Грешник

Прижимаю Нору к себе и силой вывожу из круга.

– Я снова сделала это, – шепчет она. – Снова убила.

– Ты никого не убивала, Нора.

– Нет. Я убила. Это я подписала ему смертный приговор.

Останавливаюсь, обхватываю её голову руками и целую в лоб.

– Нора. Ты сделала выбор. Я понимаю, как это сложно.

– Я чудовище, – она прижимается ко мне, ища поддержки и сотрясаясь от рыданий. – Отвратительная. Грязная. Мне не отмыться больше. Теперь точно нет. Я искупалась в крови.

Тяжёлый вздох прорывается сквозь мои сжатые губы. Я ведь так же себя ощущал, когда из-за меня умер Бакки. И до сих пор ощущаю. Я сдох очень давно, но принцессе каким-то чудом удалось вернуть меня к жизни. Нельзя допустить, чтобы её свет погас окончательно. Я и так сделал достаточно, чтобы его притушить.

– Я люблю тебя, ты же знаешь это? – спрашиваю, поглаживая её по голове. – Люблю любой. Хоть грязной, хоть чистой. Мне плевать. Можешь ненавидеть себя сколько угодно, лучше не станет. Тебе нужно принять это.

Нора кивает и снова всхлипывает.

– Пойдём в дом, соберёшь свои вещи. Мы сейчас же возвращаемся домой.

– Да.

Крепко сжимаю её руку, веду внутрь. Помогаю Норе собрать её вещи, затем беру сумки и быстро иду по коридору. Принцесса не отстаёт от меня и всё ещё плачет, но уже не всхлипывает. Лишь молча смахивает слёзы.

Все изменения, произошедшие с ней – это моя ответственность. Мне нравилась непорочность принцессы, но подсознательно я хотел увидеть её тёмную сторону. Знал, что она у неё есть. Это я подтолкнул Нору на скользкую дорожку.

Я воистину порчу всех и всё. Белое превращаю в чёрное. Прекрасное – в отвратительное. Сначала я наслаждаюсь тем, что люди всегда делают неверный выбор, а потом корю себя за это. И снова наслаждаюсь. А затем вновь занимаюсь самокопанием. Объясняю себе, почему так делать нельзя, привожу разумные доводы, следую им, а потом снова срываюсь в адскую пропасть и утягиваю за собой всех, кто меня окружает.

Мне нравится осознавать, что не я один гнилой внутри. Я испытываю какое-то болезненное удовлетворение, когда раз за разом люди показывают своё истинное нутро. У всех есть изъяны, и я мастерски вытаскиваю их на поверхность.

Мозгоправ говорил правду. Я садист и мазохист в одном лице. Мне мало лишь физической боли – своей и чужой. Мне нравится ломать и подчинять. И нравится, когда ломают меня, сколько бы я это ни отрицал. Да, я вру всем и часто. Редко когда говорю правду. Мало кого посвящаю в свои дела и планы. Такой уж я стал. По воле судьбы или благодаря Лоренцо, кто знает.

Я соврал Норе насчёт причин, почему она попала к нам, и никогда не скажу правду. На самом деле, я ведь мог повлиять на Эда, мог сделать так, чтобы он оставил принцессу в покое. Мог. У меня есть рычаги давления на него. Но я предпочёл, чтобы он забрал её, сделав за меня всю грязную работу. Я яростно спорил с ним, но не довёл дело до конца, потому что не хотел, чтобы Нора осталась в Ниагара-Фоллс. Но об этом никому знать не обязательно. Даже Норе, которая…

Замираю на середине лестницы, оглядываюсь и вижу, что Нора ещё не начала спускаться. Я отвлёкся на свои мысли и даже не заметил, как принцесса остановилась.

Всё происходит за какую-то долю секунды. Откуда ни возьмись появляется служанка Карлоса, проклинает принцессу и сталкивает её с лестницы.

Я не чувствую своих рук, но точно знаю, что уже бросил сумки и выхватил пистолет. Выстрел и последующий стук тела о пол сигналят о том, что Дебора упала замертво.

Махом преодолеваю оставшееся расстояние и грохаюсь на колени рядом с принцессой. Она тянет ко мне окровавленную руку и еле слышно произносит:

– Прости.

Другая рука неестественно вывернута, с ногами тоже беда: на правом бедре содрана кожа, а левая нога явно сломана. Но не это самое страшное. Из-под разорванного платья растекается лужа крови.

– За что мне прощать тебя, принцесса? – спрашиваю дрожащим голосом, осторожно убираю её руку и кладу Норе на живот. – Не говори, не двигайся. Боже…

Достаю телефон и набираю номер клиники, неотрывно смотря на принцессу.

– Он был твой… – шепчет она одними губами. – Твой…

«Кто – мой?» вертится в голове. Но задать вопрос не успеваю. Её глаза закрываются, и я срываюсь на крик:

– Нора! Нора, оставайся со мной! Слышишь меня? Нора! Открой глаза, тебе нужно оставаться в сознании. Нора!

– Мистер Савиано, здравствуйте, – раздаётся в трубке голос нашего семейного доктора.

– Нужна машина скорой. Срочно. В особняк Карлоса.

– Будем там через двадцать-тридцать минут.

– Полчаса?!

– Быстрее никак, путь неблизкий.

– Понял. Доеду сам. Подготовьте операционную.

Телефон выскальзывает из руки и падает на пол, а я вновь склоняюсь над Норой. Провожу пальцами по её лицу. Она жива, однако я ощущаю привкус смерти. Он витает в воздухе и смердит. Но Нора жива. Пока ещё жива…

Хочется волком выть, однако я не издаю ни звука. Нужно поднять принцессу, но не могу решиться. Не знаю, что именно повреждено. Переломы, кровь на полу – это да, я вижу. Откуда, кстати, она? Не вижу раны. Может, где-то сзади. Но это всё не так опасно. А вот если у Норы ещё и внутреннее кровотечение, то я только усугублю ситуацию. Однако делать нечего. Я не могу ждать.

Отправляю телефон в карман и поднимаю принцессу на руки.

Когда я выхожу из дома, навстречу мне спешит Альберто. Приблизившись, он не спрашивает ни о чём, просто кивает, разворачивается и идёт впереди. Открывает мне дверь и помогает устроить Нору на заднем сиденье.

– Поехать с вами?

– Нет. Расскажи Эду, потом забери её вещи. Это сделала Дебора. Она мертва. Тело на лестнице в холле.

Альберто снова кивает, а я сажусь за руль. Путь до клиники хоть и неблизкий, но я доезжаю за шестнадцать минут. Скорую явно пришлось бы ждать дольше.

Нору забирают сразу же, стоит мне припарковаться. И мне не позволяют пройти вместе с ней, задают вопросы о случившемся, а потом её увозят.

Стою один посреди коридора. Оглушённый и пустой. Тошнота подкатывает к горлу. Осознание того, что я не знаю, что с принцессой, выживет ли она, ударяет в грудь отбойной кувалдой. Толкаю дверь туалета, подхожу к раковине, открываю холодную воду, смываю кровь с рук и умываю лицо.

Нужно надеяться на лучшее. Возможно, всё не так плохо, как я себе нафантазировал. Вполне может быть, Нора отделалась переломами, а я накрутил себя до такой степени, что руки трясутся.