Грозный эмир

– В таком случае, устранять его будешь ты, – хмыкнул Санлис. – Я не хочу связываться с этим молодчиком. И учти своих шевалье я тебе не дам, хватит с меня отрубленного уха благородного Гишара.

– К счастью, рыцари мне не нужны, – утешил озабоченного друга Андроник. – Мне потребуется женщина.

– Ах вот оно что, – сообразил Ги. – И на ком ты остановил свой выбор?

– На благородной Франческе. По моим наблюдениям, она глаз не сводит с красавца руса, да и он выказывает ей свое расположение.

– Но ведь она замужем за моим молодым другом Раймундом де Пуатье, – возмутился Санлис.

– И что с того? – удивился даис. – Или ты полагаешь, что я должен спросить разрешения у этого павлина, прежде чем подложить его жену под благородного шевалье?

Почтенный Андроник терпеть не мог Раймунда. Этот невесть откуда взявшийся юнец сумел втереться в доверие не только к Санлису, но и к благородной Констанции, которая выдала за него свою дальнюю родственницу. Пуатье был человеком родовитым, но нищим. Этот брак стал для него ступенькой к возвышению и позволил неплохо устроиться в Антиохии, получив за невестой немалое приданное. Что же касается благородной Франчески, то ей выбирать особенно не приходилось. После поражения Рожера Анжерского от эмира Ильгази в графстве женихов практически не осталось, так что благородный Раймунд просто оказался в нужное время в нужном месте. Никаких нежных чувств к своему мужу Франческа явно не питала, а потому с охотою откликнулась на зов отважного варанга. Причем среди белого дня. Чтобы скомпрометировать блудливую пару, Андронику всего лишь следовало «ошибиться» дверью. Благородная Мелисинда была шокирована открывшимся зрелищем, зато ее младшая сестра с интересом смотрела на голубков, давно уже перешедших от воркования к куда более предосудительному занятию. Почтенный Андроник покраснел как девушка, застигнутая в бане, и закрыл дверь, правда, не слишком поспешно. Во всяком случае, благородная Мелисинда успела составить мнение и о розовых ягодицах блудницы Франчески и о статях обнаженного красавца Базиля.

– По-твоему, это и есть любовь? – укоризненно глянула на сестру негодующая Мелисинда.

– Во всяком случае, нечто очень на нее похожее, – улыбнулась легкомысленная Алиса. – Надеюсь, почтенный Андроник, ты не станешь рассказывать об увиденном своим знакомым.

– Как можно! – схватился за сердце портной. – Я буду нем, как рыба. К тому же я почти ничего не видел. По-моему, даме стало плохо, а шевалье де Гаст пытался ей помочь.

– Для того чтобы помочь даме, ему следовало расстегнуть ей ворот, а не вздергивать подол, – ядовито заметила Мелисинда. – К тому же даме было очень хорошо.

– Каждый помогает, как умеет, – примирительно заметил Андроник, чем насмешил благородную Алису почти до слез.

Примерка прошла успешно, хотя Мелисинде явно было не до нарядов, она погрузилась в глубокую задумчивость, невпопад отвечая на вопросы портного. Пелиссон красиво лег на плечи старшей дочери Болдуина, но требовалось еще несколько штрихов, чтобы поразить завистников в самое сердце. Поскольку Мелисинда почти не обращала внимания на докучливого мастера, Андронику поневоле пришлось обращаться за советом к ее младшей сестре. Благородная Алиса, надо отдать ей должное, проявила редкостный вкус и знание предмета.

– Я был бы тебе очень обязан, благородная Мелисинда, если бы ты задержалась во дворце хотя бы до полуночи. Пелиссон я закончу к утру, и ты сможешь появиться в нем на ассамблее, где будет решаться не только твоя судьба, но и судьба Иерусалимского королевства.

– Право не знаю, – нахмурилась принцесса.

– Я уступлю тебе свою спальню, – поспешила с предложением Алиса. – Тем более что Боэмунд уехал в Яффу и вернется только к утру. Его ночного визита ты можешь не опасаться.

