Халхин-Гол, до и после. Часть вторая

– Понятно, что дальше?

Лаврентий Павлович продолжил, что как только Курт прочитал книгу, его было не удержать. Единственным препятствием была невозможность никуда уехать из Узбекистана. Курт обратился по команде к своим начальникам, те не очень горели желанием сменить устроенный быт конца 20-го, начала 21-го века в Ташкенте, на предвоенную жизнь в нацистской Германии. Да и на судьбу миллионов немцев данной реальности им было наплевать. Но со своей стороны они обещали не докладывать властям Узбекистана об исчезновении сотрудника. Больше от них Курту ничего и не надо. Отсутствие документов и денег не очень его смущало. Герр Шмидт надеялся на свою армейскую подготовку. Немного золотых и серебряных побрякушек, зашитых в ветровку, пара механических наручных часов, с трудом, найденных в магазинах Ташкента (везде электронные) составляли его финансовый ресурс. Маршрут он решил построить через Казахстан. Ещё со спокойных времён начала десятых годов, Курт и его друзья знали, что в пограничном с Казахстаном посёлке есть целые дворы местных жителей, где можно зайдя в квартиру жителя Узбекистана, пройдя по жилым комнатам, выйти на территории Казахстана и наоборот. Без документов, таможенных сборов и проверок. За долю малую. Дальше в Казахстане 21-го века за любую валюту (в том числе за узбекские сумы) можно добраться до новой границей с СССР. Граница большая, как-нибудь бывший армейский разведчик бундесвера надеялся преодолеть эту, отнюдь, не условную линию. Ему было невдомёк, что все эти его «личные» решения, приняты не без лёгкой корректировки со стороны любимой. Всё для пользы дела. Попав в СССР, Курт надеялся выйти на контакт с деклассированными элементами, проще говоря, с ворами, и поделившись с ними некоторым количеством своего добра купить у них услуги по доставке как можно ближе к финской границе. И ему всё это, практически, удалось. Ведь постановщиками всех его действий были талантливые ребята из ведомства Лаврентия Павловича и узбекского СНБ. Избитый (неоднократно), ограбленный, голодный, одетый в фантастическое тряпьё вместо своих куртки и брюк, съедаемый массой карельских и финских комаров, он попал в финскую пограничную кутузку. Но счастье было несмываемо на его давно грязном лице. В руках он держал затрёпанную, замызганую, не совсем целую книжку Булгакова. Вид Курта Шмидта, его немецкая речь, содержащая кучу английских слов, и самое главное, неизбывное счастье от выполненного дела, светящееся с его лица, заставили финских погранцов засомневаться в его умственном состоянии. Поэтому, когда Курт сказал, что он гражданин Германии, финны решили, немец, вот пусть немцы им занимаются, и передали его представителям Германии. И скрылся молодой человек по имени Курт Шмидт в недрах германских спецслужб. И только девушка, Надя Фишкина, время от времени поглядывала на цветную фотографию, где она стоит рядом с высоким красавцем и его блестящим «Гелендвагеном» на берегу Чарвакского водохранилища.

Обо всём этом Лаврентий Павлович доложил товарищу Сталину, тот внимательно выслушал и сказал, что теперь осталось только ждать.

Не успел Берия уйти по своим, как всегда неотложным делам, в кабинет вождя вошёл Вячеслав Михайлович Молотов – председатель Совета Народных комиссаров, то есть глава советского правительства. Он, буквально, теми же словами:

– Ну, что? Началось, - обратился к сидящим за столом.

– Да, Вяча, - вспомнил партийную кличку старого соратника Сталин, - началось. Всё, как информировали потомки, и даже время совпало. Значит, вы хорошо поработали, товарищ Берия, скрывая «Перенос». И немцы ломят не по-детски, и поляки теряют позицию за позицией. Завтра города начнут терять. Я вот тут подумал, товарищ Молотов, надо вам, как главе правительства выступить по поводу начала военных действий в центре Европы. О том, что настоящий конфликт это результат несправедливого и грабительского версальского мирного договора, который в принципе не решил ни одной проблемы, из-за которой была великая война 1914 года. Что Советский Союз предлагает воюющим сторонам прекратить огонь и преступить к переговорам, чтобы дипломатическим путём решить все вопросы между Польшей и Германией. СССР не хочет участвовать в войне ни на чьей стороне, он за мир без аннексий и контрибуций, но учитывая сложность международного положения в непосредственной близи от границ нашей страны, мы оставляем за собой право принять меры по укреплению обороноспособности. Я тут даже тезисы подготовил, посмотри, и если согласен, надо выступить по радио. Пусть народ поймёт, что война уже началась.

