Халхин-Гол, до и после. Часть вторая

– Товарищ Сталин, я всё понял, только одно смущает, говорить ли в заявлении о возврате этих территорий России?

– Пока не надо. Надо сказать только, что на время военного конфликта Красная Армия будет гарантировать порядок и спокойствие на этих, пограничных конфликтующим сторонам, территориях. Об административном устройстве этих территорий мы решим позже.

– Товарищ Сталин, а как вы думаете, будем присоединять западно-украинские земли к УССР? В реальности 2016 вышло не очень хорошо. Почти все призванные с этих территорий сдались немцам почти сразу, чем внесли свою долю дезорганизации в первый период пограничного сражения у них. Потом немцы использовали их как полицаев.

– А что вы предлагаете, товарищ Молотов?

– Я предлагаю вспомнить, что в 1918 году была образована Западно-украинская народная республика со столицей во Львове. Её правительство распалось в 1923 году. Но опыт, то, был. Можно провести плебисцит на этой территории, мы её почти всю взяли. Проведём оргработу, сагитируем массы, подключим лидеров. И вновь соберём эту республику.

– Лидеров, говоришь, - в голосе Сталина чувствовалось, что у него на языке крутится другая рифма к слову лидеров, - продадут, ведь, и предадут. А брать в состав СССР не стоит, это ты прав. Ладно, подумаем – время есть. Белорусов надо присоединять, хотя у них тоже всё не просто. И самое главное, никого из тех областей, даже если присоединим, близко нельзя подпускать к власти в СССР. Надо чтобы Маленков с Ждановым этого не забывали.

– Может быть, сейчас начать готовить Декларацию об образовании Западно-украинской Народной Республики, как отдельного субъекта, образовавшегося после капитуляции Польши?

– Готовить можно, только не стать бы потом заложником готовой бумажки. Сделаем документ, а потом начнём его проталкивать нужно или не нужно. Давай, Вячеслав Михайлович, не будем принимать решения до срока. Красная Армия сказала, что будет стоять там для защиты и спокойствия, вот из этого и будем исходить. А дальше, время покажет.

– Тогда я дам команду, чтобы в этих областях формировали только местную администрацию, и уже они с военными комендантами РККА будут решать возникающие вопросы. Только, вот, полиция вся разбежалась в этих местах.

– Пусть местные власти наберут новую полицию или народную милицию. И пусть администрация выдаёт свои справки о жителях своих районов. Денежные знаки тоже придётся оставить польские. Иначе вся местная экономика разрушится. А из безработных, появившихся в результате демобилизации местных жителей из польской армии, придётся создавать команды и по оргнабору, заключив все положенные договоры и прочие формальности, направлять их на стройки народного хозяйства, но именно, как иностранных рабочих. Среди западенцев много хороших строителей, вот пусть и строят на пользу Советскому Союзу. Правда, товарищу Берии придётся очень хорошо поработать, чтобы выявить среди них агентов, диверсантов и прочую нечисть, которая захочет воспользоваться таким случаем. Вот для этого можно будет включить в договоры пункт о круговой поруке. Одного поймали шпиона или диверсанта – вся команда на Колыму. Не хотят работать как вольные, будут работать под конвоем, строить лагеря для немецких пленных.

– Так вы, товарищ Сталин, думаете, что даже после всех предупреждений Гитлер нападёт на нас.

– Неизбежно. Ему делать нечего, у него народ не поймёт. Вот придётся разъяснить народу, но уже другим способом. Так победим.

– Хорошо, товарищ Сталин. Спокойной ночи.

Глава 22. Большой показ.

