Килл. Рад видеть тебя.
Мое сердце забилось быстрее. Я обнял его в ответ.
Оторвавшись, он поднял голову к солнцу и глубоко вдохнул. Он казался на десять лет моложе. В кремовой рубашке с открытым воротом и зачесанными назад седыми волосами он выглядел как вышедший на пенсию глава компании из списка «Fortune 500».
Потянувшись к заднему сиденью мерседеса, я вытащила новую куртку. На ней не значилось никакого статуса — еще нет. В конце концов, теперь он должен был решить, где его разместить.
Мы не обсуждали в деталях, что произойдет сегодня вечером, но в этом и не было необходимости.
Эти планы были высечены в камне в самый первый день, когда он обучал меня.
Скоро мое положение сильно изменится.
И меня это устраивает.
Это было так, как я хотел — то, что я просил.
Уоллстрит ухмыльнулся, взяв куртку и понюхав кожу.
— Черт, это навевает воспоминания.
— Нужно многое наверстать, и уйма времени, чтобы придумать что-то новое.
Уоллстрит сжал мое плечо. Легкая боль в моей ранее сломанной руке заставила меня поморщиться. Выстриженные после операции волосы все еще раздражали, но головные боли и проблемы со зрением прошли. Я шел на поправку. Слава Богу.
Однако одна часть меня все еще была сломана.
Я не совершал сделок с момента битвы с «Кинжалом и розой». Я не открывал свои учетные записи и не включал компьютеры. Коды и алгоритмы, с которыми я всегда жил, по-прежнему отсутствовали, и в моей голове было чертовски пусто.
— Ну что ж, — сказал Уоллстрит, натягивая костюм и склоняя голову к мерседесу.
Я улыбнулся. Запланированная вечеринка по случаю возвращения домой начнется в тот момент, когда я отвезу его в Клуб. Грассхоппер приготовил все необходимое. Он еще немного не привык к тому, что произойдет,
но я верил в него.Он был хорошим парнем. Идеальная «Чистая порочность».
Жизнь каждого потребует некоторой корректировки, но будущее будет только на подъеме.
«Ты все еще не сказал Клео».
Я напряг спину. Я был слабаком, что не сказал ей, но я не мог. Не мог дать ей еще одну семью и тут же ее отнять.
— С удовольствием.
Проскользнув за руль, я имел честь отвезти вдохновителя домой.
Когда я подъезжал к Клубу, мое сердце колотилось в груди. Это место с его крошащейся кирпичной облицовкой и ржавой колючей проволокой выглядело заброшенным и неприветливым — именно таким оно показалось мне, когда я впервые приехал сюда четыре года назад. Я сохранил его внешнее очарование, но обновил внутреннее.
Так же, как я поступил и с братьями.
Снаружи они все еще выглядели устрашающе, но внутри были верны и привыкли к бизнесу, а не к сражениям.
Я переделал их мысли и разум и дал им мир вместо войны.
Я сделал все это, будучи на побегушках у одного человека, который спас меня.
Что бы ни случилось в будущем, я всегда буду этим гордиться.
Помахав перед входом, я сказал:
— И так…
Уоллстрит ухмыльнулся, дернув за лацканы.
— Не могу дождаться.
Топнув своими ботинками, я потянулся к дверной ручке.
— Подожди, Киллиан, — Уоллстрит подошел и положил руку мне на плечо.
— Ты все еще не против этого?
Его глаза сияли.
— Ты превзошел самого себя, мой мальчик. Я не мог и просить лучшего ученика или друга. Ты сделал все, о чем я когда-либо просил. Ты сколотил состояние, сохранил мой клуб в целости и начал то, что я пытался сделать до того, как меня посадили. — Его голос надломился. — Ты стал гребаным спасителем.
Черт, я никогда не видел, чтобы Уоллстрит проявлял столько эмоций.
— Эй, чувак. Все хорошо, — усмехнулся я, похлопав его по руке. — В конце концов, ученик настолько хорош, насколько хорош учитель.
Уоллстрит покачал головой, опустив руку.
— Киллиан, я увидел в тебе нечто особенное, что есть не у многих людей. Ты бы преуспел во всем, к чему бы ни приложил руку. Ты когда-нибудь думал, что, возможно, было нечестно с моей стороны просить тебя об этом? Отдать тебе Клуб, зная все это время, что он не твой? Или сыграть на твоей одержимости и заставить тебя стремиться к величайшей власти в истории? — он посмотрел себе под ноги. — У меня часто возникали сомнения. Задавался вопросом, имел ли я право так сильно тебя загонять.
Я склонил голову. Он был прав. Он был жесток со мной, всегда давил, никогда не позволял мне потерпеть неудачу. Но опять же, без него… я бы никем не стал.
Сжимая дверную ручку, я улыбнулся.
— Без тебя, Сайрус, я все еще был бы за решеткой или мертв. У меня не было возможности выжить в тюрьме и в кошмарах об исчезновении Клео — я бы никогда не стал свободен.
Уоллстрит провел рукой по своим седым волосам.
— Возможно, это так, но я не думаю, что когда-либо говорил тебе спасибо. —У него блеснули глаза. — Спасибо тебе, Киллиан, за твой тяжелый труд и самопожертвование. Спасибо тебе за то, что ты надежный друг. Я никогда не приму это как должное.