Грис-космоплаватель

– Вот счастье-то! – воскликнул Ставр.

– Какое уж счастье? – возразил Грис. – Целый день как привязанный. С утра – в школу, потом мамка по дому гоняет, то ей в магазин сбегай, то за малышней пригляди, а вечером уроки и спать после программы «Время».

– Ах, – вздохнул князь, – как бы я желал, чтобы и у нас надо всеми командовал кто-нибудь взрослый… Но они нас ужасно бояться. Да и правильно, а то попадется такой вот светлейший, никому от него покоя не будет, ему день-деньской лишь бы куролесить.

– А что же вы родителям не пожалуетесь? Скажите его матери или отцу, пусть всыпят ему как следует.

– Что-то ты не то говоришь, – нахмурился князь. – Каким еще ро-ди-те-лям? Никаких таких родителей у нас нет.

– А откуда же вы все взялись? В капусте вас нашли, что ли?

– Конечно, в капусте, – спокойно подтвердил князь. – А где же еще?

Грис пристально поглядел на него. На лице юного князя не было и тени улыбки.

– Ты что, издеваешься, да? – побагровел Грис. – В какой еще такой капусте?

– Да вон же за домом у нас начинается большое капустное поле. И по весне мы все идем туда искать «божественных». Чуть подрастут они – и становятся «светлейшими», потом «великими», потом просто князьями, и так будут взрослеть, пока не станут нянями.

– И ты… ты тоже когда-нибудь будешь кому-то прислуживать за столом?

– Конечно. И землю буду пахать. И нянчить кого-то тоже буду. А иначе нельзя. Иначе вся жизнь полетит вверх тормашками.

– А что же, взрослые у вас совершенно не умеют творить чудеса?

Князь пожал плечами.

– Возможно и умеют. Но они всегда очень заняты своими взрослыми делами. Да и боятся они нарушить Закон Упорядочивания, – и пояснил: – Видишь ли, планета эта чересчур уж… как бы тебе сказать, добрая, что ли? На ней мысль человека так же ощутима, как движение человеческих рук на твоей планете. И так же, как в своем мире ты, таская бревна и складывая их, можешь построить, скажем, дом, у нас ты можешь сделать то же самое простым усилием мысли. Но дом этот, между нами, не будет прочен.

– Почему?

– Да потому что мысленно человек набрасывает лишь общий контур вещи, он забывает стругать доски, делать в них пазы, вставлять в них клинья, заполнять щели паклей. Так что проще взять да и выстроить этот дом по всем правилам. Но первые люди, высадившиеся на Энигме этого не поняли. Они решили, что обрели истинный рай. И потому принялись распоряжаться тут кто и как хотел. Один сводил горы, другой осушал моря, третий – вырубал леса, четвертый – вызывал дожди, пятый – небывалую жару, шестой сотворил невесомость, седьмой вообще потребовал молочных рек с кисельными берегами.

– Вот здорово! – с восторгом воскликнул Грис. – И как, получилось?

– Непонятно, чему ты радуешься? – нахмурился Ставр. – Молоко все скисло и образовало огромные вонючие болота на юге материка, а на киселе роятся полчища мух, которые устраивают ежегодные нашествия и разносят заразу. Кстати, того, кто это выдумал и заели до смерти собственные же мухи. И вообще, все они кончили плохо. Который сводил горы, был задавлен свалившейся с них снежной лавиной; которой осушал моря, не подумал, что они вдруг превратятся в тучи и прольются дождем, настоящим всемирным потопом; и представь себе, он утонул во время этого потопа вместе с тем, который вызывал дожди; вырубивший лес погиб от суховея, любитель жаркой погоды – от солнечного удара…

– А тот, который сделался невесомым?

– Его унесло ветром и о нем так до сих пор никто ничего и не знает, – князь развел руками. – И вот в результате всех этих художеств на планете стало твориться такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. В одном месте летали ангелы, в другом какой-то святоша устроил самый настоящий ад, в третьем – бегали толстенные шелковичные черви, поедавшие все вокруг, в четвертом – чадили заводы, в пятом – маршировали солдаты-роботы. Кстати, можешь себе представить, какое оружие только не напридумали эти взрослые. Это вот, – он, кивнув, указал на стоявший в углу автомат, – это еще жалкий лепет по сравнению с лучеметами, лайтингами, бластерами и дезинтеграторами, – он сплюнул, и еще недавно грозный боевой автомат превратился в грубо оструганный грязный кол. – И вот, когда взрослые окончательно переругались между собой и только чудо могло спасти планету от атомной войны, дети тайком договорились и взяли власть в свои руки. Они-то и ввели в действие Закон Упорядочивания, раз и навсегда закрепив облик планеты и под страхом вечного зачарования запретив кому бы то ни было что-либо в нем изменять. С тех пор власть на планете принадлежит двадцати двум Великим Младенцам, а вся основная территория разделена на поместья, каждым из которых правит князь, его контролирует великий, а того – светлейший.

– Ну да, контролируют! – фыркнул Грис. – Они же несмышленыши!

– В колдовстве они, кстати, гораздо сильнее меня. А у меня они учатся рассудительности, чтобы начать княжить, как и я, когда придет их срок.

– Подожди, подожди, а как же ваши родители, так вот просто взяли и расстались со своей властью?

– Какие еще родители? – удивился князь. – Ты имеешь ввиду тех, первых взрослых? С ними поступили жестоко, но другого выбора не было. Их превратили… В общем, в разные предметы, чтобы они не смогли погубить всю планету. А дальше уж все пошло, как заведено.

– Послушай, а… – Грис смешался, но все же счел необходимым уточнить. – А почему во всем твоем поместье я не видел ни одной женщины? Они такие, ну… ну, в общем, ходят в юбках и вообще…

– А, девчонки… – князь пренебрежительно махнул рукой. – Мы с ними не общаемся. Они живут так же уединенно, как и мы, и у них в точности такие же порядки. Ближайшее их поместье в двух конных переходах отсюда. Наши мужики по весне и осенью помогают им сажать капусту. А что?

– Да нет, ничего, – пробормотал Грис, густо краснея. О своих догадках касательно чудесного появления на свет «божественных», «светлейших» и прочих младенцев, он предпочел юному князю пока не сообщать. «Вот вырастет взрослым, станет крестьянином – сам догадается», – благоразумно решил он.

Под утро разразилась гроза. Грис проснулся, разбуженный раскатами близкого грома и растворил окно, забранное слюдой. С хмурых небес проистекали целые водопады. На дворе образовалось небольшое озерцо. Быстро снующие речки уносили со двора останки расстрелянных Грисом ночью чудовищ. В центре двора на возвышении, под проливным дождем (Грис даже поежился) стояла худенькая детская фигурка.

Вскоре она взмахнула руками, и дождь прекратился. Тучи расползлись, в просвете засияло солнце. Сойдя со своего возвышения, Ставр (а это был именно он), вприпрыжку через лужи направился к дому. Увидев Гриса в окне, он остановился.

– Привет, – крикнул ему Грис. – Что, решил освежиться?

– Нет, пожар тушил, – ответил князь. – Отказывается одна из твоих пуль попала в сеновал, он загорелся, а мы и не знали. На счастье, кто-то дым учуял, а то не миновать бы беды. Тебе больше не стоит баловаться с огнестрельным оружием. И вообще, поосторожнее с огнем. Видишь же, у нас все сделано из дерева.

– А почему вы не строите из камня?

– Камням больно, когда их ломают, – серьезно ответил Ставр.