Грязная сказка

Нет, он не собирал коллекцию, но на этот короткий миг его внимания, он делал каждую счастливее. И шёл дальше, а эта иллюзия счастья оставалась. Как наркотик, она оседала в крови. Она не делала никого счастливее. Но хотелось забыться ещё, больше, дольше, навсегда.

— Нет, — ответила Таня. — Но он бабник. И это не лечится.

— А ты считаешь это болезнью? — ждала ответа гадалка. — Считаешь он болен или просто хочешь это лечить?

И снова Таня не знала, что ей ответить. Она чувствовала спокойные руки женщины, и она больше спрашивала, чем отвечала.

— Думаете, здорового лечить, как учёного учить? — усмехнулась Таня.

— А ты как думаешь?

Женщина повернула Танины руки ладонями вверх и стала внимательно в них вглядываться, словно совсем забыла, что они не сами по себе, а принадлежат Тане. Ни одна эмоция не отображалась на её лице. Спокойствие и безмолвие.

— Скажите, у нас есть с ним будущее? — забыла Таня все свои заготовки и услышала в ответ то, чего боялась. Одно слово: — Да.

Таня разочарованно вздохнула. Кажется, это и будет единственный ответ, который она сегодня услышит.

— Я не вижу ничего, что бы ему мешало, — отпустила женщина Танины руки. — Но ты должна определиться хочешь ты быть одна на его простынях или в его сердце?

— А если и там, и там?

Гадалка усмехнулась.

— Что ж, я скажу, раз это кажется тебе таким важным. Я вижу только одну измену. Посмотри на мою руку, — поставила она на скатерть локоть и показала Тане свою ладонь. — Это огонь. Что ты видишь в огне?

— Детей, — ляпнула Таня первое, что пришло в голову.

— Сколько?

— Четверо.

Женщина показала четыре пальца, а потом три загнула. Таня смотрела на этот показывающий вверх узловатый палец и ей стало жутко.

— Одна измена, одно предательство, одна загубленная жизнь, — повторила гадалка.

Она убрала руку и взгляд её стал колючим. Казалось, она знала про Таню всё.

— Но пока твоя любовь требует подтверждений, ты будешь видеть то, чего нет. И будешь лечить то, чем он не болеет.

Спинка стула скрипнула, когда женщина откинулась, а в голове у Тани загудело как в пустой трубе. Она не знала надо ли за это благодарить, но рискнула.

— Спасибо? — получилось вопросительно.

— Не стоит, — ответила женщина. — У тебя ещё есть ко мне вопросы?

— Я не знаю, я думала вы мне сами что-нибудь скажете, — пожала Таня плечами.

— Попробую, — женщина встала и подошла к Тане. Её ладони мягко шуршали, когда она тёрла их друг о друга, а затем замерли у Тани над головой.

— Три раза ты спросишь себя: да или нет. Два раза ответь «да», а в третий раз «нет».

Таня кривенько улыбнулась. Да она по сто раз на дню делает такой выбор. Как она узнает, что этот тот самый вопрос?

— Будет жёлтый, — женщина убрала руки, сделала шаг назад, и пока Таня переваривала, к чему она это сказала, резко хлопнула в ладоши, заставив её вздрогнуть.

— Что предназначено огню, то гнилое дерево, — она улыбнулась, видимо, Таниному недоумению. — Вот теперь всё. Кайрату привет.

— Хорошо, передам, — поднялась Таня, пытаясь запомнить, что она сказала, и пошла к выходу. — Спасибо!

— Чуть не забыла, — окликнула её женщина в дверях. — Я не лечу рак.

Глава 22

Наше время

ТАНЯ

— Я не лечу рак, — изумлённо повернулась Таня к Эрику. — Она сказала: я не лечу рак.

Пока экскурсанты восторженно щупали горячее стекло, за которым открывался вид на стерильный пивоваренный цех, он целовал её в шею и урчал как довольный кот, но она оторвала его от этого занятия.

— Что? — вопросительно сдвинулись его брови.

— Жукова Елизавета Петровна, ясновидящая. Я думала, ты возил к ней жену, но только что вспомнила, что она не лечила рак. Зачем ты к ней ездил?

— Таня, я не понимаю о чём ты говоришь, — растерялся Эрик, и, хотя экскурсовод уже повела их группу дальше, они так и остались стоять.

— У тебя в кармане была записка. Ты хотел её выкинуть, когда мы только прилетели. Может она до сих пор у тебя? — ткнула Таня пальцем в карман на его груди.

Эрик послушно полез, и смятая бумажка опять оказалась у него в руках.

— Ясновидящая?

— Да, — кивнула Таня. — Или гадалка, или просто говорят «бабка, которая лечит».

— А, точно, да, мы ездили, — посмотрел он ещё раз на записку, и поскольку урн и здесь не было, вернул её на место в куртку. — Боже, сколько же лет она провалялась у меня в кармане?

— Видимо, ты не очень любишь новые вещи, — улыбнулась Таня.

— Просто ненавижу. Пошли, пошли, — потянул он её за руку к остальным.

Они понюхали насыпанные в ячейки душистые шишки хмеля, пропустили сквозь пальцы сыпучие золотистые зёрна соложеной пшеницы, и пока хорошо поставленным голосом девушка-экскурсовод поясняла процесс получения сусла, при котором и нужна такая высокая температура в цеху, что нагревалось даже смотровое стекло, Таня спросила ещё раз:

— Так ты сам ходил или всё же жена?

— Жена, — вздохнул он и подтянул её к себе. — И она даже не рассказала о чём говорила с этой бабкой. Но вышла довольная и даже какая-то решительная. Я обрадовался, подумал, что прогноз хороший, и не стал приставать с расспросами.

— Наверно, она бы и не сказала, — убрала Таня его руку, скользнувшую со спины под футболку. — Я бы не сказала. Я тоже у неё была. Очень давно. А ты вообще во всё это веришь?

— Нет, — покачал он головой, и они снова пошли догонять свою группу.

Не сказать, чтобы экскурсия была скучная, но какая-то очень технологичная.

Сухие цифры. Двести человек обслуживает весь завод, включая бухгалтерию и экскурсоводов. Двадцать заняты непосредственно на производстве, причём большинство из них программисты. Остальное Таня не запомнила. Сколько банок пива завод производит в минуту? Сколько тонн зерна привозят для этого из Чехии? Сколько сортов пива создано за всё время существования компании? Всё это прошло мимо Тани.

Краем глаза она просмотрела эволюцию логотипа ASAHI и на этом, к счастью, скучная часть экскурсии закончилась, и их повели в дегустационный зал.