Гувернантка из Лидброк-Гроув

Подтверждая мои мысли Ханна Эббот глубоко вздохнула и с плохо скрытой горечью ответила:

– Опасно оставлять открытый огонь в покоях хозяина, мисс Линн. Во время усиления болезни он проявляет нездоровый интерес к яркому пламени, и пару раз пытался поджечь занавеси на окнах. Хорошо, что слуги, бывшие рядом с ним, остановили его!

– Однако, как можно оставлять баронета в полной темноте?! Разве это не производит на него тягостного впечатления? – в расстройстве проговорила я, переживая за любимого мужчину, тонущего во мраке.

– Не беспокойтесь, лакей Нед, который за ним присматривает, скоро вернется из ближайшей деревушки и зажжет в его спальне камин, - утешила меня экономка. – А вам нужно идти к себе и отдохнуть с дороги.

После слов Ханны Эббот я ощутила, что действительно очень устала после долгого путешествия и сильных волнуюших впечатлений от долгожданной встречи с Дорианом. Даже вечерний чай меня не прельстил и я, переодевшись в ночное одеяние и накрыв голову чепцем, заснула в своей кровати крепким продолжительным сном.

Утро разбудило меня чириканьем птиц, обосновашимся под крышей Обители Ястреба. Умыв лицо водой из фаянсового кувшина, я тщательно расчесала свои волосы для скромной прически, глядя в небольшое овальное зеркало, стоявшего на трюмо и начала выбирать платье. Приятно было посмотреть на то, как пятнадцатилетняя Элис Финн, заменившая пропавшую служанку Энн Хидс аккуратно развесила мои вещи в шкафу и я дала ей шиллинг в благодарность за ее старания. Худенькая девушка в переднике служанки, казалась на вид еще совсем еще наивной девочкой, она так обрадовалась моей серебряной монете, что вызвалась постоянно помогать мне с одеванием платья. Одновременно с процессом одевания Элис с тихой робостью, почти шепотом рассказала мне историю призрака Белой Леди – жены первого владельца Обители Ястреба, убитой им из ревности – и выразила уверенность в том, что ее предшественница Энн Хидс пропала, поскольку ее утащил за собой в дымоход неупокоенный дух привидения замка.

– Элис, но зачем духу Белой Леди живая служанка? – выразила я ей свое недоумение.

– Чтобы та служила ей, мисс Линн, - с непоколебимой уверенностью ответила девушка.

Я недоверчиво покачала головой, удивляясь тому, как прочно укоренились суеверия среди простонародья. Однако учитывая то, что Элис Флинн только месяц назад пришла служить в замок из деревни не стала сразу ее разубеждать в истинности легенды, которую ей рассказывали в детстве родители, и вернулась к своему внешнему виду, желая поправить выбившийся из прически завиток волос. Не то, чтобы я не верила в привидения, но я очень сомневалась, чтобы им было подсилу увлечь за собой людей из плоти и крови.

Мне предстояло утром в первый раз встретиться со своей будущей воспитанницей Анжелой Эндервилль, и я выбрала черное шерстяное платье, подобное той одежде, которую постоянно носила во время уроков в Лидброк-Гроув. Мне было позволительно, как гувернантке, оживить его белым воротником, и Элис нацепила на мои плечи нарядное кружево, сплетенное в виде листьев и роз.

Утро, не в пример прошедшему вчера дню, было солнечное и яркое, и я в приподнятом настроении отправилась в детскую, надеясь быстро подружиться со своей маленькой воспитанницей. Жизнь улыбалась мне: недосягаемый прежде Дориан был неподалеку от меня, и мне предстояло опекать и заботиться о его маленькой дочери. В моем сердце не было сомнений, что мы станем близкими людьми с Анжелой, и ни о чем плохом я не думала.

