Громкие убийства

Каждый черногорец, желая продемонстрировать всем присутствовавшим свое решение принять участие в войне, подходил к кресту Евангелия, чтобы поцеловать его. Ритуал лобзания священного креста продолжался до самого позднего вечера. А затем Долгоруков раздал каждому черногорцу по 400 дукатов.

На следующее утро к воротам Цетинского монастыря подъехал Степан Малый. Народ радостно встречал своего императора. Черногорцы начали стрелять из ружей, после чего окружили Малого и направились в монастырь, даже и не вспомнив о своем обещании, данном русскому князю Долгорукову. По-видимому, многие думали о том, что присяга на верность Екатерине II не могла мешать преклонению и послушанию черногорскому императору Степану.

Вот тогда-то и наступил решающий момент в жизни человека, назвавшего себя Петром III, и истории черногорского государства. Кому поверит и станет подчиняться черногорский народ? Такой вопрос наверняка возникал в умах и самого Степана Малого, и князя Долгорукова.

Нужно заметить, что агитация Долгорукова в пользу власти Екатерины не прошла даром. Спустя некоторое время сербский народ решил выдать Степана Малого и полностью встать на сторону русского генерала. Через несколько часов императора Петра III обезоружили, вывели к народу и стали допрашивать.

Нужно сказать, что Степан Малый до конца оставался человеком принципиальным и честным. Первой и самой главной его ошибкой оказалось то, что он без какого-либо сопротивления отдал оружие. По представлениям черногорцев, оружие приравнивалось к таким понятиям, как честь и жизнь. Таким образом, человек, воин, добровольно отдавший свое оружие, утрачивал свою честь, а потому не мог оставаться в живых.

Другой ошибкой Малого было его чистосердечное признание в своем самозванстве. Современные историки предполагают, что Степан Малый, отвечая на вопрос о своем происхождении, сказал о том, что он самозванец. Видимо, в тот момент он все еще надеялся на то, что, распоряжаясь его дальнейшей судьбой, люди будут помнить о его заслугах. Однако, как известно, память человеческая нередко бывает слишком короткой.

Услышав из уст самого императора о его истинном происхождении, толпа разволновалась. В ту же минуту раздались возгласы: «Повесить!», «Изрубить на куски!» Но князь Долгоруков запретил проводить самосуд. И Степану Малому оставалось только одно: ожидать решения суда, находясь в темной и сырой тюремной камере.

В то время пока Степан Малый сидел в тюрьме, Долгоруков занимался тем, что посылал гонцов в разные области Черногории. Такие же послания были отправлены в Боснию и Герцеговину, в те годы находившиеся под турецким игом, с призывами прийти на помощь русскому войску и дать отпор ненавистным туркам, которые пожелали стать хозяевами территории славянских государств.

Несомненно, князю Долгорукову удалось бы подчинить себе черногорский народ, если бы он оказался дальновиднее и расчетливее. Спустя некоторое время по неизвестным причинам установившиеся было добрые отношения между русскими миссионерами и сербами стали заметно ухудшаться. Для того чтобы исправить ситуацию, Долгоруков вынужден был заняться поиском хорошего советника, который бы пользовался уважением среди местных жителей.

В октябре 1768 года в черногорских поселениях стали распространяться слухи о том, что Долгоруков часто наведывается в тюремную камеру Степана Малого. А в конце того же месяца князь распорядился о том, чтобы снарядить корабль, который поможет русским миссионерам вернуться на родину. В день отплытия Долгоруков отправился к морю в сопровождении отряда, состоявшего из 50 черногорцев, патриарха Василия Бркича, митрополита Саввы и «разжалованного» императора Степана Малого.

К тому времени Степан Малый был выпущен из тюрьмы. Кроме того, ему было присвоено военное звание и подарен мундир русского офицера. Накануне своего отъезда князь Долгоруков объявил народу, что прощает самозванца и награждает его титулом наместника русской государыни в Черногории.

Нужно заметить, черногорцы осуждали тактику Долгорукова. Они не были довольны тем, что дело не пошло дальше призывов и пламенных речей, обличавших турок и самозванца. В своем послании русской императрице сербы жаловались на то, что Долгоруков приехал для того, чтобы защитить их, а на самом деле так ничего и не предпринял для защиты черногорского народа.

Отъезд Долгорукова тем не менее имел важное значение в судьбе Степана Малого. С той поры никто и никогда уже не смог бы помешать ему называть себя владыкой Черногории. Его авторитет как истинного защитника народа значительно возрос еще в то время, когда он находился в тюрьме.

В то же время Степан Малый смог внушить черногорцам мысль о том, что авторитет его велик и среди русских. Однажды он сказал охранявшим его солдатам: «Смотрите, сам Долгоруков признал меня царем, он поселил меня выше себя, на втором этаже, а сам поселился внизу».

После того как в Черногории узнали о том, что Долгоруков покинул страну, местные жители тотчас же отправились к Цетинскому монастырю для того, чтобы узнать, жив ли их император Степан Малый. Воевода Цетина, собрав небольшой отряд, отправился в келью, где был заточен Степан Малый. Каково же было удивление и страх черногорцев, когда они не увидели в комнате своего господина. Тогда каждый из солдат подумал: «Теперь черногорцы погибли!»

Таким образом, оставшееся без пастуха стадо вновь требовало хозяина. Вот почему Степану Малому не стоило особенного труда вновь взять в Черногории власть в свои руки после того, как на горизонте растаяли очертания корабля, увозившего на родину русских миссионеров.

Единственным русским, кто еще верил в то, что можно собрать военные отряды и направить их против турок, оставался граф А. Г. Орлов. Зимой 1770 года он решил отправить в Черногорию своего посланника, в роли которого выступил тогда капитан Средакович. Однако венецианцы преградили дорогу русскому миссионеру, не позволив тому ступить на землю сербов.

Сам же император хранил гробовое молчание по поводу организации активных выступлений, не желая открыто враждовать ни с турками, ни с венецианцами.

Однако, судя по сохранившимся документам, Степан Малый довольно активно вел переписку с русским правительством. Говорили, что в то время один из монахов нередко доставлял императору Черногории письма от графа Орлова. А весной 1771 года Орлов принимал посланника Степана Малого, монаха Феодосия Мркоевича. Казалось, судьба благоволила Степану Малому. Однако последовавшие события показали, что это далеко не так. Однажды, осенью 1770 года, во время проверки императором ведения строительства дороги, недалеко от того места, где он стоял, раздался мощный взрыв.

Тогда Степан Малый серьезно пострадал: перестал видеть и стал калекой. Однако на протяжении еще долгого времени был самым уважаемым в Черногории человеком. К нему часто обращались за советами как черногорские, так и русские политики.

В связи с этим венецианскими и турецкими властями Степан Малый воспринимался как единственная угроза для осуществления намеченных ими планов. С течением времени стража, охранявшая бывшего императора, привыкла к тому, что вокруг дома часто можно было встретить таинственных неизвестных. Это были убийцы, нанятые турецким или венецианским владыкой для умерщвления Степана Малого.