Грезы наяву

Он протянул руку и взял ее ладонь.

– Я упала с лошади, да?

– Да, седло соскользнуло.

– Вероятно, я не застегнула его справа вверху. Постоянно забываю это сделать. Ты думаешь, что я неумеха?

– Нет, нет, что ты.

– Чарльз снова отрывает гостевое ранчо?

– Боже упаси!

– Где мы?

– В Предгорном госпитале. В Калгари.

– А я думала, что в твоей постели, – протянула она с разочарованием. – Или мне нужно приглашение?

Он улыбнулся, убирая непослушные пряди с ее лица.

– Ты напрашиваешься?

– Ну, я всегда надеялась… может быть… ты пригласишь меня к себе.

– Это правда? Дай мне посмотреть в твои глаза. Отлично. Зрачки расширены одинаково.

– Какой ты гадкий! Я думала, ты хочешь посмотреть в мои глаза не за этим.

– В другой раз, – заверил ее Сидни.

– Почему ты здесь?

– Потому что я обещал, что никогда не покину тебя.

– Как благородно с твоей стороны, – прошептала она, закрывая глаза.

– Джесси?

– Мм?

– Я здесь, потому что я люблю тебя.

Девушка что-то пробормотала. Он не расслышал, но похоже, что она произнесла: «О Боже».

Когда Джесси проснулась, ей показалось, что цветов стало больше. Сидни ушел.

Конечно, он ушел, подумала девушка. Он, наверное, никогда и не был здесь. Ее воображение сыграло с ней какую-то злую шутку. Кажется, от этого удара по голове сломалась ее «думающая» кнопка, потому что память говорила ей, что Сидни нашел ее и поднял на руки, говоря ей восхитительные слова о своей любви и о том, что теперь они всегда будут вместе. Ее рассудок хотел, чтобы она поверила, будто бы Сидни сидел на этом стуле и говорил, что любил ее. Ну да, это такая же правда, как и то, что медсестра, находящаяся в больничной палате, – ее тетушка Полли, которая умерла пятнадцать лет назад.

Джесси медленно привстала. Чувствуя себя восьмидесятилетней старухой, она пошла в ванную, а затем прошаркала обратно в палату и стала рассматривать карточки на букетах.

Чарльз. Роб. Джо. Том. Эд. Анджела. Берт. Гости, приезжавшие в это лето на ранчо. Ее коллеги по школе в Верноне. Служащие Анпетью Лодж. Даже Джек прислал ей цветы.

Сколько любви вокруг! Но Джесси чувствовала себя разочарованной и неудовлетворенной – сейчас она нуждалась в любви только одного человека.

– Ты вернешься в постель сию же минуту или будешь иметь дело со мной.

Девушка медленно повернулась.

Сидни стоял в дверном проеме, на этот раз без шляпы, его черные волнистые волосы блестели. Он выглядел таким восхитительно возбуждающим. Он был небрит, и Джесси вспомнила, как его усы покалывали ее кожу. Она улыбнулась, заметив, что он был одет в белый халат врача.

– Сидни…

– Марш в постель!

– Почему ты одет…

– Сейчас же!

Джесси скользнула под одеяло.

– Итак, теперь ты собираешься стать хирургом?

Сидни быстро взглянул на свой халат, как будто его рассердило то, что это привлекло ее внимание.

– Одна медсестра дала мне его. Думаю, она пыталась тем самым намекнуть, что мне пора бы переодеться – я не слишком хорошо пахну.

– Сколько времени ты здесь?

– Три дня. – Он отодвинулся от кровати.

– Ты пахнешь восхитительно, – неожиданно вырвалось у нее. Джесси почувствовала, что румянец разливается по ее щекам. – Почему? Почему ты здесь?

– Потому что я благородный человек, – криво усмехнулся Сидни. Он опустился на край кровати и взял ее руки в свои.

Благородный? Она надеялась услышать отнюдь не этот ответ. Его сильные руки крепко сжимали ее ладони.

– Какие прекрасные цветы, – сказала Джесси, каждой клеточкой своего тела ощущая его близость. Она не знала, что ей следует говорить или делать. Только в одном она была уверена: она не отпустит этого мужчину, пока он сам не оттолкнет ее.

– Да, – сказал он, глядя на нее.

Джесси залилась ярким румянцем.

– Представь себе, даже Эд потратил свои с трудом заработанные деньги, чтобы купить для меня цветы. Четыре недели назад он бы не сделал этого.

– Я сказал ему, что если он захочет, то может остаться на ранчо до конца лета, несмотря на то что гостей там больше не будет. Ты знала об этом?

– Нет, я не знала.

– А знаешь, что он ответил?

Джесси покачала головой.

– Что?

– Он говорит, что соскучился по маме, сказал, что смерть отца заставила его бояться быть любимым и любить самому. Он хотел, чтобы все его ненавидели, а не любили, и думал, что так ему будет легче.

– О, Сидни!

– Кое-чему он научил и меня. Знаешь, я тоже хотел выбрать легкий путь. Всю свою жизнь я был одинок. Мой отец умер, когда я был подростком. Может быть, именно тогда я принял такое же решение, как и Эд. Одиноким быть легче. Любовь приносит боль. Но любовь – коварная штука. Невозможно угадать, когда она тебя поймает в свои сети. Ее нельзя приручить или проконтролировать. Любовь непредсказуема.

– Ты прав, – печально кивая головой, согласилась с ним Джесси. – Ты абсолютно прав.

– Я никогда прежде не задумывался, почему некоторые связи между людьми продолжаются долго, а некоторые – сразу рвутся. Не думаю, что кому-нибудь удавалось разгадать причину этого. Я имею в виду, что много раз слышал, как люди говорили о какой-нибудь паре: «Они никогда не сойдутся – они слишком разные», – и ошибались.

– Это правда, – согласилась Джесси, – а иногда люди, казалось, идеально подходят друг другу, но не сходятся.

– Джесси, я не думаю, что мы идеально подходим друг другу. Ты – городская девушка, а я – сельский парень. Ты относишься к жизни слишком беспечно, я же – слишком серьезно.

– Я никогда и не утверждала, что идеально подхожу тебе, – негодующе прошипела Джесси.

– Тебе все время нравится спорить, а я – очень миролюбивый человек.

– Я не люблю спорить! – Она выдернула свою руку.

– Ты любишь шум и действия, а я – покой и тишину.

– Единственное действие, которое я сейчас хочу совершить, – это стукнуть вазой для цветов по твоей глупой голове.

– И кроме того, ты для меня слишком низенькая.