Гроссланд. Октагон
Шрифт:
– Не уверен, что туда следует ломиться без допуска.
– У тебя же есть допуск?
– У меня карго-допуск, а тут нужен либо допуск одного из глав, либо сотрудника Атмоса, либо ещё кого. Иначе можем разбудить системы безопасности. Атмос – это один из самых важных узлов в этих коммуникациях.
– Тогда обойдём? На северо-восток?
– Не знаю, Зуб. В Атмосе точно будет выход на запад. Это такой же узел, как и Карго-хаб. Наверное, предполагалось, что в него должен был быть доступ отовсюду.
– И что будем делать?
– Можно рискнуть.
– Я – за. – Подаёт голос Егор.
– Я – тоже за, –
– Мы справились с оравой повстанцев. Теперь нам сам чёрт не брат. – Неуверенно протягивает Притчард.
– Тогда рискнём.
Терминал двери включился, но отказался принимать мою карту доступа. Петрович облегчённо вздохнул, но Зуб решил пнуть дверь. И она открылась. А над ней загорелся красный проблесковый маячок, обрамлённый стальной клеткой.
Мы переглянулись, и молча вошли внутрь.
Атмос впечатлял своими размерами: необъятная комната раздавалась влево и вправо гораздо дальше света наших фонарей. Потолок также был совершенно невидим. Всё обозримое пространство занимало фантасмагорическое переплетение труб, патрубков, лестниц, переходов, вентиляционных коробов, проводов и кабелей, щедро удобренных разнообразными в своих назначениях и калибрах датчиков и счётчиков. Атмос дышал своею непонятной механической жизнью: его нутро тихо гудело, щёлкало, урчало и шелестело.
– Я видел такое в пилонах, и межуровневых фундаментах Кржнестова… Это восхитительно! – Словоохотливый Леонид «Зуб» Максимилианов решил поделиться с нами искренним, практически детским, азартным восторгом.
– Не стоит нам тут задерживаться, ох не стоит. – Пропыхтел Притчард.
– Вперёд. Движемся направо, до первой двери. И смотрите в оба глаза, во все стороны!
Задерживаться, действительно, не следовало. Если система охраны исправна, то искать нас будут именно здесь.
Два километра. Мы протопали по Атмосу – генератору атмосферы, целых два километра, прежде чем нам встретилась открытая, пусть и изодранная в клочья какими-то когтями, и, видимо, оплавленная кислотой дверь.
Зуб удивлённо свистнул. Петрович очень грязно выругался. Егор промолчал.
– И что, мы пойдём туда? – Леонид скрывает первобытный страх за излишне саркастичным тоном.
– Лучше придерживаться плана настолько, насколько это возможно.
– Какого к чёрту плана, командир?! Мы хотя бы назад дорогу найти сможем?! А??!
– А зачем нам назад? Обратно в лапы к повстанцам? Покамест, я не вижу серьёзных препятствий. Что бы не разворотило эту дверь – оно очень хотело сбежать из Атмоса.
– Зуб прав, командир, лучше давайте поищем ещё один выход?
– А ты что думаешь, Егор? – Мой вопрос звучит в меру участливо, в меру равнодушно.
– Решай сам. До сих пор твои планы работали. – Сказано очень неуверенно.
– Это Подземный Гроссланд, братцы. Ладно, пройдём чуть дальше. Рядом с этим проходом нам точно не получится нормально…
Я замолчал на полуслове, и приказал жестом напарникам сделать то же самое. В привычном шуме Атмоса появился новый звук. Мерно цокающий, маскирующийся под такты большого реле, что висит над нами, и хлопанье вентиляционной переборки в стене справа. Умно.
Мы медленно начинаем пятиться
вперёд. Напарники всё ещё смотрят в сторону двери, в чёрную, как сам страх, глубину Атмоса, под ноги и вверх, но не слышат цоканье – не их диапазон частот. Но слышу я. Этого достаточно.Цоканье приближается. Шаги становятся уверенными и более чем целенаправленными. Маленькие индукционные копытца для перемещения по любым магнитным поверхностям.
– В ДВЕРЬ, ЖИВО!!!
Я стреляю вверх, в темноту, в источник звука. Фонарь на штуцере на мгновение выхватывает из темноты неописуемо уродливое механическое существо. Сочленения его жутких конечностей одновременно козлоподобны, антропоморфны и, к тому же, напоминают насекомое. Безобразная механоидная обрубленная морда отсылает к чему-то неправильному, давно забытому человеческой культурой. И потому, до оторопи, жуткому.
Бойцы ныряют в зев безобразной двери. Я захожу последним. Тварь бросается в погоню, но несколько метких выстрелов охлаждают её пыл.
– Что происходит?!
– Нас нашёл сторож. Бежим!
Новый коридор, начавшийся после жёванной двери, выглядит плохо – кирпичная кладка отсырела. Краска и побелка местами полопались, местами вздулись и облупились. В стенах обнажился арматурный каркас, кабели электропроводки, и водопроводные коммуникации. И всё это безобразно проржавело. Всюду грязь и местами встречается разбросанный то тут, то там хлам, ветошь, какие-то обломки мебели и инструментов. Зато он идёт ровно на запад.
Мы бежим, пока ребята не начинают выдыхаться. У Притчарда начинают заплетаться ноги. Оперативники не спят уже третьи сутки. Нам очень нужен отдых.
Спустя несколько десятков шагов мы находим очередной поворот, коих в данном туннеле в избытке. Но этот поворот ведёт в широкую комнату, заставленную столами и стульями.
– Похоже на столовую… – Подмечает Зуб.
– Отдохнём здесь. Дверь баррикадировать не будем, я не хочу, чтобы эта тварь нас тут замуровала. У нас есть несколько часов – контроматон попытается подкрасться к нам незаметно, поэтому будет медлить. Я дежурю первый, а вы отдыхайте.
Все молча соглашаются.
Удостоверившись, что радиационный фон в норме, бойцы раздвигают столы по краям комнаты, и устраиваются на полу, раскатав надувные спальные коврики из тонкого, но очень прочного самонадувающегося фибрина.
Перед сном мы решаем поужинать. Чтобы не привлекать сторожа запахом, еду разогревать не стали. На трапезу ушли последние кржнестовские консервы с микологической питательной массой. Их оставили напоследок, из-за неприятного тряпичного вкуса. Но более привлекательные мясные, гречневые и пшеничные консервированные каши, а также банки с грибным хлебом, найденные в подвале ратуши, единодушно решили открыть в следующий раз.
С едой покончено. Уставшие солдаты мгновенно засыпают, доверяя свои жизни бдительному мне. Лишь бывший член спецназа ГРОб, – Притчард долго ворочается, но, наконец, пусть и с трудом проваливается в беспокойный сон.
Я вслушиваюсь в тишину – тихо. Мертвецки тихо.
Спустя два часа приходит Зуб. Он предлагает сменить меня. Мне не привыкать к работе в условиях бессонницы, но я соглашаюсь. Ложусь на место Леонида – оно ещё тёплое. Надувной коврик превосходно защищает уставшее тело от холодного, чуть влажного бетонного пола.