Грим

«Удастся поближе увидеть Алекто и Амикуса. Хотя их рожи не назовешь особо приятными».

Драко внимательно рассматривал окружающих. Некоторые из них были ему знакомы, других он видел впервые. Высокопоставленные чиновники, уважаемые люди, работники Министерства — вся элита магической Британии собралась в зале суда. В помещении стоял тихий гул, присутствующие обсуждали предстоящее судебное разбирательство.

Малфою стало скучно. До начала судебного заседания было около получаса. Будь его воля, Драко явился бы сюда за минуту до начала, но МакГонагалл решила, что надо прийти заранее. За час как минимум. И переместились в Министерство они с помощью летучего пороха, надышавшись каминной сажи, что совсем испортило настроение слизеринцу.

Драко прислушался к разговорам гриффиндорцев.

— Не особо хочу снова видеть их страхолюдные морды, — произнесла Грейнджер.

— А как я не хочу, — протянул Лонгботтом. — Я этих любителей насилия и Круциатуса еще долго буду помнить.

— Да уж, Невилл. Помню, как мы тебя тогда увидели всего разрисованного, еле узнали.

— У меня до сих пор шрамы на теле остались, — подтвердил Невилл.

— Что, Лонгботтом, устроишь стриптиз в суде? — громко произнес Малфой.

К ним тут же обернулось несколько человек с соседних рядов.

— Сделай милость, заткнись, — тихо злобно произнес Невилл.

Малфой ничего не ответил, лишь весело взглянул на нахмуренные лица гриффиндорцев. Злить их было одно удовольствие. Все такие правильные, святые, герои войны!

Драко отвернул рукав рубашки по самый локоть, с недовольным видом почесал левое предплечье и произнес:

— Народ, тут никто не знает, если левая рука чешется — это к деньгам?

Взгляды окружающих тут же переместились к Черной метке на руке Малфоя-младшего. Кто-то вскрикнул, кто-то злобно пробормотал ругательство сквозь зубы. На лицах людей была написан страх, ужас, брезгливость. Все здесь присутствующие отлично знали знак Волдеморта, у многих Черная метка висела над домами их родных и близких.

— Какая же ты скотина, Малфой! — со злостью произнесла Гермиона.

— Да хоть горшком меня назови, — безразлично произнес Драко. — И что за взгляд, Грейнджер? У тебя в роду случайно василисков не было? Тогда было бы понятно, в кого ты такая змея…

— Малфой, заткни свою грязную пасть! — воскликнул Гарри. — А не то…

— Выпади в осадок, Поттер! — с издевкой сказал слизеринец. И тут же наступила тишина.

Из дальнего угла донесся звук шагов, дверь отворилась, и в зал вошли шестеро: Алекто и Амикус Кэрроу и четыре дементора. Фигуры, закутанные в плащи, не спеша скользили по проходу, впившись в руки идущим между ними Пожирателям. Лица брата и сестры были белы как мел. Дементоры явно выпивали у них силу, но волшебники продолжали твердо идти по проходу.

Когда они поравнялись с Малфоем, Драко на секунду ощутил их эмоции. Их окутывала ненависть. Ненависть к судьям, к волшебникам, сидящим в зале суда, а особенно к Малфою, который был на свободе, который никогда не был и не будет в Азкабане. В своей ненависти брат и сестра Кэрроу были как в неиссякаемом защитном коконе. Он защищал их от дементоров, в нем они находили силы сопротивляться стражникам Азкабана.

Не надо было быть Гримом, чтобы почувствовать все то, что Кэрроу испытывали к Драко, который был свободен и жил припеваючи.

Хотя тут они были не правы. Слизеринец мог поспорить с ними о цене наказания за свои грехи.

Малфой знал дату своей смерти. Он медленно умирал каждый день…

Обвиняемые опустились в кресла, стоявшие в центре зала, цепи сейчас же приковали их к подлокотникам.

— Вас доставили в Совет по магическому законодательству, — громко и ясно произнес прокурор, — чтобы вынести приговор. Вы обвиняетесь в ряде преступлений: убийства, похищения волшебников, пытки над несовершеннолетними, разбой, пособничество Волдеморту.