– Коба, а может, ты выступишь? Да и Совет Обороны и Ставку можно было бы уже учреждать. Для концентрации власти.

– Рано, товарищ Молотов. Пока рано.

Глава 20. Всё идёт по плану.

Вот уже неделю славные немецкие солдаты громят наглых «сарматов», как называли себя по имени давно забытых легендарных предков эти наглые поляки. Они ещё смели грозить Германии, тем что через неделю будут праздновать у Бранденбургских ворот в Берлине. Неделя прошла, господа «пшеки». А наши танки уже почти под стенами Варшавы. Гитлер был в хорошем настроении. Поляки, как положено, отступают, огрызаясь слабыми контратаками. Небо очищено от самолётов с «шашечками». Наша артиллерия громит огневые точки противника, которые оказались не такими уж и долговременными. Туда, куда не дотягивается артиллерия, летят наши «штуки» и очень точно сбрасывает на головы ошеломлённых поляков тяжёлые бомбы. Дорога расчищена, танки несутся, сметая остатки сопротивления.

Но самое приятное, эти «лимонники» и «лягушатники» сидят себе за своими оборонительными сооружениями и засыпают приграничные немецкие города листовками, обеспечивая горожан запасом туалетной бумаги. «Объявили войну Германии на третий день! – злорадствуя думал, почти вслух, фюрер великого Третьего Райха, - объявили – воюйте. Нет, сидят тихо, как мышь под веником».

Эти радостные мысли слегка омрачались знанием, что всё это совпадает с рассказом оберштурмбаннфюрера Штирлица. Именно так ему излагал будущее этот русский футуролог, Ахмерофф. Если всё это совпадает так точно, значит и остальное может совпасть. Вот это было неприятно. Как человек обладающий развитым воображением (художник, всё-таки), Гитлер легко представил себе развалины райхсканцелярии (новое здание в которое только что переехало всё руководство), обгоревший райхстаг и красное знамя над ним. Вот только своё обгоревшее тело не хотелось представлять. Он шевельнул головой, отгоняя мрачные видения.

В это время, как будто подглядывал в щель огромной двери, вошёл генерал-полковник Кейтель, принёсший очередную суточную сводку о ходе военных действий в Польше.

– Мой фюрер, у меня опять хорошие новости. Мы взяли очередной населённый пункт. Поляки, практически, не сражались. Они оставили его как только наш разведывательный батальон подошёл к окраине этого местечка, как они называют свои мелкие городки.

– Кейтель, вы ведь были капитаном в 1919 году, - утвердительно проговорил Гитлер. – Значит, вы должны знать, что такое линия Керзона.

– Да, мой фюрер.

– Не перебивайте, господин генерал-полковник. Так вот, подготовьте распоряжение по Оберкомандо вермахт, чтобы войска подошедшие к линии Керзона не персекали её, если этого не требует тактическая обстановка по непрерывному преследованию противника. И даже в случае непрерывного преследования, по завершению его, войска должны вернуться на линию Керзона и занять на ней оборонительные позиции, обозначив своё местоположение, как границу продвижения германских войск.

– Но, мой фюрер, мы оставим не атакованными больше пятидесяти процентов территории врага.

– Кейтель, к тому времени, когда мы подойдём к линии Керзона, никакой Польши уже не будет. Никакого врага не будет. Будут дезорганизованные толпы бывших солдат, без руководства сверху, командования на среднем уровне и дисциплины среди рядового состава. А линию Керзона мы не будем переходить потому, что мы согласились с русскими уважать их зоны влияния. Числа двадцатого к этой линии подойдут русские войска, вот пусть они разбираются с этой одичавшей ордой. Пусть они их разоружают, кормят, размещают, охраняют, в конце концов. Наше дело разгромить войска, занять территорию до линии Керзона и навести там порядок, новый порядок.

– Будет исполнено, мой фюрер. – Щёлкнул каблуками и поднял руку в партийном приветствии генерал-полковник Кейтель.

– И, пожалуйста, Кейтель, проследите за исполнением сами. Не будем дразнить гусей без нужды.