Начало рабочего дня в институте. Сотрудники проснулись, провели гигиенические процедуры, сбегали пробежку вокруг здания, провели лёгкую утреннюю зарядку, опять умылись под уже холодной водой (осень на дворе) и дружно направились на завтрак. Ахмеров и Левицкий (когда бывает в институте) тоже принимают посильное участие в этих мероприятиях. Казарменный образ жизни нисколько не затрудняет стариков. Наоборот, им кажется, что это всё повторение их самых счастливых дней жизни – молодости. Очень многие мужчины Советского Союза вспоминали годы проведённые на срочной службе, как самые лучшие дни своей жизни. А как стремились на дембель. Вот и в этот день в конце сентября, сразу после завтрака, чувствуя себя молодыми и полными сил, Фарид Алимжанович и Владимир Иванович хотели обсудить отдельные вопросы, связанные с рекомендациями по артиллерии, как Евгений Александрович Новиков пригласил Ахмерова на узел связи.

Подойдя к телефону, Ахмеров услышал знакомый голос Иосифа Виссарионовича:

– Доброе утро, товарищ Ахмеров. Хотите посмотреть, что вы натворили своими рекомендациями? Берите Левицкого, Иванова и ещё кого хотите, человека три и подходите к Сенатской площади за Троицкими воротами. Иванов дорогу покажет.

– Доброе утро, товарищ Сталин. А можно узнать, в чём дело?

– Можно. Котин, Кошкин и Морозов решили устроить большой показ. Ночью пришли их образцы, приходите прямо сейчас – посмотрим.

Ахмеров доложил Владимиру Ивановичу, о чём звонил Сталин, позвал Иванова, который, наконец, получил гвардейское звание и медаль участника боевых действий, но в целях «конспирации» носил всё ту же форму лейтенанта госбезопасности, и объявил находящимся в рабочей комнате сотрудникам, что желающие могут пойти посмотреть новую технику. Желающих, практически, не было. Все остались заниматься своими делами, ибо техника никуда не денется, а за задержку с порученными заданиями тот же Ахмеров спросит. И не учтёт, что сам отвлекал на показ техники.

Так, что группа из четырёх человек, Ахмеров, Левицкий, Иванов и майор Мурашко, выпускник бронетанковой академии (ещё не имени Рыбалко), прибывший вместо ушедшего командовать бригадой Троицкого, в быстром темпе пересекли почти всю кремлёвскую территорию и добрались до Сенатской площади.

То, что увидели сотрудники института на площади, превзошло все ожидания Ахмерова и Левицкого. Следуя по кремлёвским улицам, они переговаривались между собой о том, что могли привезти харьковчане и ленинградцы и решили, что это будут варианты Т-32, БТ-20 из Харькова и КВ из Ленинграда. Как раз, то, что успели «наваять» в их реальности в КБ танковых заводов. То, что открылось перед их взором, даже не так, взором это объять было невозможно. На не такой уж маленькой Смоленской площади стояли различные танки и САУ, количеством не менее дюжины, большинство из которых, смотрелось очень внушительно и своими размерами и калибром орудий. Монструозные Су-14 на базе танка Т-35, с пушками калибром 203 мм сразу в двух исполнениях с забронированным рабочим местом расчёта и с открытой площадкой соседствовали с изящными установками на базе танка Т-26 с 76 мм пушкой, тоже в двух исполнениях. Рядом стояли танки очень похожие на Т-34, но с некоторыми нюансами, в которых угадывались рекомендации института (командирская башня, два люка на башне вместо одного широкого и ещё по мелочи), кроме того на одном была пушка, явно, меньшего калибра, чем на втором. Рядом с ней была самоходка, в которой угадывались черты СУ-85, но четыре катка с каждой стороны позволяли предположить, что построена она на базе танка БТ-20, только без колёсного хода.

Продолжали экспозицию танки КВ, и как предположил про себя Ахмеров, в варианте КВ -1с. Хотя снаружи этого не было видно. На одном из них пушка была не Л-11, а скорее всего, 85 мм. «Интересно, откуда взялась пушка 85 мм, или они на скорую руку влепили ствол от зенитки 52-К», - подумал подполковник. Наличие дульного тормоза подтверждало догадку. СМК и СУ -100 не было, за то стояла самоходка с пушкой не менее 122 мм, вернее, стояли две самоходки, 122мм и 152 мм, прообразы знаменитых «зверобоев» Курской битвы. Дальше шло несколько самоходок ПВО на базе Т-26 с пулемётным вооружением из четырёх «Максимов», двух «Максимов», одного ДШК, вернее, пока ДК, и двух пулемётов ДС-39. Чуть поодаль стояла зенитная САУ с пушкой калибром 25 мм. И совсем уж чего не ожидал Ахмеров, увидеть на базе Т-26 установку ЗУ-23-2 без колёсного хода. «Видимо, Ташкент подогнал что-то с баз хранения».