Ведомая указаниями Ханны Эббот я без заминки попала в комнату Анжелы Эндервилль. Это была самая большая и уютная детская, которую я видела в жизни! Она была завалена дорогими красивыми игрушками, новая детская мебель изящно смотрелась вдоль стен, обитых красивыми шелковыми обоями в цветочек, детские книжки отличались яркими игрушками. Благодаря любящему отцу, у меня в детстве имелась подобная комната, но наполовину меньше этой. Если бы я в детстве вошла в эту комнату, то подумала, что попала в рай. Но пятилетняя малышка, сидевшая у окна и смотревшая во двор, явно не радовалась окружающему ее благополучию. У нее было настолько печальное и скорбное личико, что у меня защемило от сочувствия к ней сердце.

– Вы – моя гувернантка, мисс? – спросило златокудрое дитя, поднимая на меня свои бездонные огромные глаза.

– Да, мисс Эндервилль, - утвердительно сказала я, продолжая рассматривать ее. Мой опыт школьной учитльницы говорил мне как можно скорее выяснить причину подавленного настроения девочки, которое не способствовало учебе. И на мой мягкий вопрос о причине ее грусти, Анжела откровенно ответила:

– Моя мама умерла, а папа совсем перестал приходить ко мне после того, как мы приехали в Англию. Я все время одна и одна!

После этих слов осиротевшая девочка перевела свой взгляд на портрет молодой женщины, ранее не замеченный мною, готовясь расплакаться. Я поняла, что изображенная на нем красивая блондинка с томным, несколько отрешенным взглядом - это Лючия дАнунцио. Рисовал ее, без всякого сомнения, любящей рукой Дориан, когда она ожидала их общего ребенка. Умиротворенная атмосфера картины напомнила мне мое раннее детство, когда мои отец и мать тоже находились в счастливом ожидании появления на свет желанного сына, и мое сердце еще более преисполнилось сочувствия к маленькой девочке, печально разговаривавшей со мной. В осиротевшей Анжеле я внезапно увидела себя саму, когда потеряла любимого отца, и теперь мне хотелось помочь ей не только потому, что она – дочь Дориана, но также по той причине, что мне, как никому другому, были понятны ее переживания и горе.

Я села на диванчик возле окна и ласково привлекла ребенка к себе, говоря:

– Мисс Анжела, у вашего папы много важных причин, чтобы не видеться с вами сейчас. Но со временем обстоятельства поменяются, и он непременно к вам придет. Тогда ваш отец будет очень доволен, если увидит, что вы превратились в маленькую образованную леди, которой он может гордиться. А пока вас окружают я, Ханна Эббот и слуги, так что вы не одна.

– Вы хотите сказать, что если я научусь хорошо читать, писать, рисовать и знать языки других стран, папа захочет увидеться со мной? – спросила девочка, истосковавшаяся по Дориану.

Я немного подумала, решила, что успехи дочери в учебе станут гордостью для Дориана, и потому ответила утвердительно.

– Тогда я хочу скорее начать учиться, - оживилась Анжела.

Мы в полном согласии перешли в соседнее помещение, которое служило классной комнатой еще маленьким племянникам сэра Роджера, и сели за письменный стол, где стоял большой глобус. Анжела была еще слишком мала для того, чтобы вести с нею настоящие уроки и потому я решила начать ее учить, развлекая. Найдя в письменном столе краски и бумагу, я нарисовала на нем болото с кувшинками и лягушками. Моя воспитанница с интересом сследила за моими движениями, и спросила по окончании рисования:

– Где находится болото, мисс Линн?

– В Северной Африке, Анжела, - ответила я, готовлясь рассказать ей забавную историю. – Одна лягушка из этого болота захотела совершить путешествие по миру, и полетела она в сторону Франции.

– Разве лягушки летают как птицы? – недоверчиво спросила малышка.

– Те, которые живут в Африке и в Азии могут летать, - развеяла я ее сомнения.

– И что было дальше, мисс Линн? – в нетерпении потребовала дальнейшего рассказа Анжела.

– Через два года лягушка-путешественница вернулась в родное болото и начала рассказывать своим подругам, где она была и что видела. И они ее спросили: