Халхин-Гол, до и после. Часть вторая
Шрифт:
Товарища Сталина попросили на выход. Проходя мимо кабины пилотов, вождь поблагодарил экипаж самолёта за отличный полёт, сказал, что ему всё понравилось и он надеется на очередную встречу.
Сойдя по невысокому трапу, прямо на красную дорожку, Сталин увидел приближающегося к нему человека возрастом лет за пятьдесят, в ладном костюме, белой рубашке и тёмно-синем галстуке. Человек приблизился к Иосифу Виссарионовичу, поздоровался, сказал, что он Шавкат Мирзиёев, премьер-министр Узбекистана и что он рад приветствовать великого Сталина на древней земле Самарканда. Так же он сообщил, что товарищ Каримов ждёт товарища Сталина на площади Регистан, где состоится торжественный приём в честь дорогого гостя. И что ему выпала большая честь сопровождать Генерального Секретаря ЦК ВКП (б).
Вдалеке, ближе к входу в здание, стояла группа людей, среди которых Сталин увидел знакомых по узбекской делегации в кремле. Что-то непривычное было в окружающих и это даже не неевропейские типы лица некоторых встречающих и не незнакомая одежда кое-кого. Одежда! Точно, не одежда, а головные уборы. Практически ни на ком не было головных уборов, кроме двух-трёх
Мирзиёев пригласил Сталина в большой, чёрный автомобиль, такой как показывали на аэродроме в Жуковском. «Ну, что же, прокатимся».
Остальные сопровождающие Сталина лица сели в большой, комфортабельный автобус, типа того в котором возят богатых или знаменитых иностранных туристов, приехавших группой. В автомобиле Сталин первым делом снял фуражку, уже казавшуюся ему неудобной и неподходящей данному месту и времени, и положил её на полку у заднего стекла. Там она и осталась.
До площади доехали очень быстро, как показалось товарищу Сталину. Успели только обменяться несколькими фразами о погоде и о здоровье. Сталин успел поблагодарить Мирзиёева за работу возглавляемой им комиссии по подготовке к войне, за проделанную уже, и за ту, которая ещё ведётся. Он выразил надежду, что теперь СССР, вместе с союзным Узбекистаном сможет оказать достойную встречу войскам объединённой, в очередной раз, Европы, и очередное нападение будет отбито ценой меньших потерь, чем в реальности, из которой прибыли потомки. Пока так беседовали, автомобиль проехал всю дорогу и приблизился к площади.
Остановившись рядом с трибуной, пассажиры машины подождали, пока к задним дверям не подошёл, вернее, почти подбежал дежурный офицер из службы охраны президента, в красивой парадной форме. С лёгким поклоном он открыл дверь автомобиля со стороны, где сидел Иосиф Виссаринович и красивым жестом руки в белой перчатке, сопровождаемым приветствием на чистом русском языке, пригласил вождя следовать за ним. Впрочем, недалеко. Сделав три шага от машины, Сталин чуть не попал в объятия Ислама Абдуганиевича. Если бы дело было в 2016 году, на территории той реальности, дело бы кончилось взаимными объятиями, но в 1939 году объятия мужчин, даже столь высокопоставленных, были не приняты. Каримов со Сталиным обменялись рукопожатиями, одновременно Ислам Абдуганиевич поинтересовался, как уважаемый гость долетел, каково его драгоценное здоровье и так далее в обычаях нашего гостеприимного народа. Потом они вдвоём подошли, вернее, к ним приблизились девушки одетые в лёгкие национальные платья и на красивом подносе предложили гостю хлеб-соль. В данном случае это были пышные румяные лепёшки, гроздья винограда без косточек и так называемого сорта «дамские пальчики». Отдельно в пиале на подносе было налито немного каймака. Соль тоже присутствовала в солонке, но чисто ритуально. Всё было так красиво и аппетитно, что вождь с удовольствием отщипнул кусочек ещё тёплой лепёшки, макнул его в каймак и в рот. Следующим движением он прихватил несколько ягод винограда и с явным удовольствием заел ими хлеб. Было очень вкусно. Поглядев довольными глазами на Каримова, он как бы спрашивал, что дальше. Дальше был проход вдоль строя роты почётного караула. Сталин с таким же удовольствием, как от лепёшки с каймаком, выслушал рапорт бравого майора, командира роты, о том, что почётный караул в его честь построен. Пройдя вдоль ряда солдат, одетых в форму пехотинцев, национальных гвардейцев и десантников, Сталин подошёл к знамени караула и замер в приветствии символа. Оказывается, они дошли до небольшой трибуны. Взойдя на возвышение, Каримов со Сталиным повернулись лицом к площади и в это время раздались звуки «Интернационала», в 1939 году гимна СССР. Замерев на время звучания торжественного марша, Каримов приложил правую руку к сердцу. Сталин стоял по стойке смирно. Отзвучали последние аккорды, и наступила тишина. Сталин повернулся к Каримову: «А где гимн Узбекистана?».
