Халхин-Гол, до и после. Часть вторая

– Теперь, товарищи, в БРИЗ – оформлять рационализаторское предложение на своё имя. Надо распространять эту новинку по всей стране, чтобы эффект был сильнее. – Левицкий попытался внушить Шафоростову и товарищу сварщику.

– А как же вы, товарищ Ахмеров, это же вы изобрели, - Витя проявил свойственное ему благородство.

– Во-первых, не изобрёл, а вот точно также как вы узнал об этом от друзей. Во-вторых, автором рационализаторского предложения является тот, кто его воплотил в жизнь. Купишь автомобиль на премию от «рацухи», дашь покататься.

Глава 7. Некоторые итоги.

В этот июньский день подполковник Ахмеров не собирался никуда ехать, тем более дела на интересующих его объектах шли хорошо. Нехорошев, вместе с работниками НИИ-3 заканчивал прорисовку общих видов будущей «Катюши», а в экспериментальном цехе во всю шло изготовление деталей и узлов для трёх пусковых установок сразу. Работа шла по эскизам, а не по проверенным чертежам. Это серьёзно ускоряло процесс. Решили, учитывая опыт «прошлой жизни» показать стрельбу батареей. Лучше бы дивизионом, конечно, но дивизион изготовить в условиях опытного производства – это не реально. Чтобы «господа» артиллеристы Красной Армии прониклись мощью нового оружия не в июле 1941 года, а на два года раньше. В НАТИ тоже всё было более-менее нормально. Конечно, не обошлось без ляпов, но морально вдохновлённый и материально замотивированный маленький, но стойкий коллектив под руководством Балаянца, шёл к своей цели – дать Красной Армии лёгкий артиллерийский тягач на полугусеничном ходу. Который, кстати, уже двигался на «своих ногах», вернее, полугусеницах. Осталось настроить двигатель и систему охлаждения для работы в трудных условиях, попробовать потаскать аналоги рабочей нагрузки, и милости просим на совмещённые заводские и государственные испытания. У Владимира Ивановича, как всегда, работа шла равномерно, планомерно и безостановочно.

Поэтому, будучи спокоен за курируемые им объекты, Ахмеров решил посветить этот день камеральной работе. То есть, остался дома – в кремле. Но, хочешь насмешить всевышнего – запланируй чего-нибудь на завтра. В начале одиннадцатого утра раздался телефонный звонок по «вертушке». Это мог быть товарищ Сталин или кто-нибудь из «верхнего» начальства.

В трубке раздалось: - Товарищ Ахмеров, здравствуйте. Это Михаил Моисеевич вас беспокоит. Не могли бы вы сегодня к полудню подъехать на Чкаловский аэродром. Там Сухой и Пашинин решили показ устроить. А вы в какой-то мере виновник всех этих дел. Я тоже буду, сегодня у меня день свободный от газопроводов.

Отказать Кагановичу-старшему было бы совсем неправильно. «Что же, придётся пожертвовать обедом и одним камеральным днём работы».

Как всегда, готовый к «бою и походу» Иванов, не задавая никаких вопросов, подкатил «эмку». Сели и поехали в начале к заводу «Красный пролетарий». Левицкий тоже хотел посмотреть, что получилось у харьковчан Сухого и нижегородцев Пашинина. Поэтому выехали пораньше.

Как ни торопились, а Каганович приехал на аэродром раньше. Выйдя из «эмки», остановившейся недалеко от Паккарда наркома, Ахмеров и Левицкий пошли быстрым шагом к группе военных и гражданских, стоявших у одной из рулёжек аэродрома и рассматривавших несколько аэропланов выстроенных в линейку для показа высокому начальству. Когда расстояние сократилось до шести-семи метров, Кагановича, видимо, предупредили о приближении новых гостей и он, отвлёкшись от просмотра самолёта, оглянулся в сторону приближающихся Ахмерова и Левицкого, сделал два шага навстречу подполковнику. Как старший по должности, нарком, первым протянул руку в ответ на приветствие Ахмерова. Фарид Алимжанович пожал руку наркому, представил ему Левицкого, с которым Каганович тоже обменялся рукопожатиями.

Пока Владимир Иванович и Михаил Моисеевич обменивались приветствиями, Ахмерову вспомнились давнишние слова Жорки Нехорошева: «Когда Натан Борисович жмёт мне с утра руку, я к вечеру жду от него какой-нибудь пакости». Натан Борисович Барер был заведующим исследовательским отделом, в котором работал Георгий Владимирович Нехорошев и начинал свою конструкторскую деятельность Ахмеров. Золотые были времена и люди были золотые.

Стряхнув с себя вдруг налетевшую ностальгию по прошлому (далёкому прошлому) подполковник присоединился к рассматривающим самолёты.

Павел Осипович Сухой, а это был он – «главный экскурсовод» по машине стоящей ближайшей к «экскурсантам», продолжил свой рассказ о том, что получилось из их попытки превратить Як-11 в боевой цельнометаллический истребитель. Собранный по образу и подобию переданного в Харьков целого Як-11, включал в себя все части от утильных Яков, как одиннадцатых, так и восемнадцатых, которые удалось собрать по всему Узбекистану. Как рассказывал сам Сухой, самолёт собрали быстро, потому что использовали целые части от всего что пришло, кроме единственно годного экземпляра. Его, кстати, тоже привели в лётно-пригодное состояние.

