Грозный эмир

– Стоит ли удивляться беременности молодой женщины, даже если она дочь короля, – смущенно откашлялся Гвидо.

– Я не удивился, когда мне сообщили о беременности Алисы и даже поздравил графа Боэмунда с будущим наследником, но мы ведем речь о Мелисинде, – нахмурился барон.

– Ситуация щекотливая, – согласился шевалье де Шамбли. – Но я почти уверен, что Фульк Анжуйский не станет поднимать шум из-за подобных пустяков. В конце концов, он далеко уже не юноша, да и детей за свою жизнь наплодил с избытком. Он признает ребенка своим, и тем самым заткнет рот сплетникам.

– А король знает о недостойном поведении своей старшей дочери? – спросил Глеб.

– Во всяком случае, Болдуин настоятельно посоветовал Сабалю убраться из Иерусалима и никогда больше не попадаться ему на глаза. Что Гуго и сделал. Сейчас он в Латтакии, оправдывается перед своей женой за долгую отлучку.

– Не наши это заботы, – махнул рукой Алдар. – На твоем месте, Глеб, я бы помирился с Боэмундом, воспользовавшись приглашением.

– Каким приглашением? – спросил Гвидо.

– Граф приглашает барона на соколиную охоту, – пояснил сенешаль, кивая на лист, лежащий на столе. – Говорят, Боэмунд без ума от этой новой забавы.

– Я бы поехал, – вздохнул Гвидо. – Зачем нам эти слухи о заговоре и грядущей усобице.

Глеб еще раз пробежал глазами послание, не содержащее ничего важного, и пожал плечами:

– Стоило дорогую бумагу переводить, мог бы передать приглашение на словах.

– Видимо, хотел удивить тебя своей грамотностью, – усмехнулся Алдар.

– Удивил, – охотно подтвердил Глеб. – В каждом слове по две ошибки.

– Молодость, – завистливо вздохнул Гвидо. – Ему сейчас не до латыни.

– Так мы поедем или нет? – спросил сенешаль.

– Готовь лошадей, – махнул рукой барон. – Завтра с утра выезжаем.

Алдар настаивал на десяти сержантах, но Глеб взял с собой только пятерых. Сенешаль поморщился, но поскольку благородный Гвидо со своей свитой вызвался проводить коннетабля до Баграса, то спор угас сам собой. Сам шевалье де Шамбли в охоте участвовать не собирался, просто Баграс лежал на полпути к замку Раш-Гийом. Зато печенег не мог упустить такой случай, из троих шевалье он единственный был завзятым охотником, а соколы являлись его страстью. Предусмотрительный коннетабль заставил всех своих спутников прихватить в дальнюю дорогу кольчуги. Что не вызвало возражений ни у Алдара, ни у сержантов. Жизнь в чужой земле научила их осторожности. Даже отправляясь на охоту, бароны и шевалье высылали вперед дозорных, дабы не попасть в ловушку, устроенную сельджуками. У всех на памяти был несчастный случай с королем Болдуином, решившим развлечься на берегу Евфрата, а потом два года просидевшим в оковах. Конечно, долина Оронта место куда более безопасное, но и сюда порой забредают шайки разбойников, охочих до добычи. Впрочем, туркмены вряд ли рискнут напасть на отряд, включающий трех рыцарей и дюжину сержантов, способных постоять за себя в короткой стычке.

Земля в долине Оронта еще со времен Римской империи славилась своим плодородием. Войны последних лет, прокатившиеся по Сирии, хоть и подорвали сельской хозяйство, но все же не настолько, чтобы графство Антиохийское испытывало недостаток продовольствия. Здешние земледельцы, как христиане, так и мусульмане, отличались редкостным трудолюбием и в течение короткого срока сумели восстановить фруктовые сады, вытоптанные завоевателями. С приходом сельджуков в окрестностях Антиохии вплотную занялись овцеводством. Сукно, произведенное в этих краях, охотно покупали даже в Константинополе, где не было недостатка в мастерах. На пути к Баграсу коннетабль и его спутники миновали несколько сел и городков, нигде надолго не останавливаясь. Глеб рассчитывал прибыть в замок к вечеру, дабы не стучатся в чужие ворота в темноте.

– Местные пастухи видели большой отряд, примерно в сотню всадников, – сообщил Алдар, заглянувший мимоходом в одну из хижин. – По их словам, воины двигались со стороны Халеба, однако сирийцы не сумели определить, какого они племени.

– Неужели Зенги решил прощупать слабые места в нашей обороне? – вопросительно посмотрел на коннетабля Гвидо.

– Вряд ли, – пожал плечами Глеб. – Пока у нас с сельджуками мир, и вряд ли атабек станет тревожить нас по пустякам. Зенги готовится к большой войне, обрастает союзниками, и если решит ударить, то бить будет наверняка. Скорее всего, это либо туркмены, либо кто-то из наших баронов, решивший поохотиться вместе с Боэмундом. Но в любом случае нам следует держаться настороже.

– Я приказал сержантам облачиться в кольчуги и проверить оружие, – сказал Алдар.

– Нам тоже следует о себе побеспокоиться, – кивнул Глеб. – Не хватало еще, чтобы стая коршунов застигла нас врасплох.

Почтенный Андроник переживал так сильно, словно здесь в двух милях от замка Баграс решалась его судьба. Отчасти так оно, конечно, и было. От успеха сегодняшнего предприятия зависело во многом его будущее. Но не только это немаловажное обстоятельство заставляло обычно осторожного даиса то и дело выезжать из оливковой рощи на дорогу и вглядываться вдаль. Андроник хотел не просто уйти, а уйти красиво, отомстив своим врагам за все обиды, которые он претерпел по их вине. А среди этих врагов Глеб де Руси занимал далеко не последнее место. Но и убийства коннетабля Андронику было мало, он рассчитывал втравить графство в междоусобную войну, которая неизбежно бы привела к поражению крестоносцев на Востоке. А уж кто воспользуется несчастьем гордых франков, атабек Зенги или басилевс Иоан, даиса нисколько не волновало. Он успел заручиться поддержкой и того, и другого. Прожженный интриган Никодим сейчас завистливо сопел за спиной Андроника. Бек Сартак беспокойно крутился в седле, косо при этом поглядывая на барона де Санлиса. Похоже, благородный Эркюль не слишком доверял своим союзникам и всерьез опасался удара в спину. Сотня его мамелюков уж очень глубоко проникла на чужую территорию, и предательство почтенного Андроника стало бы для них роковым. Боялся Сартак, в общем-то, не зря. Даис Сирии затеял игру крупную и кровавую, ставками в которой были жизни очень многих людей, включая и жизнь хитрого бека. Андроник настоял, чтобы среди мамелюков благородного Эркюля не было ни сельджуков, ни арабов – только франки, перебежавшие на сторону мусульман или, в крайнем случае, сирийцы и армяне. Кроме того, он лично нанял десяток головорезов-христиан, которые за пригоршню монет способны были убить родного отца. Эти должны были погибнуть в первую очередь. Благородный Ги морщился, глядя на антиохийское отребье, но помалкивал. Даже барону не под силу постичь всю глубину великого замысла почтенного Андроника. Впрочем, этот замысел, чего доброго, обернется катастрофой, если коннетабль задержится в пути. Дело в том, что даис отправил своего человека в замок Русильон и теперь мучительно высчитывал, успеет ли благородный Глеб прибыть к месту засады раньше сына, или начинание самого хитрого, если не самого умного человека в Сирии обернется досадной неудачей. Увидев пыль на горизонте, Андроник облегченно вздохнул. Подскакавший дозорный доложил беку Сартаку, что тринадцать всадников приближаются к роще по дороге, ведущей к замку Баграс.

– Аллах велик, – вскинул руки к небу Эркюль де Прален. – Он услышал наши молитвы.

– Готовьтесь, – обернулся Андроник к своим наемникам. – С нами Бог.

Скептическая ухмылка появилась на худом лице Санлиса, но тут же исчезла под бременем грядущих забот. Ги на всякий случай проверил, как вынимается из ножен меч, хотя не собирался участвовать в бойне. В исходе кровавой затеи он не сомневался. Числом мамелюки превосходили сержантов в десять раз, а при таком раскладе трудно проиграть битву.

– Стреляйте по лошадям, – приказал лучникам бек Сартак. – Пешими они долго не продержатся.

Близость замка Баграс расслабляюще подействовала на франков. Видимо, коннетабль был совершенно уверен, что граф Боэмунд никому не позволит озорничать у стен своего замка. Во всяком случае, он обнаружил засаду только в тот момент, когда на его свиту из ближайшей оливковой рощи обрушился рой стрел. Половина сержантов была убита в первые мгновения схватки. Та же участь постигла практически всех лошадей. Однако коннетабль успел соскочить с падающего жеребца и крикнуть своим товарищам:

– Отступаем к холму!

Холм этот, поросший невысоким кустарником, сослужил франкам добрую службу. А наемники Андроника, замешкались с атакой, не желая без нужды подставлять лбы под удары тяжелых мячей благородных шевалье и сержантов. Мамелюки выскочили к подножью холма слишком поздно, когда коннетабль и его уцелевшие люди уже успели взобраться на вершину, увенчанную грудой камней, оставшихся от пастушьей хижины. Из-за этих камней они открыли стрельбу из арбалетов, да так удачно, что не менее десятка верных сынов Аллаха вылетели из седел раньше, чем успели сообразить, что дичь огрызается.

– На холм! – крикнул наемникам Андроник.

Увы, его приказ хоть и был услышан, но не возымел никакого действия. Антиохийское отребье не желало отдавать свои жизни за интересы докучливого портного. В любое мгновение эти трусливые подонки могли удариться в бега, поломав все планы даиса.

– Перестреляйте их, – холодно бросил Андроник беку Сартаку.

Наемники, напуганные недружелюбными действиями своих союзников, ринулись было на дорогу, но стрелы мамелюков оказались проворнее неповоротливых коней. Через мгновение дорога была усыпана конскими тушами и человеческими телами.