Видимо, по этому поводу были заранее даны какие-то указания, и по чьей-то команде вновь зазвучала музыка уже гимна Узбекистана – «Сер?уёш, ?ур ўлкам, элга бахт, нажот,…» и так далее.
Потом рота почётного караула промаршировала вдоль трибуны торжественным маршем.
Сталину очень понравилась выправка и строевая подготовка шагавших воинов. А ещё ему понравились СКС (самозарядные карабины Симонова), которыми были вооружены бойцы роты почётного караула. Он, конечно, уже знал из материалов с компьютера об этой винтовке, но их красоту и изящество увидел впервые.
Потом, опять же, по программе утверждённой заранее, руководитель СССР в сопровождении руководства Узбекистана и Самарканда совершили короткую экскурсию по площади и осмотрели достопримечательности расположенные на площади Регистан.
Дальше Сталин, Каримов и Мирзиёев тепло попрощались с представителями самаркандцев и руководством города, сели в автомобиль и направились в сторону городского вокзала, где их и сопровождающих лиц ждал скоростной поезд Самарканд-Ташкент.
Сталин любил поезда и с удовольствием в них ездил, но то что он увидел, превосходило все его ожидания. Стремительные очертания локомотива, аэродинамически выверенные формы вагонов – как-будто это не поезд, а что-то летающее в воздухе.
Ахмеров и другие сопровождающие лица смотрели на происходившее на площади из окон комфортабельного автобуса. После того, как кортеж президента тронулся в сторону вокзала, автобус с подполковником тоже поехал в этом направлении.
Ахмеров,
как-то, в 2012 году ездил на скоростном поезде из Ташкента в Навои, на день пятидесятилетия младшего брата, но тот поезд, к которому подъехал автобус сильно отличался от прежнего. Войдя в вагон, предназначенный для сопровождающих, гвардии подполковник был приятно удивлён комфортом и общей обстановкой в вагоне. Классный салон, выполненный по лучшим образцам современного дизайна, приятно обрадовал Фарида Алимжановича. Расположившись у окна в удобном кресле, он, наконец, попробовал расслабиться и отдохнуть.Остальные сопровождавшие, в основном, граждане СССР 1939 года, ещё долго негромко гомонили, обсуждая чудесные условия, в которые довелось им попасть по воле случая.
Тем временем поезд набрал скорость 250, или около того, километров в час.
Пока ехали по равнине о набранной скорости говорили только столбы, мелькающие за окном, и электронный транспарант на торцевых стенках вагона. Но после того как поезд въехал в сперва холмистую часть маршрута, а потом и в горную часть, и состав нёсся с прежней скоростью, мелькание горных склонов за окном стали, вообще, фантастическими. Всё-таки, двести пятьдесят – есть двести пятьдесят. А поезд мчался, не замечая ни спусков, ни подъёмов. Ахмеров не замечал всего этого, расслаблено сидел в кресле и, почти спал. Два с половиной часов поездки почти прошли, и было заметно, что скорость медленно снижается. Где-то за двадцать минут до прибытия в Ташкент, к подполковнику подошёл работник охраны президента и пригласил Ахмерова в вагон к руководству. Они вместе подошли по слегка качающемуся проходу в президентский салон, где подполковник доложил, что прибыл по приказу, был принят руководителями, поздравлен с присвоением звания гвардеец и представлением к медали. Начальники поблагодарили весь состав института в лице Ахмерова за успехи в деле укрепления обороны СССР. Сталин напомнил о договорённости, о совместном прохождении медкомиссии. Каримов сказал, что знакомый Фариду Алимжановичу Улугбек, прямо с вокзала довезёт подполковника домой.