— Да здравствует Темный лорд! — крикнул Амикус.

Люди зашумели. Мистер Лагерфельд поднял руку, в зале воцарилась тишина.

— Ваш лорд уже давно гниет в земле, — произнес прокурор. — А вы будете гнить в Азкабане. А как долго — это решится сегодня на заседании Визенгамота.

Послышали одобрительные выкрики.

Затем начался опрос свидетелей. Множество волшебников и волшебниц выходили перед судьями, рассказывая свою историю. Слова этих людей пестрели обвинениями, болью, ненавистью. Прокурор задавал им вопросы, изредка выражая свое мнение. Его слова были как пощечины, доводы вескими, в нем чувствовался тонкий психолог, умело играющий на чужих эмоциях и переживаниях.

Наконец, очередь добралась до учеников Хогвартса. Сначала выступить предстояло Невилллу Лонгботтому.

— Я Невилл Лонгботтом. Учусь на седьмом курсе Хогвартса. В прошлом учебном году Амикус и Алекто Кэрроу были моими преподавателями Защиты от Темных Искусств и Магловедения, — гриффиндорец невесело усмехнулся. — Правда, они преподавали то, что раньше называлось такими предметами. Защита стала Темными искусствами в чистом виде. От нас требовали тренировать Круциатус на тех, кто оставался после уроков за провинность. Алекто преподавала Магловедение — обязательный предмет для всех. И мы все изо дня в день слушали, какие маглы тупые, грязные и неотесанные существа. Нам буквально вдалбливали в головы, что маглы — не люди, а примитивные животные. И они загнали волшебников в подполье! Так не может продолжаться. Поэтому великий справедливый Темный лорд восстановит справедливость. Надо верно служить ему и поклоняться этому новоявленному божеству.

За возражения против такого идолопоклонничества грязному убийце нас подвергали Круциатусу. Кэрроу пытали нас помаленьку, но не убивали, — будничным тоном произнес Невилл под негодующий возглас в зале. — Первокурсников заковывали в цепи. Майкла Корнера, освобождавшего их, они пытали особо жестоко. Использовали не только Круциатус, но и рукоприкладство. Потом ему не разрешили посетить лазарет, позже пришлось положить его в Мунго.

Я частенько восставал против них, поэтому «простыми» наказаниями для меня Пожиратели не ограничились. Сначала они решили похитить мою бабушку. Но не на ту старушку напали, моя бабуля всех там уложила! — гордо произнес Лонгботтом. — А потом, поняв, что все бесполезно, меня решили убить. Тогда я понял, что пора сматываться. Мы, ученики Хогвартса, организовали подполье, в котором принимали представителей разных факультетов, борющихся за свободу волшебников, за Гарри Поттера.

Когда Невилл закончил свою речь, ему рукоплескали, большинство восхищались выдержкой и мужеством парня. На лицах же Алекто и Амикуса было отвращение.

Следующей свидетельствовала профессор МакГонагалл. Ее слова совпадали с показаниями Лонгботтома. Но это уже был взгляд со стороны преподавателя, который видел все эти бесчинства и не мог ничего поделать с этим. Как ни старались профессора Хогвартса защитить детей, Кэрроу всегда находили, кого попытать.

— Для дачи свидетельских показаний приглашается Драко Люциус Малфой. Мистер Малфой-старший не присутствует в суде по причине болезни, — порывшись в бумагах, произнес Перси Уизли.

Малфой приблизился к судьям. Рукав его рубашки был все еще закатан, Черная метка виднелась на его предплечье. Но Драко и не собирался ее скрывать.

— Я — Драко Люциус Малфой. Это если вы забыли с нашей последней встречи.

— Мистер Малфой, корректнее к суду, — устало произнес прокурор. — Я задаю вам вопросы — вы отвечаете, понятно?

— Все ясно, шеф! — ехидно сказал Малфой. — То есть глубокоуважаемый прокурор. Я буду корректен.

— Расскажите о похищении Чарити Бербэйдж, преподавательницы Магловедения.