Халхин-Гол, до и после. Часть вторая

– Так ведь, колёсная техника должна быть полноприводной для того, чтобы, хотя бы, приблизительно сравняться в проходимости с гусеничной, - Гинзбург привёл свой, как он считал, коронный довод.

– Правильно, товарищ бригинженер, а ещё у неё должны на ходу регулироваться давление в шинах и жёсткость подвески, и клиренс и ещё много чего. И экипаж должен быть, как минимум из четырёх человек. И рация должна быть, без радио, что за разведка. А ещё она на плаву должна хотя бы пять человек на себе нести.

– Тут даже полный привод обеспечить не могут, нет шарниров равных угловых скоростей, а вы, товарищ гвардии подполковник, говорите.

– А машины, которые плохо работают. Это лучше?

– Нет, не лучше, товарищи, - включился в разговор Ворошилов, - в плохих машинах гибнут наши люди, а обучение и воспитание из них хороших бойцов стоит дороже любой техники, причём, буквально. Да, с ТЗ мы поторопились, не подумали.

– А что же делать?

– Вот что, товарищи. Работа проделана большая, народ квалифицированный, но это дело так не пойдет, - продолжая пребывать в хорошем настроении, Сталин, по своему, процитировал товарища Огурцова, - а сделаем мы вот как. Товарищ Ахмеров и товарищ Левицкий берёте с собой товарища Гинзбурга и вечерней лошадью, то бишь самолётом отправляетесь в Ташкент. Поезжайте в Ташкент, товарищи полковники, и всё там разъясните с товарищем Гинзбургом. Заодно решите вопросы с шарнирами равных угловых скоростей, танковыми средствами наблюдения, конструкцией плавающих гусеничных машин и прочим. Но обязательно отдохните по десять суток в кругу семьи и без всяких забот. Надо сделать так, чтобы товарищ Гинзбург проникся всеми теми идеями и решениями, которыми прониклись вы, и стал главным специалистам по всей бронетехнике в СССР. Тем самым он освободит вас от этой нагрузки. А себе вы работу всегда найдёте. Все свободны, готовьтесь к поездке.

В это время в Берлине тоже собирались к поездке. В огромном кабинете фюрера в новом здании райхсканцелярии было немноголюдно. Только Гитлер и штандартенфюрер Штирлиц. Недавно получивший это звание Отто Макс фон Штирлиц буквально светился от счастья, чего не скажешь про фюрера. Видя озабоченность Гитлера, Макс стёр довольную улыбку с лица и принялся со всей серьёзностью момента слушать вождя.

– Штирлиц, друг мой, ты помнишь, как мы радовались победе над пшеками две недели назад? Всё получилось, как мы и планировали. Потери минимальны, трофеи огромны, даже то, что перелетело и переползло к румынам и венграм, всё равно считай наше. Капитуляция безоговорочная. Даже наши враги не говорят ничего о польском правительстве в изгнании. И это страна, которая позволила себе дерзить по поводу наших предложений о мирном решении вопросов? Как вы, Штирлиц, иногда цитируете этого русского классика: «Ну что, сын мой, помогли тебе твои поляки?». А полякам кто помог? Никто. Англичане и французы сидят за своими линиями и каналами и носа не смеют высунуть. Только и делают, что пополняют запасы туалетной бумаги в наших приграничных с ними регионах. В своих листовках они призывают немецкий народ прекратить войну, и смести меня с поста канцлера. Меня – того кто сделал немецкий народ непобедимым. Прекратить войну? – сейчас, когда она только начала приносить свои плоды.

Но, друг мой, всё чаще меня начинают одолевать другие мысли. Ведь всё получается так, как предсказывал тебе этот «фон Ахмерофф», этот чёртов футуролог. А тут ещё книга эта швейцарская, где даже номера наших дивизий указаны правильно. Ко всему прочему – этот американец сумасшедший, с его булгаковской повестью. Ты конечно в курсе этих дел, - риторически произнёс Гитлер. Штирлиц вытянулся в струнку, выражая всем своим видом готовность выполнить любое задание «партии и правительства», как будут говорить в другие времена в другом месте, - слишком много совпадений. Не могу я считать подготовку к новым делам законченной, если по старым делам ясности нет. Ты ведь знаешь, через полгода, нужные нам для доведения состояния наших сил вермахта, люфтваффе и кригсмарине до самого высокого уровня готовности, я прикажу достать всех этих лайми и лягушатников из-за их линий и каналов. И тогда, не будет в Европе, а то и в мире силы способной победить Третий Райх. Но сидит у меня в голове ощущение, как-будто кроме меня и тебя ещё много кто знает про наши планы, даже не так – про наше будущее. Как-будто кто-то знает и готовится, чтобы мне противостоять. Ты меня понял, друг мой.

– Так точно, мой фюрер.

– Поезжай в Москву, потребуй встречи с этим футурологом и постарайся выяснить, как можно больше. Шулленбург в курсе, Гейдрих в курсе. Для Москвы, ты советник посольства. Есть какие-нибудь вопросы?

– Никак нет, - ответил штандартенфюрер, а у самого в голове сидела другая цитата того же классика: «Батюшки, не милы мне теперь ваши зайцы: у меня инкогнито проклятое сидит в голове». И, почему-то по-русски.

Конец третьей книги. (Продолжение следует в четвёртой книге)