Вот и Северный вокзал столицы Узбекистана. Спецпоезд плавно подошёл к перрону и остановился. Встречающих почти никого не было. Руководство Советского Союза и Узбекистана договорились приезд Сталина провести, как говорится «без шума и пыли». На перроне стояли четыре автомобиля из гаража товарища Каримова. Довольные и отдохнувшие в дороге руководители сели в одну из них, и ни с кем не прощаясь уехали, видимо в одну из резиденций правительства. Остальные машины тоже нашли своих пассажиров. Около последнего лимузина стоял Улугбек и ждал подполковника Ахмерова. Тепло поприветствовав старинного приятеля, он открыл заднюю дверку – садитесь, пожалуйста. Ахмеров сел, и машина рванула по известному маршруту в сторону улицы Педагогической. А вот и дом, милый дом. Приехали.
Глава 11. Всё ещё в Ташкенте.
Два дня блаженства дома прошли как одно мгновение. Как всегда ждали, как всегда появился неожиданно, как всегда к встрече ничего не готово, но через 20 минут и стол накрыт, и вся семья в сборе, включая трёхмесячного Эминчика -второго внучка, как всегда все обрадовались гостинцам, какие бы маленькие они не были. Потом были расспросы, где был, что видел. Все сокрушались, что был близко к фронту – «ведь могли же убить». Восхищались формой, кто не видел раньше, просили не снимать. Но как не снимать в ташкентское вновь начинающееся лето сидеть в кителе течь от жары. Исключительное блаженство от того, что вновь в своей домашней, лёгкой футболке и лёгких штанах. И босиком. Приведя себя в порядок с дороги, утолив лёгкий голод домашней едой, выпив слегка с постоянными «собутыльниками» - сыном, женой и соседкой - подругой жены, потихонечку отвечать на вопросы родных, самому расспрашивать, как жили без него, не нуждались ли в чём. Потом забрав у дочки тёплый сверток с младенцем, вновь почувствовать себя молодым, вспомнить, что буквально вчера (по историческим меркам) держал на руках свёрток с нею самой, а теперь вот первому внуку уже десять, а второй – вот он мерно посапывая маленьким носиком, спит у тебя на руках. Маленькие дети всегда хорошо спали в больших руках Ахмеров, почти целиком, помещаясь на его предплечье. Хорошо. Следующий день прошёл в блаженном безделье. Лишь один раз позвонил Виталий Иванович, видимо почувствовавший, что подполковник приехал. Удивился, когда Фарид Алимжанович сказал, что теперь и он гвардеец. Виталий Иванович Набережных с 1968 года по 1970 год служил в гвардейском авиаполку и очень гордился, что за время срочной службы получил медаль «За успехи в боевой и политической подготовке». Теперь и у Ахмерова была «гвардия» и медаль. Виталий Иванович, как всегда обещал вечером прийти – не пришёл, впрочем, как всегда. Видимо дела нашлись более срочные. Ближе к вечеру раздался звонок от Улугбека. Он предупредил, что завтра утром Ахмерова ждут на медкомиссию. Просил с утра ничего не есть и не пить. Для сдачи анализов крови. «Началось».
Улугбек приехал в начале восьмого, Ахмеров был в полной готовности. Форму он решил не надевать, а был почти в домашнем, лёгком. Так, что не рисковал запариться в случае, если мероприятие затянется. Маршрут, как понял Фарид Алимжанович, был проложен в одну из клиник бывшего четвёртого управления Минздрава СССР, которое и занималось лечением номенклатуры. Однажды, как председателю профкома, Ахмерову доводилось навещать там начальника ГСКБ Пулата Мансуровича Мирза-Ахмедова. По утреннему Ташкенту доехали быстро, но судя по ещё большей машине стоящей у входа, Сталин уже был там. Улугбек предупредил подполковника, что к Иосифу Виссарионовичу, по легенде, надо обращаться просто – товарищ Иванов. «Конспирация, однако». Войдя в просторный холл, Ахмеров увидел Сталина, сидящего за низеньким столиком и отвечающего на вопросы какой-то работницы учреждения в светло-сером халате. Подойдя ближе, подполковник поздоровался общим приветствием со всеми сразу, никого не выделяя. «Поиграем в конспирацию» - подумал он. Сталин, на секунду отвлёкшись от ответов, произнёс: