Грешники, которыми мы стали

Без него – нет. Я не уйду без него.

С намёком на южный акцент голос говорит:

– Закопай меня в землю, но я всё равно доберусь до тебя. Я всё ещё могу разорвать тебя.

Я оборачиваюсь, чтобы мельком увидеть фигуру, выходящую из– за деревьев. Потом встречаюсь взглядом с Кейси. Помимо паники я вижу в его глазах решимость.

– Я не брошу тебя, – я протягиваю руку.

Он берёт её, и мы бежим по скользкому пути. Мой пульс отдаётся в ушах. Я слышу каждый нервный вздох, срывающийся с губ Кейси, как если бы это был единственный звук в воздухе. Туман густеет, пока путь перед нами не становится почти невидимым.

 Он ведёт меня вправо, вниз холма.

Я подчиняюсь во влажной среде, и заставляю ноги бежать быстрее, пока они не начинают гореть.

Уже запутавшихся в анорексичных руках листвы, нас всё же кое– что останавливает. Каменная стена, может быть, десять футов в ширину (прим: примерно три метра). Я не могу сказать, что, если мы обойдём ее вокруг, она не окружит нас.

Мужчина стоит на вершине холма, с которого мы мчались вниз, с лопатой в руке. Ему, возможно, пятьдесят. Небритая челюсть, серые от седины волосы. Рабочие сапоги, джинсы и тёмно– синяя рубашка на пуговицах. Лопата из горячих источников – он несёт её в руках.

– Твой отец.

– Я могу поднять тебя. Ты должна будешь беспокоиться только о спуске, – он сжимает руки вместе и прижимает их к коленям, делая это чисто механически.

Он готов к смерти. Как я.

– Я не оставлю тебя одного.

Человек с важным видом спускается вниз по склону, волоча за собой ржавый совок.

Стук, стук, стук.

Он похож на Кейси. Старше. Меньше мяса на костях. Очень болезненный вид, он выглядит полупрозрачным. Как будто поднялся из могилы, которую вырыл для него Кейси.

– Чего ты хочешь? – бормочет Кейси.

Тишина.

– Ты попадёшь в ад со мной, – Кейси пихает меня.

Боль пронзает кожу моей головы, когда ветки запутываются в моих волосах. Я падаю на задницу в беспорядочные мёртвые кусты, ветки царапают меня. Я пытаюсь за что– нибудь ухватиться, чтобы встать, но земля не отпускает меня.

Грубые ветки растягиваются и загибаются на моих коленях, удерживая меня на земле.

Кейси застывает в ужасе от того, что происходит. Он не обращает внимания на человека– демона, который замахивается лопатой.

Я кричу имя Кейси. Лопата приземляется ему на плечи.

Он падает на колени, и его отец замахивается, ударяя металлом по спине Кейси.

Кейси падает на землю.

– Ты – маленький ублюдок. Никогда не ценил меня.

Кейси кашляет, когда лопата в третий раз соприкасается с его телом. Он расслабляется, голова поворачивается в мою сторону.

Он сдаётся. Он не может сделать это.

– Борись! – кричу я.

Виноградная лоза сдавливает мою талию, удерживая на месте. Нож. Я использовала его, чтобы разрезать одеяло. Он в кармане моей толстовки.

Я извиваюсь, пока не добираюсь до него, перекатывая в одежде. Я осматриваю виноградную лозу так быстро, как могу, пока клочки пены не отвлекают меня.

Стук металла по костям заполняет воздух. Слезы оставляют полосы на грязных щеках Кейси.

Под пеной скрывается каркас проводов. Деликатно– волокнистый. В этот момент я разрезаю закрученную нить из них, лоза ослабевает, и я свободна.

– Никогда не уважал крышу над головой. Всё, что я дал тебе. Просто хотел большего, пока не было достаточно, не так ли?

Я распутываю себя, листва царапает моё лицо, когда выползаю на руках.

Отец Кейси делает шаг влево, спиной ко мне, его нога находится в опасной близости от шеи Кейси.

– Я потратил слишком много времени, пытаясь защитить твою шкуру. Должен был вывести тебя куда– нибудь и застрелить, как плохую собаку, когда у меня был шанс.

Он поднимает лопату, на этот раз прицеливаясь к голове Кейси.

– Лучше поздно, чем никогда.

Я не раздумываю. Или, может быть, я думаю, что приняла решение, что мне всё равно. Я атакую, погружая нож в спину отца Кейси.

Он опускает лопату, но не превращается в дым, или с воем не возвращается обратно в землю. Я прохожу сквозь него, как если бы он был проекцией. Иллюзией. Я вонзаю этот нож прямо в настоящие мышцы – прямо в мясо – клиновидное лезвие между двух ребер.

Тёплая кровь стекает по рукоятке.

Он выгибает спину и падает на колени. Подонок пытается поднять лопату, как будто не был выведен из строя. Я выхватываю лопату прежде, чем он сможет сделать это. Отец Кейси умер, и такой ситуации просто быть не может.

Я позволяю логике взять надо мной верх.

Осколки рукоятки впиваются в мою плоть, когда я размахиваюсь со всей силой. Лопата рикошетит в череп отца Кейси, и он падает вперёд, лицом погружаясь в грязь. Нож торчит из его спины.

Пока я неподвижно стою, Кейси переворачивается, приподнимаясь на трясущихся руках, и ползёт к своему отцу. Рукоятка ножа опускается и поднимается с каждым вдохом.

Вверх и вниз. Вверх и вниз. Я подстраиваюсь под отца Кейси. Вдох и выдох. Вверх и вниз.

Кейси балансирует на коленях и хватает рукоятку ножа обеими руками, дергая её. Он позволяет ей упасть, на этот раз в другом месте. Его правая почка.

Опять. Нижняя часть его позвоночника. Его шея.

Его лопатка.

Кейси кромсает и кромсает, кровь попадает на его лицо и одежду, когда вытаскивает рукоятку ножа. Он не останавливается, не тогда, когда его отец должен быть мёртв – снова – его спина не более чем рваная ткань, изуродованная кровью.

Я падаю на колени, схватив забрызганную руку Кейси. Я называю его по имени снова и снова, поддев его пальцы, пока нож не падает на красную землю.

Мы стоим, словно статуи, над трупом. <