Хагалаз. Безликая королева

«Я могу всё закончить, — думал Анвиль, — нужно лишь проткнуть его и бежать...бежать обратно в деревню и забыть всё, как страшный сон. Никто никогда не узнает...» И всё-таки юноша не мог заставить себя пустить в ход оружие. Сама мысль о том, что он должен убить дитя, сводила с ума. Анвиль прижимал ребёнка, не в силах унять собственную дрожь.

Окончательно убедившись в том, что не сможет ему навредить, юноша решил бежать, только не в деревню, а прочь от неё. Он решил бежать вместе с ребёнком, унести подальше от места, где его чуть дважды не настигла смерть. «Он никогда об этом не вспомнит, — подумал Анвиль, — у него должен быть шанс вырасти хорошим человеком. Я помогу ему таковым стать и однажды...я докажу всем, что они ошибались, что они не имели права лишать жизни невинное создание». И поднявшись на ноги, юноша ринулся в чащу, увлекая за собой ревущего младенца. В тот момент он не думал ни о чем, кроме того, что совершает благородный поступок. Если уж и быть героем, то до конца. Анвилю чудилось, что побег даёт новый шанс не только ребёнку, но и ему самому.

Глава 8 Пристанище эал

Улицы Архорда кишели людьми. Торговцы, ремесленники, воины и крестьяне суетливо сновали между друг другом, спешили по делам или же просто прогуливались, наслаждаясь прелестями столицы: кабаками, памятниками и забитыми в такой час рынками. Пекло. В воздухе царствовали запахи прелых ног, потных подмышек, пыли, чего-то жаренного — все смешивались в сумбурный столичный вихрь вони, для кого-то привычной, а для кого-то невыносимой. Повсюду гомон. Люди пытались перекрикивать друг друга, привлекая внимание к себе, своему товару, или кому-то, чьи действия противоречили устоявшимся местным законам. Их беседы не были содержательны. Живя довольно беззаботно, ни один не задумывался о чём-то серьёзном. Хохот, кривой оскал, грубый кашель в стороне. «Отвратительное место», — думала Хаара, теснясь к краю дороги и ведя под узду лошадь. Они с Карлайлом обошли уже несколько трактиров, но нигде не нашлось свободного местечка даже за приличную плату. Хаара начинала уставать. Шум столицы действовал на нервы. Она отвыкла от этой суеты.

Раскрасневшееся в духоте лицо скрывал капюшон плаща, снять который девушка не решалась даже в крайности. Хоть её и считали умершей, а предосторожность не мешала. Раньше она и не догадывалась, что улицы Архорда могут вызвать тоску и неприязнь, ведь некогда она так любила этот содом и бессмысленные разговоры местных жителей, их не менее глупые лица, кривые усмешки, пошлые шуточки, а временами совершенно непристойное поведение. Это было давно. В другой жизни.

После нескольких часов скитаний по площадям и переулкам, парочка, наконец, обнаружила ещё одно невысокое каменное строение. Оно было всего в два этажа, с косой ветхой крышей медного цвета, старыми отколотыми ступенями, которые за век своего существования видели и кровь, и блевотину, и стало быть редко мылись. Над ними болталась небольшая перекошенная деревяшка, один край которой ещё удерживала ржавая цепочка. Буквы, криво выцарапанные на ней, гласили: «Пристанище эал».

— Судя по названию, место не самое гостеприимное, — заметил Карлайл. Хаара смерила взглядом вывеску, крышу и окна с закрытыми тёмными ставнями. Трактир вызвал довольно неприятные ассоциации. Когда-то давно она бывала здесь со старшим братом. В те далёкие годы, они, будучи детьми, захотели приключений и сбежали из замка. Какова же была ярость отца, когда он узнал об их легкомыслии! Наверное, в тот момент он и не думал избавиться от части своих детей, да и сожалел ли он об этом после? В любом случае, беглецов быстро нашли, и никто из «дурных людей», как тогда выразилась королева, не успел воспользоваться их неудобным положением.

— Какая разница? Лишь бы была кровать, — отозвалась Хаара, сглотнув спрессовавшуюся горьковатую слюну. От боли ныла перевязанная рука, ещё несколько дней назад побывавшая в пасти садала. Теперь тело девушки взмокло от духоты, и пот, попавший в рану, вызвал чувство острого жжения.

Они постучались, и в первые минуты никто не открыл. Девушка вздохнула, подумав о том, что в очередной раз свободных мест для них не окажется, но вскоре послышались приближающиеся грузные шаги. Щелкнул замок, затем дверь приоткрылась. Противно заскрипели ржавые петли. На пороге возникло лицо, которое с лёгкостью можно было принять за мужское, если не присматриваться. Впрочем, детально изучив обладателя квадратного подбородка, выпирающей потрескавшейся губы, над которой виднелись редкие тёмные усики, горбатого носа и лысых серых глаз, Хаара перевела взгляд чуть ниже, туда, где под платьем виднелась обвисшая грудь с торчащими сосками, и сообразила, что на пороге возникла всё-таки женщина. От неё несло перегаром, но Хаара даже не поморщилась. Не хотела выказывать неуважение хозяйке, ведь искать ночлег становилось всё сложнее.

