Хан

– Я поняла, – прохрипела я, стуча зубами и чувствуя, как слезы покатились из глаз, затмевая влажной пеленой мир вокруг.

– Ты все запомнила, мавиш?

– Да….

– Иди только по той дороге, что я сказал, потому что лишь на ней нет камер.

Я охрипла от паники и слез настолько, что не смогла даже вскрикнуть, когда Хан вдруг опустился на колени, быстро снимая с меня туфли на высоченном каблуке, осторожно подталкивая к двери, хрипло зашептав:

– Беги, мавиш! Не тяни! И будь предельно осторожна!...

Застыв на секунду, он кинулся ко мне, обхватывая руками, и прижимая к себе с такой силой, что воздух вышел из моего тела прямо в его губы, которые прижились к моим в быстром, терпком поцелуе, словно выплеснулась вся его горечь, весь испуг и жажда.

– А теперь беги! Скорее!!...

Я кинулась к дверям, оглянувшись у порога, и испуганно посмотрев в его черные глаза, в которых было столько силы и твердости, едва выдохнув:

– …а ты?...

– Я догоню тебя позже. Скорее!...

Боясь даже бросить последний взгляд на Озана, и окровавленный угол за столом, я выбежала из двери, на секунду прислушиваясь, прежде чем быстро побежала вперед по коридору, где никого не было, бесшумно ступая ногами, облаченными в чулки на мягкому ковру, остановившись и замерев у той самой лестницы, которая показалась слева, услышав как два раза резко и громко хлопнула дверь и раздался крик Хана:

– О, черт! Скорее!!! Охрана!! Где вас носит мать вашу?! Шахид ранен!! Быстрее!!!!...

Стараясь не задумываться над тем, что творил Хан, я бросилась вниз по лестнице, запахивая на себе его пиджак поверх одного лишь нижнего белья, замерев и затаившись, когда на первом этаже послышались крики и топот десятков ног.

Мое сердце стучало так громко и истерично, что казалось, что его тут же услышат пробегающие мужчины в черных костюмах, как бы я не старалась даже не дышать…не знаю, благодаря каким богам меня не заметили в темноте коридора, когда я побежала по ступенькам вниз

…и еще вниз…ступая на холодный бетонный пол, и прислушиваясь в звенящей тишине, когда двинулась быстро, но осторожно вдоль той самой желтой стены, о которой и говорил Хан.

Увидев черную тонированную машину с номером «077» я была готова разрыдаться, подбегая к ней и испуганно затормозив пятками, стирая их в кровь, когда из машины вдруг появился мужчина.

Еще один мужчина явно восточной внешности – высокий и стройный, с колкими карими глазами, темными волосами и черной щетиной на скулах, который быстро осмотрел меня с ног до головы, не дав закричать и испугаться, лишь покосился на пиджак Хана, наброшенный практически на мое голое тело, распахнув заднюю дверь машины, и снимая чехол с нижней части длинного сиденья, просто открыл его…словно крышку гроба…кивая в темное пространство:

– Быстрее забирайся и молчи. Чтобы не было слышно ни единого звука, пока я или Хан не разрешит тебе сделать это, ты поняла?...

Лишь услышав из его уст родное имя, я судорожно кивнула, забираясь в этот ящик, который оказался коротким, но довольно широким, чтобы я могла лечь, поджимая ноги и кутаясь в пиджак Хана, чтобы дышать его ароматом, стараясь успокоиться.

Я никогда не задумывалась о том, почему некоторые люди страдают клаустрофобией, пока не попала сама в замкнутое маленькое темное пространство, едва дыша и обливаясь холодным потом, где было слышно лишь истеричные удары моего рыдающего сердца и отрывистое дыхание, когда было страшно дышать слишком часто, чтобы просто хватило воздуха.

Господи, меня трясло так сильно, что было ощущение, что машина должна подрагивать, выдавая мое присутствие в ней, особенно когда послышались приглушенные быстрые шаги и кричащие голоса десятков мужчин, часть из которых вопила на турецком, а часть на понятном мне.

Я закусила губу до искр в глазах, когда послышался резкий звук открывающейся двери и запыхавшейся голос:

– Ты видел кого-нибудь на парковке?

– Нет, – недоуменно протянул голос того мужчины, что, кажется, был другом Хана.

– Ты давно тут сидишь?

– Как началась ваша вечеринка…

– ЧЕРТ!

– А что случилось? Эй, брат! Что произошло?...

– Шахида серьезно ранили! – послышался голос убегающего мужчины, – Мы ищем девчонку! Она последняя была с ним!...

– Аллах-Аллах! – шокировано протянул мужчина, который тоже очевидно был очень даже неплохим актером, если ему поверили сразу же, пока я содрогалась от дрожи, стуча зубами и глотая собственные слезы, понимая, что теперь все головорезы города будут искать меня….только бы с Ханом было все хорошо!!!

Еще пара напряженных и сводящих с ума минут, и я бы вылезла из машины, побежав на его поиски, если бы не услышала его приближающийся голос:

– Каан! Подгони машину быстрее!

Без лишних слов и вопросов двигатель заурчал и рыкнул, отчего машина сдала назад, когда послышались новые голоса, которые что-то вопили, перекрикивая друг друга и споря, и лишь голос Хана выделялся над всеми своей остротой и властью, накрывая всех, словно золотым куполом, заставляя замолчать:

– Везем его в больницу срочно!

– Ты с ума сошел! Нужно скорую вызвать и полицию!

– Так вызывай, и сиди жди их здесь, Зафар, пока твой дорогой шеф умирает, черт побери! Загружайте его и выдвигаемся!

– Да, Хан бей! Мы готовы! Выезжайте, мы последуем за вами!

Машина заходила из стороны в сторону, пока в нее загружались люди, отчего крышка надо мной прогнулась, заставляя припасть к самому дну, сдерживая рыдания и дрожь, когда я утыкалась носом в пиджак Хана, дыша только им часто-часто, и кусая мягкую ткань, чтобы не закричать.

– Каан, скорее!

– Да. Уже.

Машина тронулась с места так быстро и резко, что я проехала спиной назад, приложившись боком в острый край, отчего в глазах просто потемнело, но продолжала слышать голоса сверху, понимая, что сверху на сидении лежит умирающий Озан…прямо надо мной.

Меня кидало из стороны в сторону при каждом повороте машины, которая неслась с большим ускорением вперед, сопровождаемая воем сирен, только вряд ли это были полицейские.