Хамелеон 3

Глава 4 «Рога и копыта». Часть 2

— Вы знаете, Константин Алексеевич, я бы очень сильно желал проснуться следующим утром, а не закончить так же, как гражданин Бендер в недавно прочтённой вами книге, — выложив на крохотный прикроватный столик конверт с пятью сотнями долларов, не сильно громко, можно сказать почти шепотом, произнес Геркан. Больно уж тонкие стенки разделяли купе в вагоне поезда дальнего следования, чтобы достаточно громогласно вести не предназначенные для чужих ушей беседы. — Потому, если жажда наживы возьмет над вами верх, просто берите деньги и тихо уходите, — посмотрел он прямо в глаза вытаращившемуся на него Юрасовскому. — Что-что, а моя жизнь уж точно не стоит этих грошей, — как-то даже брезгливо махнул краском рукой в сторону наличности, словно это были не пять сотен долларов, а какая-то грязь. Он физически никак не мог начать активную часть вербовки приставленного к нему переводчика ранее по причине постоянного пребывания в окружении посторонних людей. Но, стоило им только остаться наедине, как тут же принялся отыгрывать роль демона-искусителя, что шаг за шагом подтачивает веру человека, склоняя того на свою сторону.

Из-за не прекращающегося вот уже который год спада в экономике, жизнь во Франции потихоньку замирала, командировочных и отдыхающих становилось всё меньше, не говоря уже об иностранных туристах, так что по завершении трапезы им легко и непринужденно удалось выкупить купе на ночной поезд до Парижа. Благо в спальных вагонах имелись, не только дорогущие — с отдельным санузлом, но и относительно простецкие двухместные, где одна кровать располагалась над другой. Вот второй вариант они и взяли себе, чтобы наверняка оградиться от ненужных попутчиков, которых вряд ли вышло бы избежать в тех же четырехместных купе.

— С чего вы это вдруг, Александр Никифорович? — несколько опешив от таких слов, обратился «белоэмигрант» к временному руководителю, которого знал именно под таким именем, пусть и сильно сомневался в его подлинности. Больно уж обстоятельства их знакомства не располагали зарождению доверия в этом плане. Чай не в трактире каком свели их вместе, а в советском посольстве в Мадриде.

— Да уж чрезмерно голодно вы сглотнули в жандармерии, узрев, какие средства у меня имеются с собой. Знаю я такие взгляды. Чай не первый десяток лет на этом свете живу и успел за свою жизнь повидать многое. Потому мне прекрасно известно, что человек слаб. Особенно, когда дело касается таких искушений, — мотнул Александр подбородком в сторону раскрытого конверта, откуда выглядывали краешки десяти полусотенных долларовых банкнот.

— Я бы попросил вас не высказываться о моей персоне в подобном ключе, — мигом поджал губы обидевшийся на услышанные слова Юрасовский. — Да, человек, несомненно, слаб в отношении множества искушений. Но поверьте, те из эмигрантской среды, кто не смог с ними справиться, уже, либо мертвы, либо в тюрьме, либо неплохо устроили свою жизнь за чужой счет. Лет-то с момента выезда из России прошло сколько! Все не единожды успели полностью раскрыться и показать себя истинного во всей красе. И не будь мне чужд подобный источник заработка, как кража, мы бы с вами вряд ли познакомились, — очень так обтекаемо намекнул он на тот факт, что не подался бы воевать за Испанскую республику, имейся у него на кармане нажитый не самым честным путем капитал. Да, кто бы что ни говорил о загнивании российской аристократии и дворянства, среди них имелось огромное количество тех самых достойных людей, для кого слово «честь» являлось отнюдь не пустым звуком. И даже претерпевая немалые лишения, они не шли на конфликт с собственной совестью, продолжая оставаться действительно честными людьми. На их фоне сам Александр выглядел, мягко говоря, не сильно достойным человеком, что, впрочем, нисколечко того не волновало. Ибо у каждого в этом мире был свой собственный путь. Причем честная бедность далеко не всегда являлась наиболее правильным выбором, поскольку не позволяла человеку реализовать себя в полной мере по причине власти в мире «золотого тельца». И даже СССР не смог сойти на иную колею развития, не смотря на все пропагандируемые коммунистические воззрения. Само «старое» общество банально не было готово к переходу на совершенно иной уровень взаимодействия. А уж такие меркантильные собственники, как Геркан, и подавно.