— Нам нужно две кровати, стойло для лошадей и ужин.

Женщина хрюкнула, бегло осматривая сначала девушку, затем мужчину, стоявшего за ней.

— Десять линар.

— Десять? — поразилась Хаара. — Не хотите ли вы сказать, что предлагаете нам царские покои?

— Десять линар, и две койки под чердаком ваши. Если не можете заплатить... — женщина собралась закрыть дверь, но Хаара ухватилась за её край, давая понять, что диалог не окончен.

— Хорошо, мы заплатим.

Хозяйка язвительно усмехнулась. После того, как она получила деньги, Карлайла и Хаару отвели в маленькую комнатушку, что действительно располагалась под самым чердаком. Здесь стояли только две шаткие кровати и маленькая пыльная тумба. Хаара приоткрыла её и сморщилась от вида паутины и гниющих остатков кем-то давно забытой еды. Окна, как и везде, закрывали ставни, от чего в комнатушке царил полумрак. Небольшое отверстие в стене пропускало лучик света и шум, доносящийся с улицы.

— Напоите лошадей, — сказала Хаара тоном более властным, нежели просящим, когда женщина собиралась уходить. Та удалилась молча и, закрыв за ней дверь, девушка, наконец, скинула с головы капюшон. На лице сразу же проявились следы усталости и нестерпимой муки. В висках неприятно пульсировало, и Хаара, чувствуя, что в комнате нечем дышать, тщетно попыталась открыть окно.

— Десять линар... нас безбожно грабят. Эта проклятая комната не стоит и четырёх полагающихся.

— Тогда почему ты согласилась на цену? — спросил Карлайл отрешённо, не имея цели завести с девушкой очередной спор. Они и так долго не разговаривали. Мужчине казалось, что Хаара до сих пор не пришла в себя, хотя свой гнев он уже подавил.

— Это заведение настолько ужасно, что хозяйка знает: идущие сюда уже обошли иные трактиры и не нашли себе места. А раз этот притон — последний вариант, то и цену можно набить.

— Не думал, что тебе известно о подобных местах. Боюсь поинтересоваться откуда.

— Не думай, Карлайл. Я большую часть жизни провела в этом городе, — девушка стянула с себя плащ, бросила его на узкую кровать и осторожно взглянула на рану.

— Болит? — с беспокойством поинтересовался мужчина.

— Пройдёт. Меч всё равно держу правой.

— Давай заново перевяжу, эта тряпка уже не годится.

Хаара присела на край кровати и наблюдала за тем, как Карлайл возится с вещами в поисках нужного снадобья. Она всё ещё чувствовала себя виноватой за случившееся в пути, но заговорить об этом вслух не решалась. Ей казалось, что извиниться — значит признать поражение и согласиться со всем тем, что сказал Карлайл. А Хаара была не согласна, во всяком случае, убеждала себя в том, что изменит это. В последние дни они едва перекинулись парой фраз. Девушка замечала, что мужчина ведёт себя резко, смотрит так, будто перед ним стоит схитрившая преступница, избежавшая казни. Однако в столице он как будто смягчился и переключился на что-то более важное. Перевязку Карлайл делал осторожно, с отцовской трепетностью, не стремясь причинить девушке лишней боли. Хааре подумалось, что он жалеет её, и от этого становилось тошно.

Расположив небольшие пожитки, они проспали несколько часов, а когда в городе начало темнеть, спустились вниз, ожидая оплаченный ужин. Как оказалось, постояльцев в «Пристанище эал» было много. Основную массу составляли нищие, пьяницы, торговцы, которым не повезло устроиться получше. Свободных столов не хватало, так что Карлайл с Хаарой забились в дальний угол, составив компанию высокому бородатому мужчине с родинкой у левого глаза. Его темные волосы были коротко острижены, глаза спокойны, как будто бы равнодушны ко всему окружающему. Когда Карлайл с Хаарой присели напротив, не спрашивая позволения, мужчина не произнёс ни слова. Он бросил безучастный взгляд сначала на Карлайла, затем на девушку в капюшоне. Хаара предпочитала сохранять инкогнито, потому снова надела плащ и была вынуждена томиться в жаре трактира из собственных соображений безопасности. Им принесли ужин в виде странного коричневого месива, пахнущего гарью. Хаара скривилась, водя ложкой по тарелке и размазывая содержимое по краям. Мужчина с родинкой ел, не обращая ни на кого внимания. Карлайл, пусть и нехотя, но тоже заставил себя попробовать трактирную еду.

— Не так уж плохо, если быстро проглотить...

— Да? — девушка поднесла ложку к губам, но почувствовав, что вонь вызывает рвотный рефлекс, бросила её обратно в тарелку.

— Не местные? — Внезапно поинтересовался незнакомец напротив. К удивлению Хаары он уже прикончил свою порцию и теперь потягивал сидр, по вкусу мало отличающийся от ослиной мочи.

— Из Героу с южной части гор, — отозвался Карлайл.

— Какими судьбами в столице? Небось, ради арены приехали.

— Да, много слухов ходит. Говорят, сие достойное зрелище стоит увидеть хотя бы раз в жизни.