Но самое главное было не это. Рядом с бронетехникой стояли люди, практически все в гражданском, и объясняли группе товарищей, в которую входил и товарищ Сталин - что, зачем и почему. Это были в будущем знаменитые конструкторы советской бронетехники.

Ахмеров, со своей командой подошёл поближе, поздоровался со Сталиным отдельно, с остальными общими словами и попросил разрешения присутствовать. Команда Ахмерова стояла в это время за спиной подполковника и изображала шеренгу из трёх человек, выстроенных по росту.- Что вы там стоите? – обратился Сталин к сотрудникам института, - Здравствуйте товарищи, подходите ближе и можно не строем. Не смущайте наших конструкторов, они в основном люди, сугубо, гражданские. А вы, товарищи конструкторы, - обращаясь к другой группе, стоящей рядом с машинами, произнёс вождь, - подходите, тоже, поближе. Знакомьтесь – это те самые сотрудники института, что написали вам рекомендации, какие машины вам следует разрабатывать, на основе обобщения мирового опыта танкостроения. Все чертежи и схемы, дело их рук.Началось взаимное знакомство. Группа конструкторов была в следующем составе:Астров Николай АлександровичБалжи Михаил ФёдоровичДухов Николай ЛеонидовичЕрмолаев Афанасий СемёновичКотин Жозеф ЯковлевичКошкин Михаил ИльичКучеренко Николай АлексеевичМорозов Александр АлександровичШашмурин Николай ФёдоровичЦейц Николай Валентинович.Возглавлял группу конструкторов Семён Александрович Гинзбург, как старейший и авторитетнейший разработчик бронетанковой техники. Старше него по возрасту был, пожалуй, только Цейц, который и выглядел побледнее остальных, в общем-то молодых ещё людей. Потом Ахмеров вспомнил, что Цейц был в 1938 году в очередной раз арестован, так что выглядеть молодым и румяным ему было не с чего.

Сталин и окружавшие его военные (Ворошилов, Федоренко, Фекленко и Павлов) на некоторое время, пока конструкторы знакомились с сотрудниками института, занялись перекуром. Потом Гинзбург, на правах ведущего, пригласил всех продолжить «смотрины». Было видно, что военные прониклись идеями танкостроителей и почти все новшества одобряли. Единственно, когда конструкторы рассказывали о самоходных артиллерийских установках и говорили, что их ведомственная принадлежность к артиллерии, Фекленко возмущался, что отвечать за производство, подготовку кадров, ремонт и техобслуживание придётся танкистам, а командовать САУ будут артиллеристы. «Если уж танки, так танки. А не танки, так пусть артиллеристы сами этим и занимаются». Сталин для себя сделал вывод, что работать с этими танкистами придётся ещё много, но пока ничего говорить не стал. Ворошилов, тоже, шёл и хмурился. Павлов, уже знакомый с уставами и наставлениями образца 1944-45 годов, не был столь категоричным в своих выводах, но предпочёл скромно помалкивать. Сталин спросил Гинзбурга, каковы перспективы серийного производства показанной здесь техники. Гинзбург рассказал, что для тех машин, которые условно приняты на вооружение, как новые разработки, проходит проработка технологических процессов, для чего делаются образцы из обычной, конструкционной стали. Ведь кроме бронекорпусов в боевые машины входит много ещё других комплектующих и сборочных элементов. Да и сам процесс сборки требует рационализации. Тем более, этот процесс совпадает по времени с наладкой выпуска броне элементов на других заводах. Поэтому первые пятьдесят машин из нулевой серии будут из не броневой стали.