Последние слова были шуткой, но Мелисинда ее не оценила. Как не оценила она и труды почтенного Андроника, вложившего все свое умение в пелиссон из белого каирского шелка, украшенного бледно-розовыми цветами. Наряд, достойный коронованной невесты, что там ни говори.

– Хорошо, – произнесла, наконец, после затяжной паузы Мелисинда. – Я остаюсь.

Андроник влетел к Санлису на крыльях любви. Крылья, правда, были чужие, но даиса сей прискорбный факт нисколько не смущал. Совесть его тоже не мучила, и он буквально пылал в предвкушении развязки, на совесть сработанной интриги. Впрочем, полет даиса прервал циничный смешок, вырвавшийся у Санлиса:

– Вот стерва.

– Зачем же так грубо, друг мой, – укоризненно покачал головой Андроник. – Неужели ты никогда не был молодым?

– Не помню, – честно признался Санлис. – А ты уверен, что она впустит его сегодняшней ночью?

– Уверен, – сухо отозвался даис. – Я лично проверял окно, его легко откроет даже пятилетний ребенок.

– А если Сабаль не придет?

– С какой же стати? – возмутился Андроник. – Я столько труда положил, чтобы организовать эту встречу. А благородный Гуго, видишь ли, откажется от визита. Придет как миленький. А не придет, так я его за руку приведу. Поверь моему чутью, Ги, все решится сегодняшней ночью.

– Боэмунд может запоздать, – покачал головой Санлис.

– Извини, дорогой друг, – возмутился Андроник. – Какие могут быть опоздания? Тебе было поручено не столь уж сложное дело, и ты его провалил.

– Я написал письмо графу, где просил его прибыть во дворец еще до полуночи, – пояснил Ги. – Гишар де Бари поклялся, что сделает все от него зависящее, дабы Боэмунд не опоздал, но все может случится.

– Всего не предусмотришь, Санлис, – махнул рукой Андроник. – Но я верю в нашу удачу.

Увы, удача в эту ночь отвернулась от прожженных интриганов, которым пришлось с досадой наблюдать, как ловкий Гуго спускается по веревке с крыши в распахнутое для него окно второго этажа. У этого молодца, судя по всему, имелся немалый опыт по скрытному проникновению в чужое жилище. Сабаль запрыгнул в чужую спальню с ловкостью кота, почуявшего сметану. Окно, украшенное разноцветными стеклышками, закрылось, и заинтересованным наблюдателем ничего другого не оставалось, как посыпать голову пеплом. Правда, была надежда, что Боэмунд явится в разгар свидания, вот только вести его в спальню супруги, где в это время развлекалась любовная парочка, ни Андронику, ни Санлису не хотелось. Обман раскрылся бы сразу, как только граф увидел бы другую женщину в постели своей жены. Весь расчет строился на том, что Сабаля удастся прихватить в тот момент, когда он будет стучаться в чужое окно. Конечно, ловкий шевалье мог ускользнуть на крышу, но ведь никто его ловить не собирался. Важно было бросить тень на безупречную репутацию Алисы.

– А что ты написал в письме графу? – спросил Андроник у Санлиса.

– Я известил Боэмунда, что сержанты видели вора, спускающегося по веревке, из окна, как раз в том месте, где расположены апартаменты его супруги.

– Да какое дело графу до вора! – всплеснул руками даис. – Не хватало еще, чтобы благородный Боэмунд лично охотился за негодяем, вздумавшим поживиться за его счет.

– А что, по-твоему, я должен был написать? – рассердился Ги.

– Тебе следовало прозрачно намекнуть графу, что его честь и доброе имя Алисы под угрозой. Что какой-то наглец добивается благосклонности благородной дамы, не останавливаясь ни перед чем.

– Я думал, он сам догадается, – огорченно крякнул Санлис.

– Ты всегда был преувеличенного мнения об умственных способностях нынешний молодежи.

– И что ты предлагаешь?

– Будем ждать. Возможно, Боэмунд приедет среди ночи или рано поутру, когда Сабаль еще не покинет Мелисинду. Мы скажем графу, что ловим вора, который проник в здание и вот-вот вылезет из окна.

– Не глупо, – усмехнулся благородный Ги. – Но разговаривать с Боэмундом будешь ты, Андроник. У тебя это лучше получается.