— Меня это, несомненно, радует, — не стал идти на обострение назревающего конфликта танкист, постаравшись как можно более радушно улыбнуться своему собеседнику. Все равно первый шаг с его стороны был сделан. Прикормка «закинута в водоем». А времени для последующего постепенного склонения переводчика в свои подельники еще имелось вдосталь. — Но, право слово, я предпочитаю рассматривать все возможные варианты развития тех или иных событий, отчего и обидел вас ненароком. За что прошу у вас прощения. Тем более, что деньги эти, хоть и немалые для большей части простых французов, для меня действительно являются мелочью. Отчего рисковать из-за них своей головой, не имею ни малейшего желания.

— Неужто вы самый настоящий скрытый советский миллионер? — кивнув в знак принятия высказанных подобным образом извинений, уточнил с лукавой улыбкой Юрасовский. Он еще не приступил к чтению «Золотого телёнка», но уже был в курсе общей канвы данного произведения, естественно, со слов нынешнего собеседника. Потому и сделал подобное шуточное предположение.

— Скажете тоже, миллионер, — хмыкнул в ответ на такое предположение Александр. — Нет, миллионами не ворочаю и даже проживаю в Москве во всего лишь однокомнатных апартаментах. Но долларов четыреста по нынешнему курсу в месяц имею. Это да.

— В Советском Союзе кинооператорам платят настолько большие зарплаты? — даже несколько опешил от подобной информации Константин Алексеевич, ведь для большей части европейцев привычной зарплатой являлись примерно 50 долларов в месяц, естественно, выплачиваемых в национальной валюте. И то только у тех, кто трудился в областях связанных с химией, машиностроением и металлургией, тогда как у всех прочих оплата труда была куда меньше. Впрочем, при этом он не упускал из внимания тот момент, что приставили его уж точно к не самому рядовому гражданину СССР. Но напрямую поинтересоваться, сколько платят разведчикам, никак не мог по вполне понятным причинам.

— Нет. Врать не буду. Зарплаты советских рабочих и служащих в среднем такие же, как у французов, немцев или же поляков, если пересчитывать по официальному курсу на доллары. К примеру, моя официальная зарплата долларов в семьдесят выйдет, — не стал ничего приукрашивать краском, впрочем, не указывая на тот факт, что являлся красным командиром старшего звена. — Но я в свое время весьма удачно оформил ряд лицензий на некоторые изобретенные мною механизмы, которые оказались очень востребованы советской промышленностью. И с тех лицензий мне ежемесячно приходят солидные отчисления. Потому меня можно считать исключением из правил в плане личных доходов. В общем, не богач, но вполне себе состоятельный мужчина.

— Так вы инженер? — вполне искренне удивился Юрасовский, совершенно не ожидая услышать от собеседника нечто подобное. Да и вообще, видеть перед собой действительно состоятельного советского гражданина, было для него сродни чуду. Всё же порой он почитывал различные эмигрантские газетные издания, в которых, если не через строчку, то через страницу, утверждалось, что в СССР можно быть только бедным или же очень бедным, ибо сама суть Советского Союза состояла в борьбе с богатыми и зажиточными. А тут на тебе! Именно что зажиточный «красный»! Было чему изумляться.

— По образованию — да, — тут же подтвердил сей факт Геркан, разумно умолчав, что перед словом «инженер», следовало добавить «военный». — Официально же тружусь на Московской студии кинохроники. Недавно вот, еще до первой поездки в воюющую Испанию, был кинохроникером при автопробеге по пустыне Каракум. 1200 километров по пескам! Вот уж где было жарко! — Во время прошлого турне в Европу, он успел расспросить своих сопровождающих об этом их путешествии и потому сейчас мог смело выдавать себя за них, поскольку имел определенные представления о реалиях того мероприятия. — Потому смело могу утверждать, что тот же Мадрид по сравнению с Хивой — просто райское местечко! Если бы его еще не бомбили, конечно.

— Надо же! — в очередной раз несказанно удивился Константин Алексеевич, впрочем, не до конца поверив сказанному. — И как же вас тогда э-э-э, — замялся он, подбирая наиболее корректные слова, — в нынешнюю ситуацию занесло?

— Именно потому и занесло, что инженер по образованию. И когда служил в Красной Армии, занимался обслуживанием боевой техники, так что определенное разумение имею. Ну и, конечно, оказался в нужное время в нужном месте. Вот и привлекли, так сказать, в качестве отвлекающего маневра, — пожал плечами Александр, заодно начав выстраивать свою линию защиты на случай, ежели его собеседник являлся засланным казачком. Что французы, что немцы, что Русский общевоинский союз[1], то и дело подсылали в стан республиканцев своих шпионов под личиной добровольцев, отчего с людьми из эмигрантской среды следовало быть максимально осторожным. Не избегать их. Вовсе нет. Ибо иных настолько же удобных помощников банально не имелось. Но следовало быть с ними предельно осторожным и, естественно, врать напропалую.