Грозы и звёзды

— Эйвери сказал, что человеческая кровь делает их дикими, но может быть…

— Мы не будем кормить этих существ тем, что потенциально может сделать их ещё более жестокими.

— Значит, мы опять продолжим давать им кровь Лори?

Он провёл ладонями по лицу. Бинт зацепился за его щетину, но не размотался.

— Это не выход.

Страх сковал мою спину.

— Так что? Они умрут в полнолуние?

— Я не знаю, Никки! Я не знаю, мать его, — он ударил по рулю машины незабинтованной рукой. — Всё, что я знаю, это то, что я больше не подвергну тебя опасности. Так что держись подальше от бункера.

Его колючий взгляд опустился на моё плечо и на руку, которую я невольно прижала к груди.

— И от меня.

Я нахмурилась.

— Почему от тебя?

— Почему? Потому что я вывернул твою чёртову руку!

— Ты не специально, Лиам.

— Уже неважно, как я это сделал. Важно то, что я причиняю боль всем, кто становится мне близок. Несс потеряла глаз. Тамми лишилась жизни, чёрт побери.

— Это не ты повредил глаз Несс; это сделала Кассандра Морган. А что касается матери Шторма, как ты можешь винить себя в её смерти?

— Он забеременела от меня ребенком-оборотнем, и этот ребёнок убил её.

Я долго смотрела на его раздувающиеся ноздри в напряжённой тишине, размышляя о том, имело ли смысл спорить с ним, когда он был настроен заниматься самобичеванием.

— Просто иди уже, Николь. И держись от меня подальше.

Я не сдвинулась с места.

— Иди!

— Ладно, но единственный, кому ты причиняешь боль, закрываясь от людей, это ты сам.

Я вышла из машины и захлопнула дверь.

По крайней мере, теперь Эйделин можно было не волноваться о том, что мы с Лиамом могли повторить ту ночь.

ГЛАВА 39

Я не видела Лиама на протяжении целых двух дней. Но опять же, я не покидала своего коттеджа даже для того, чтобы забрать свою машину, которую, в итоге, Эйделин пригнала обратно в поселение, и под дворниками которой скопилась уже приличная пачка штрафов за парковку. Но я не погрязла в печали, а просто решила доделать работу, которой у меня накопилась целая гора.

Мама решила спасти моё зрение и психическое здоровье и зашла ко мне, захватив обед и Шторма, которому сразу же понравилась светодиодная гирлянда со звёздами из бумаги, которую я натянула над изголовьем кровати. Я научила его включать и выключать гирлянду, и его сияющие глаза засверкали ещё больше.

Мама прислонилась к дверному косяку, наблюдая за тем, как я веду пальчиками Шторма по краям звёзды.

— Я ходила навестить Лори сегодня. Она согласилась с идеей Нэйта.

Я приподняла одну бровь.

— С какой идеей?

— Укусить Бейю и судмедэксперта в полнолуние. Твой брат думает, что если удвоить дозу яда, это может помочь им перевоплотиться полностью.

Я про это ещё не слышала. Большую часть из того, что я знала, я услышала от светского льва по имени Найл, который по ходу дела, был за то, чтобы убить волко-вампиров и оборотня, который их сделал.

— Думаешь, это может сработать?

Мама вздохнула.

— Я уже не знаю, что и думать.

— Ты навещала Бейю ещё раз?

— Я ходила туда вчера.

— Она была в человеческом обличье, или в своей другой форме?

— В человеческом. Лори опять поставляет им свою кровь. Я смогла с ней немного поговорить. Она измождена и пребывает в унынии. Ещё и судмедэксперт не перестает плакать. Она чувствует себя виноватой в его горе.

Мама провела пальцем под нижними ресницами, вытерев слезу.

— Мне так тяжело смотреть на то, как она страдает, когда я ничем не могу ей помочь.

— О, мама.

— Я сказала ей, чтобы она не теряла надежды, — сказала она заплетающимся языком, — хотя у меня самой её почти не осталось.

Я подошла к маме и обняла её рукой за трясущиеся плечи.

Шторм сжал мою руку своей ручкой, а другой схватил меня за косу так крепко, словно боялся, что я могу его уронить.

— Мамамамама.

Я замерла; Мама тоже. Когда мы прервали объятия, наши взгляды переместились на сына Лиама, который смотрел то на меня, то на маму, а по его губам, уголки которых были опущены, текли блестящие слюни.

— Ох, малыш, — она погладила его по щеке.

Он повторил ещё раз этот слог, который так сильно нас поразил.

Она покачала головой, а потом указала на себя и сказала:

— Мег.

Он проследил за тем, как её губы произнесли это слово, и его маленький лобик нахмурился.

Я показала на себя и произнесла по слогам свое имя:

— Ник-ки.

Он озадачился ещё больше, а потом его внимание снова привлекли мои фонарики, и он потянул меня за косу. И мы вернулись к тому, с чего начали.

Весь следующий час я провела за тем, что заставляла огоньки мигать и учила Шторма произносить слово «звёздочка». Он следил за моими губами, но даже не попытался повторять за мной. Хотя, когда я просила его показать мне звезды, он протягивал к ним свою ручку.

— Умничка.

Я поцеловала его в висок, после чего передала маме, которая собиралась забрать его обратно домой, потому что Лиаму надо было работать допоздна.

Я надеялась, что его работа заключалась в том, чтобы найти лекарство для Бейи и несчастного судмедэксперта.

После того, как мама ушла, мне позвонила Эйделин и спросила, не хочу ли я поужинать в «Запруде». И поскольку мне уже было тошно сидеть дома и два дня подряд заниматься работой, я с готовностью согласилась. После того, как я нанесла консилер на свой поблёкший синяк и накрасила тушью ресницы, я заменила безразмерную кофту на очень маленькую футболку, а штаны на узкие джинсы.

Я взяла с собой сумку, покидав в неё разных вещей, которые мне вряд ли бы пригодились или которые дублировали то, что там уже находилось, и вышла в прохладу зимнего воздуха. Моя кровь понемногу начинала пульсировать из-за растущей луны. Я подняла к ней своё лицо и насладилась её молочным светом. Ещё пара дней и я выпущу наружу свою дикую сущность, которая поглотит мою человеческую природу.

Это было ни с чем несравнимое наслаждение.

Вообще-то, был и другой вид наслаждения, который был близок этому чувству настоящего блаженства, которое я испытывала, когда была в своём волчьем обличье, но думая о нём, я возвращалась к мыслям о Лиаме, что неизбежно портило моё настроение.

Я попыталась выкинуть Лиама из головы по дороге к закусочной и начала вдыхать древесный зимний запах, которым был наполнен воздух и который был побочным продуктом дыма, медленно поднимающегося почти из каждой трубы в поселении.