Грешники, которыми мы стали
Шрифт:
Мы разделили две банки острой ветчины. Я ненавидела острую ветчину до сегодняшнего утра. Теперь жареное, переработанное мясо было тем, в чём нуждалось моё тело. Я обнаружила, что слизываю оставшийся жир с пальцев и, закончив, начала слушать мнение каждого о сложившейся ситуации.
– Таннер прав, – Кейси рисует палкой круги по грязи. – Мы можем собрать вещи и пойти куда– нибудь, но это не означает, что будем в большей безопасности, чем здесь. Чёрт, это может означать, что мы в меньшей безопасности. У нас есть проточная вода.
– Мы могли бы найти другое место внизу по течению, – Джас обнимает колени и качается взад– вперёд. Я могу сказать, что она
– Эв? – снова Эв. – Твой голос решающий.
Это простое решение для меня.
– Мы остаёмся. – Я не верю в то, что одно место может быть безопаснее другого, но здесь я чувствую начало нашего союза. – Не думаю, что он сможет навредить нам. Он преследовал Таннера, но никогда не был близко, чтобы навредить, я права? – Таннер мгновение думает, затем кивает. – Если попробует, то умрет. Как Эрити. Так что, давайте останемся здесь.
Валери сжимает челюсть, но ничего не говорит.
***
У меня ушло много времени, чтобы задаться вопросом, что, если они растянут эти испытания на месяцы, только чтобы помучить нас. Каждое потрескивание веток, каждый хруст листьев за ручьём хватит, чтобы волосы на затылке встали дыбом. Даже с теорией Таннера, что мы как пьяные блуждали бы по лесу, никто не отходит от лагеря более чем на сто футов, и только лишь для того, чтобы сходить в туалет.
Кейси пытается научить Таннера разводить огонь. Они складывают брёвна, и, когда Кейси инструктирует Таннера, чтобы тот поджёг хворост, Таннер вскрикивает и бросает зажигалку, обсасывая два пальца. Кейси фыркает и убирает руку Таннера ото рта, прищуривается, когда тот рассматривает травмированные пальцы.
– Лучше быть осторожным. В следующий раз, когда будешь поджигать, почисть их.
– Ну– ну, очень смешно, – говорит Таннер.
Я смеюсь.
– Домик из брёвен у вас получился лучше.
Кейси поднимает бровь.
– Ах да, Мисс Эксперт по огню? Не хотите ли показать ребятам, как это делается?
Я встаю, хлопая в ладоши.
– Не имею ничего против.
***
Во время простоя я занимаю себя тем, что превращаю глину в густую жидкость. Когда жёлтый цвет готов, я выбираю в саду ветки ягод с красной, фиолетовой и синей кожурой, а затем давлю их пальцами.
Они будут идеальными.
Изготовление краски – мой способ отключиться.
Я привыкла иметь дело с таким дерьмом, как это, за исключением красной земли, которую находила возле дома. Теперь из– за уроков, которые были в моём колледже, я немного знаю о том, как создать естественную краску. Я измельчаю уголь и кипячу кожуру от ягод, пока отвар не темнеет и не густеет. Моя палитра представляет собой калейдоскоп из красных, розовых, синих и жёлтых цветов. Я несу мокрый кусок угля к валуну, который находится за пределами лагеря, и сажусь со скрещенными ногами, чертя чёрный ствол и скрюченные руки. Хотя это не похоже на дерево. Это то, как я вижу.
Это каприз.
Маленькие пальцы щекочут моё плечо, скользя к шее, к волосам. Они зажимают пряди и тянут.
– Тебе нравится? – спрашиваю я Тодда.
– Это хорошо, – он дёргает сильнее. – Я не люблю деревья, которые рисую в школе.
Маленькие руки царапают мой висок, и я прислоняюсь к его потной коже.
Запоминаю
его.Как это может быть ненастоящим?
– Почему тебе не нравятся твои деревья?
– Они слишком изогнутые. Мама говорила, что ты придешь домой и покажешь мне, как рисовать деревья. Она сказала... сказала, что ты можешь даже позволить мне воспользоваться своими красками.
Я тянусь вверх и касаюсь его руки, размазывая краску по всей его эластичной коже. Я подношу его руку к губам, целуя пальцы.
– Почему ты сделала это? Почему оставила меня?
Я напряглась.
– Что рассказала тебе мама, Тодд?
Это не Тодд. А тест Передового Центра. Ты не можешь забыть это, Эв. Ты не можешь ослабить свою бдительность.
Ветер охлаждает мою кожу, и я знаю, что он ушёл. Дрожь пробегает по моему телу, и я тянусь вперёд, размазывая розовый листок на одной из моих угольных веток.
***
Визит Тодда почти столь же захватывающий, как наступление чёртовых месячных. Почти.
Я рассказываю об этом Джас и Валери, когда мы сидим на корточках вокруг полуразобранного сарая, используя вилки, чтобы почистить ногти.
– Чёрт, это отстой, – Валери вытирает лоб тыльной стороной ладони. – К счастью, у меня закончились за день до поезда. – Она кивает в сторону Джас, которая очищает ногти на другой стороне сарая и не обращает на нас никакого внимания, бессознательно потирая свою исцеляющую колотую рану свободной рукой. – У нее также должны начаться через пару дней. Думаю, она сойдет с ума.
С высунутым языком изо рта Джас концентрируется на заклинивании вилки правильно. Не похоже, что она волнуется.
– Что мы будем делать?
– Пускай кровит. Постирай одежду, когда закончатся. Надеюсь, это не оставит пятен.
– Ужасная идея. – Я скрестила руки на груди. – Что насчёт твоего рюкзака? Я ничего не получила в шахте.
– Тампонов нет, мэм.
– Сексистские ублюдки.
– Ни хрена. Что ж, дай мне знать, если ты что– нибудь выяснишь. Мне нужно приготовить обед.
– Спасибо, – бормочу я, зная, что не должна чересчур беспокоиться. Уверена, что прежде женщины имели дело с месячными в лесу. С наименьшим, чем то, что у нас есть.
Я хватаю нож из наших запасов и рассматриваю одеяла в нашей палатке, находя самое тонкое и маленькое из нашей коллекции. Развешиваю его на ветках ближайшего дерева, разрезая на кусочки.
– Что ты делаешь?
Кейси, который в потоке моет груду тарелок, с ужасом смотрит на меня.
– Разрабатываю женские гигиенические средства, давно потерянная ремесленническая техника.
– Но мы будем нуждаться в этом.
Я не знаю, то ли это холодные ночи, то ли ПМС, то ли тот факт, что он снова дышит над моим плечом.
– Да, ты совершенно прав, мы будем нуждаться в этом для вагин. Поэтому, пожалуйста, позволь мне вернуться к моей работе, прежде чем я залью всё здесь кровью.
Я возвращаюсь к своему нарезанию. После минутного труда без перерыва половина одеяла изрезана, и я бросаю взгляд вниз, к ручью, чтобы увидеть пустое место.