Сухой рассказывал, что использовали для боевого самолёта двигатель М-63, серийный ставившийся на И-16 последних типов. Поэтому лоб самолёта получился больше, чем на Як-11. «То-то, он мне напоминает первые модификации Фокке-Вульфа 190, он тоже был «лобастый» - подумал Ахмеров. Но так, как мощность М-63 больше чем мощность Аш-21 на 300 лошадиных сил, скорость машины, всё равно должна быть больше 500 км\час.

Как показали заводские испытания, самолёт набрал 512 км\час на высоте 3000 метров. Кроме того, самолёт долетел до Москвы с харьковского аэродрома без посадки, показав неплохую дальность перелёта. В баках оставалось ещё на 200 км бензина. На самолёт поставили три пулемёта калибром 12,7 мм и два пулемёта ШКАС. Работники ЦАГИ, присутствовавшие на «смотринах», пообещали рассмотреть вопросы аэродинамического совершенствования машины. Для сохранения центровки машины, кабину пилота сделали на месте задней кабины Як-11. Но отсек между кабиной пилота и моторным отсеком решили оставить. После ремоторизации на двигатель типа М-82, которым сейчас ускоренными темпами занимается завод № 19 в городе Перми (Аркадию Швецову техническому директору и главному конструктору передали рекомендации из 21-го века), скорость должна увеличиться до 650км\час.

Закончив короткое изложение характеристик самолёта, Сухой скромно отошёл в сторону, давая возможность «экскурсантам» рассмотреть машину поближе. Ахмеров, для себя отметил, что соединение дюралевых листов впотай было выполнено только на крыле самолёта и передней части фюзеляжа, а в районе кабины и в хвостовой части использовались заклёпки с полупотайной головкой. Подполковник понял, что Сухой внимательно ознакомился с рекомендациями НТИ ПР и применил их в работе, сэкономил время и уменьшил трудоёмкость при сборке самолёта.

Внимательно ознакомившись с машиной визуально, а кое-кто не удержался и потрогал руками, группа пошла дальше, к следующей машине.

Рядом с самолётом непривычного вида стоял автор, Пашинин Михаил Михайлович, рядом с ним, несколько поодаль, Павел Андреевич Воронин, директор завода № 21 в городе Горьком, соавтор и идейный вдохновитель Пашинина.

Самолёт, рядом с которым они стояли, представлял собой конструкцию, на которую, как говорят, было на что посмотреть. Два фюзеляжа, явно от И-16, были соединены между собой в районе центроплана и стабилизатора. Кабины, в отличии от серийных машин, были закрыты прозрачными фонарями. Передние трети крыльев были обшиты фанерой, а не полотном, как на серийных машинах. «Экскурсанты» обступили самолёт, очень похожий внешним видом на появившуюся позже у немцев «раму» или у американце Р-38 «Лайтнинг» (молнию). Отличительной чертой было наличие двух кабин на фюзеляжах, а не одной на крыле, как у «импортных».

«А что, нормальный двухфюзеляжный самолёт», - подумал Ахмеров.

Что подумали остальные – неизвестно, только если бы не присутствие высокого начальства, рты у многих оставались бы открытыми от удивления. Каганович, знавший о предмете работ Пашинина больше других, спокойно стоял рядом с этим чудом техники и всем своим видом показывал: «Ну, что вы хотите, выше всех, дальше всех, быстрее всех».

Пашинин рассказал собравшимся, что по рекомендации НТИ ПР, самолёт собран по оригинальной схеме, раньше в Советском Союзе не использовавшейся. Подобные машины строились в Италии и Франции, но аэродинамическое несовершенство бипланной схемы, по которой были сделаны эти машины, не давали возможности воплотить скоростные возможности конструкции. Здесь двухфюзеляжная схема позволила увеличить максимальную скорость, как показали заводские испытания, проведённые по сокращённой программе, до 580 км\час, по сравнению с 480 на серийной машине. Самолёт вооружён четырьмя пулемётами ШКАС в объединённом центроплане и двумя пулемётами типа БС, калибром 12,7 мм над каждым мотором. Кроме того, машина может нести до 400 кг бомб на внешней подвеске под центропланом, или батарею из восьми РС-82, или шесть РС-132.

Только Пашинин закончил доклад, как почти в плотную к слушавшим подъехала «Эмка» и из неё, со словами, - «Это что здесь творится на моём аэродроме», - вылез Чкалов. Увидев Кагановича, Валерий Павлович, отбросил палку, которая было у него в руках, больше по привычке, а не по необходимости, строевым шагом направился к наркому. Остановившись, по стойке смирно в двух шагах от Михаила Моисеевича, Чкалов поднёс руку к козырьку командирской фуражки и чётко произнёс:

– Здравия желаю, товарищ народный комиссар, комбриг Чкалов, представляюсь по случаю возвращения с лечения. Полностью здоров. Готов выполнить любое задание.