Х 3

— Чушь, — возразил Восьмерка.

— Согласен, — кивнул я.

Без Элиота и Норая я бы даже близко ничего такого не смог бы построить. Мы с Оби питались бы жаренным на костре мясом и пили дождевую воду. Спали бы на земле и вели самый дикий образ жизни из возможных. А так… Хоть что-то. Мелкая даже в школу ходит, если можно так сказать.

Да и растет среди сверстников, что идет ей на пользу. По крайней мере разговаривать начала чаще, чем раз в неделю. И не только со мной. Да и другие мелкие химеры тоже потихонечку социализируются.

За воспоминаниями об этом я сам не заметил, как остановился и лег прямо на землю, посреди дороги. Надо поспать. Просто вздремну полчасика и снова в путь. Так будет лучше, мышцы отдохнут, наномашины ускорят все процессы, а я просто полежу.

Подожду, когда ноги перестанут гудеть, а руки — трястись. Полчаса — и снова в путь со свежими силами.

— Черный, разбуди меня через тридцать минут.

– С чего бы это? — оскалился тот. — Я тебе не будитель. Черный — великий герой, которому судьбой предназначено…

Под его монотонное повествование я и отключился. Практически мгновенно, даже не обращая внимания на свернувшийся узлом желудок. Не страшно, я и дольше голодал. Вот то, что вода закончилась — это плохо.

А остальное не важно, просто наномашины выжимают максимум энергии любым способом, в том числе и из пищи. Но жратва все же не эфир. Эх, мне бы Пса одного поймать по пути. Или другого Иного.

Иди себе спокойно, да попивай свежую кровь прямо на ходу. Эфирный коктейль в биоразлагаемой упаковке. Красота, да и только, главное не забыть отключить вкусовые рецепторы и рвотные позывы.

Проснулся я от шума, слышимого на самой границе сознания. Попытался усилить слух, но он уже был выкручен на максимум. Наномашины позволяли усиливать органы чувств примерно на тридцать процентов, что во сне происходило в пассивном режиме, если я правильно разобрался с настройками.

Стараясь лишний раз не шевелиться, я просто открыл глаза и осмотрелся. На пустоши надвигалась ночь, но и это не было для меня проблемой. Шум приближался, выдавая местоположение существ.

На Иных не похоже, значит, люди. Сейчас я примерно на середине пути между нашим лагерем и Канопусом. Неужели каннибалы расположились тут? Почему они вообще так близко к Канопусу? В том же Альтаире регулярный приток беженцев, куда меньше Иных и город менее защищен.

Судя по голосам, трое. Нет, четверо. Но даже с обостренным слухом за счет наномашин, я не мог разобрать слов. Значит, они еще далеко.

Прислушался к ощущениям в теле. Ноги уже не гудят, значит, я проспал около трех часов. Сраный Черный, не мог разбудить? Нафига мне два глюка, если они только языками чесать умеют?

– А вот сейчас обидно было, я еще и бухаю, — проворчал Восьмерка. — За троих приходится, между прочим. Ни помощи, ни уважения.

Медленно поднявшись, хрустнул шеей, затем выгнулся и покрутил корпусом. Судя по звуку, я только что сломал себе несколько костей, но нет. Всего лишь звуковое оповещение старости.

Четверка замолчала и притаилась, увидев меня, но это им не помогло. Я уже довольно точно знал направление и примерное расстояние. И пусть никого не видел, сути это не меняло.

Двинул в ту сторону, уходя с дороги. Там виднелись остовы старых зданий, похоже на древнюю заправочную станцию времен бензина и дизельного топлива. Все, что хоть отдаленно напоминало металл — уже обнесли на нужды городов.

Так что сейчас это была полуобвалившаяся коробка, зияющая провалами окон. Почему-то в живых осталась вывеска с облупившейся краской, поверх которой углем было намалевано «остерегайся Иных». Слово «Иных» замалевано и приписка ниже. Получилось «остерегайся людей».

Зря они так категорично. Как показывает практика восьмого сектора, человек человеку друг, товарищ и брат. А еще консерва на черный день и средство отвлечения внимания Иных. В общем-то, полезное существо в быту.

— Я знаю, что вы там, — произнес я громко и сам удивился усталости в голосе. — Выходите. Нападать не рекомендую, но и сильно отговаривать не стану.

Тишина была мне ответом. Лязга металла я не слышал, когда проснулся. Тем более никаких звуков, которые мог издавать револьвер, вроде щелчка барабана. Впрочем, тут не Альтаир, кислотных дождей меньше, воздух чище. Может и пистолеты в ходу.

Влажности мало, химических выбросов нет. Это там оружие постоянно клинило, слишком много мелких деталей, слишком мало хорошей смазки. Револьверы, особенно с самовзводом, тоже постоянно приходилось чистить и обрабатывать, но они все же надежней были в этом плане.

Что-то я задумался не о том, точно — старость.

— Ну долго вас ждать? Если мне придется заходить внутрь, то вы уже не выйдете.

Практика жизни в восьмом секторе показала, что уверенный голос творит чудеса. Главное говорить спокойно, а не как те борзые беззубые ублюдки. Ну, они сначала были борзыми, а затем уже становились беззубыми.

В этом мире уверенность в голосе присуща тем, кому нечего боятся. Например, политикам, городским чиновникам, жителям элитных секторов. Но не восьмеркам. И уж точно не одиночкам, бродящим по пустошам.

Даже в крохотных мозгах, прочищенных насквозь наркотой и самопальной эфирной сивухой, хватало извилин, чтобы соотнести уверенность в голосе с огромными проблемами, которые может доставить обладатель этого голоса.

Разумеется, вторым необходимым атрибутом должны быть соответствующие навыки, чтобы эти самые огромные проблемы можно было доставлять до адресата точно в срок.

Вот и эта четверка что-то там покумекала между собой и все же выудила одну здравую мысль на весь квартет.

— Мы выходим, — раздался приглушенный голос. — Не стреляйте.

В проеме показался худощавый мужчина с обветренным лицом и запавшими глазами. Он держал руки на виду, прямо перед собой. Но из-за количества намотанных тряпок, видны были только ладони.

Следом выбрались его друзья, все как на подбор. Тощие, словно вот-вот развалятся под собственным весом. Замотанные в тряпье, у всех за спинами видавшие виды рюкзаки, к которым примотано разное барахло. От сковородок до арматур.

— Кто такие, чего рыщете тут? — спросил я, добавив в голос строгости.

— Мусорщики мы, — прошамкал первый, улыбаясь. Вышло не очень из-за двух рядов гнилых зубов. — Собиратели. Ходим, ищем, что поменять можно в городе.

— Так я и поверил, что вас в город пустят.

— Если товар будет, то пустят, — быстро закивал мужчина. Видимо их старший. — Еще и накормят.

— И ночлег дадут, — подхватил второй.

— А иногда и мясо, — мечтательно закивал третий.

— Тихо! — рявкнул я, отчего все четверо подались назад. — Один говорит, остальные пасти схлопнули и не шевелятся. Откуда идете?