Грозы и звёзды

Он разорвал упаковку и натянул презерватив на себя. Его глаза блуждали по моему обнажённому телу, ноздри усиленно раздувались, а челюсть была крепко сжата, словно капкан.

— Боже, какая же ты чертовски красивая.

Он лёг поверх меня, заставив мою спину поддаться и коснуться матраса, а затем оставил дорожку поцелуев, растянувшуюся от ямочки между моими ключицами до внутренней стороны бедра. Медленно лизнув меня, он потратил ещё больше времени на то, чтобы глубоко вдохнуть мой запах. Затем он полностью вытянулся, приподнял мои ноги, прижал мои бедра к своему торсу и вошёл в меня.

Погрузившись до самого основания, он замер, сделал хриплый вдох, а потом начал двигать бёдрами и одновременно ожесточённо работать большим пальцем. Его почти закрытые глаза окрасились янтарём, как у его волка, в то время как он ласкал и проникал в меня, придвигая меня все ближе и ближе к краю кровати, и к краю чего-то совершенно иного… к той точке, которую я могла достигнуть только при помощи клыков, вибратора, пальцев, и, как выяснилось совсем недавно, с помощью умелого языка Лиама. Влажные хлопки, которые издавали наши тела, стали такими же частыми, как и наше дыхание, и из-за них воздух наполнился опьяняющей смесью наших запахов.

— Лиам… — пробормотала я.

— Да, детка?

Когда я не смогла проговорить ничего больше, потому что полностью сосредоточилась на вспышке, которая начала расползаться вверх по стенкам, в которые он всё ещё продолжал врезаться, он тихо усмехнулся и поцеловал моё колено с внутренней стороны.

Мое уродливое колено.

Этот поцелуй породил очередную серию вспышек, на этот раз у меня в груди.

Освещенный только моими звёздами, мой Альфа больше походил не на хищного волка, а на падшего ангела, бескрылого, но обладающего неземной грацией и мужественной красотой. Он приподнял мои лодыжки ещё на пару сантиметров, и вспышки превратились в пламя, которое в свою очередь переросло во всепоглощающий инфернальный огонь.

— Лиам! — прокричала я его имя на выдохе.

Он ускорился, изменил угол… и попал в какую-то точку, отчего мои губы раскрылись, и я с трудом вымолвила слово «да».

— Ещё. Повтори.

И он повторил.

Я выгнула спину и закричала. Огненный шар начал распространяться из самого моего нутра и добрался до кончиков ресниц с такой же силой, с которой грозовые облака налетали на наши горы, освещали наше небо и громыхали в наших долинах.

Лицо Лиама было напряжено, пока он пристально наблюдал за тем, как я горю в экстазе. Неожиданно он замер, словно камень, и затем всё его тело сотряслось. Он зарычал и захрипел, превратив два слога, составляющих моё имя, в исступленный стон.

Он запрокинул голову, а его широкая грудь начала раздуваться, когда он начал выплескивать себя внутрь меня. Это было завораживающее зрелище, произведение искусства, состоящее из цвета, формы и звука. Он был диким животным, бьющимся в приступе наслаждения.

Прошла почти минута, прежде чем его пальцы расслабились, спустились по моим икрам и отпустили мои ноги. Находясь всё ещё глубоко во мне, он накрыл моё тело своим и положил голову в изгиб моей шеи. Он сделал это нежно, точно ребёнок, который ищет утешения и удовольствия в объятиях. Но его вес и его объемы напомнили мне о том, что Лиам Колейн вовсе не был ребенком.

Запустив пальцы в его слегка влажные локоны, я прошептала:

— У тебя получилось.

— Хм-м-м?

Его дыхание обдало мою кожу. Проникло сквозь неё.

— Ты заставил меня кончить от самого акта.

Он откинул голову назад, пройдясь своей щетиной по моей ключице.

— Я же сказал, что я это сделаю.

Моё сердцебиение опять начало ускоряться, когда я провела пальцем по окружности его лица и его самодовольной ухмылке. Он просунул ладонь под мою голову и притянул мои губы к своим губам. Поцелуй был осторожным и сладким, таким сладким, что мне пришлось оторваться от него. Такие поцелуи были опасными, так как они западали прямо в душу и укоренялись там.

Между его бровями образовалась небольшая ямка.

— Что такое.

Мне нужна была его нежность, так же как и его резкость, но нежность только портила то, чем мы должны были быть. И то, чем он хотел, чтобы мы оставались.

— Кажется, я слышала, как хлопнула входная дверь, — соврала я.

Если он и почувствовал, что я лгу, то не подал виду, а только приподнялся и начал вытираться, а я надела свежее нижнее белье и топ. Он подобрал свою одежду и начал натягивать её на себя, не отрывая взгляда от моего профиля и глаз, опущенных в пол.

— Если тебе нужны трусы, у меня, вероятно, найдутся те, что тебе подойдут.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, о каких трусах я говорила: о тех, что он отдал мне на девичнике Эйделин, чтобы помочь с моим действием.

— Они твои. Можешь держать их у себя столько, сколько захочешь.

Одевшись полностью, он подошёл ко мне, схватил меня за подбородок и заставил меня посмотреть вверх.

— Детка, я что-то не то сказал?

Я закусила губу и покачала головой.

— Ты жалеешь о том, что мы сделали?

— Нет.

Я зажала свою нижнюю губу между зубами.

— Я думаю, что нам не стоит больше целоваться.

Он медленно моргнул.

— Я настолько ужасно целуюсь?

Я фыркнула.

— Можно подумать, ты способен что-то делать ужасно.

Казалось, он стал на несколько сантиметров выше.

— Тогда почему бы мне не применить на тебе свои способности?

Я испустила раздражённый вздох. Я была зла не на него, а на саму себя.

— Потому что тебе не нужны отношения, а поцелуи, — я сделала шаг назад, сняв свой подбородок с его пальца, и запустила руку в свои волосы, — создают такое ощущение, как будто ты мой парень, и это меня смущает.

Я сцепила пальцы в узел, но тут же заставила их расслабиться.

— Дай мне пару дней, чтобы привыкнуть к нашему соглашению. Когда мой мозг запомнит, что это всего лишь физиология, мы можем снова начать целоваться.

Он дважды прошёлся взглядом по моему выражению лица, вероятно, желая понять, пытаюсь ли я его надурить или потеряла рассудок.

— Ладно, — он кивнул. — Никаких поцелуев.

Он сделал шаг назад.

— Что-нибудь ещё?

Я начала жевать нижнюю губу.

— Никаких объятий, держания за руки и совместного сна. И, конечно, мы не можем проводить вместе всю ночь.

— Понял. Что-нибудь ещё? — тон его голоса был немного жёстким, словно ему не нравился мой список правил.

— Я напишу тебе, если придумаю что-нибудь ещё.

— Давай… — теперь его голос определенно прозвучал резко.

Я отпустила свои волосы.