Генерал-полковник всё понял. И, вообще, он был очень понятливый человек даже в реальности 2016. Когда начались работы по планированию нападения на СССР, он благоразумно присоединился к мнению Риббентропа и пытался возражать сторонникам нападения. Он говорил, что масштабы Советского Союза потрясают любое воображение, и что воевать с такой огромной страной со столь неразвитым дорожным хозяйством, бесперспективно. Кейтель правильно считал, что война это прежде всего география и логистика. Но когда восторжествовало мнение сторонников нападения, Кейтель стал одним из самых ярых исполнителей плана «Барбаросса». За его подписью идут приказы по расстрелу комиссаров и евреев попавших в плен. Так, что не зря его повесили, хотя он и капитулировал. Так и теперь, Кейтель понял, что Гитлер всерьёз принял информацию, полученную от Штирлица и этого сумасшедшего Шмидта, про будущее. Значит с Россией надо будет решать вопрос как-то по-другому.

Глава 21. Москва никогда не спит.

20 сентября 1939 года, 23 часа 15 минут. Кабинет товарища Сталина. Доклад полковника Антонова о событиях почти прошедших суток.

– Так вы говорите, товарищ полковник, немцы расположились, примерно по линии Керзона и начали там окапываться, строить блиндажи, устраивать блок-посты на дорогах и дальше не идут?

– Так точно, товарищ Сталин. Кое-где они немного не дошли до линии, кое-где слегка перешли её, в пределах 500-1000 метров туда-сюда, в зависимость от того, где удобнее располагать оборонительные позиции.

– Грамотные ребята. А поляки? Что они?

– Они бегут из зоны, которая переходит под наш контроль в зону немецкой администрации. Те пропускают, если только не евреи. Евреи сами не идут к немцам. Наши предупреждения сработали.

– Да, западные украинцы и белорусы испугали поляков. С приходом Красной Армии едва удалось сдержать народ. Хотя некоторые эксцессы, всё-таки, произошли. Кроме справедливого народного гнева на эксплуататоров, поднялась ещё одна волна просто грабителей и мародёров. Хорошо, хоть, Жуков не растерялся – жёстко пресёк все проявления и разогнал организующиеся, было, банды «народных мстителей». Как с немцами воевать их нету, а как поляков грабить – тут как тут. Хорошо, товарищ Антонов, все текущие изменения ситуации докладывайте по телефону в любое время суток, а личный доклад за сутки, как всегда, в это время. До свидания, товарищ полковник.

Трубка телефона в руках Сталина ответила голосом Молотова:

– Слушаю вас, товарищ Сталин.

– Вячеслав Михайлович, ваше выступление по радио, две недели назад, сыграло свою роль и получило широкий отклик не только в советском народе, но и в зарубежных средствах массовой информации. Твою речь перепечатали почти все газеты, имеющие какое-либо значение в мире. Теперь, надо выступить в нашей печати. Ты, ведь знаешь, наши войска вышли на линию Керзона. Из-за того, что немцы учли ошибки реальности 2016, они смогли взять Варшаву на четырнадцатый день наступления и не все из польского правительства успели сбежать. Президент Игнаций Мосцицкий, премьер-министр Фелициан Складовский и непосредственный руководитель обороны Варшавы, генерал бригады Валериан Чума, были арестованы разведывательно-диверсионными группами немцев к 14 сентября, и организованного сопротивления и обороны Варшавы не было. Кроме того, 15 сентября 1939 года Мосцицкий и Складовский подписали акт о безоговорочной капитуляции Второй Речи Посполитой и приказ о прекращении огня. Не все, конечно, его соблюдают, но нашим войскам сопротивление почти не оказывалось. Наркомат обороны опубликовал своё заявление о вводе наших войск на территорию ограниченную линией Керзона для защиты интересов мирного западно-украинского и западно-белорусского народов. Но я думаю, товарищ Молотов, нужно дать обширную статью-заявление советского правительства об этом военно-политическом моменте. И надо не забыть, что в связи с ликвидацией польского государства перестаёт действовать Рижский договор, силой навязанный Польшей и империалистами Франции и Англии, воспользовавшимися слабостью молодой Советской Республики. Отныне статьи договора по которым Польша присоединила, так называемые Восточные Кресы к своей территории, считаются ничтожными.