Ханкерман. История татарского царства
Шрифт:
Хороша жизнь казанская, а голытьба-то в Касимове, небось, все гроши считает?
Не пришла еще весть Хайруле, что дядька Мустафа умер вскоре после отъезда племянника в Казань. Теперь в роду Беркузле старшим стал Махмуд, последний сын старого Ибрагима.
1520 год. Воспитание улана
В эту ночь не спал казак Назар, приемный сын Махмуда Беркузле, ворочался, даже временами постанывал. Сердобольная Хабиба все порывалась встать, успокоить сына, но Махмуд удержал. Раз не спит – так и должно быть. Ведь сын уже взрослый, воин, в материнской опеке и ласке больше не нуждается. Когда-то очень давно так же не спал и сам Махмуд, переживал перед своим первым смотром. Все за доспехи волновался, да за саадак.
Снова пытается встать и успокоить сына Хабиба,
Махмуд редко повышал голос на жену покойного брата Мустафы, родной жене Фариде куда больше от него доставалось. Но Пророк запрещал выделять какую-то из жен и завещал всех любить одинаково.
Завтра – большой войсковой смотр, и впервые рядом с десятником Махмудом встанет в уланский строй юный сын Назар. Пора, весной ему исполнилось четырнадцать лет, отлично держится в седле, ловко колет пикой, метко стреляет из лука. Но это не главное. Это навыки простого казака, но никак не десятника, а тем более уланского. Десятник – уже командир, десятник в бою должен думать, знать войсковые приказы, по малейшему знаку понимать волю своего сотника. Когда обстреливать врага издалека, когда наступать строем, когда рассыпаться в лаву, когда спешно отступать, заманивая врага в ловушку.
Много времени посвятил Махмуд обучению сына воинскому искусству. Сколько раз выезжали они вдвоем в поле и мчались вместе во весь опор, изображая атаку казачьей лавы, и внезапно разворачивали коней по команде «отступление». Учил Махмуд Назара как лучше использовать неровности, как организовать атаку с пригорка или устроить засаду в малой рощице.
Труднее всего получалось с водой. Назар откровенно боялся Оки с ее стремительным течением, и когда Махмуд впервые повел лошадей не к броду, а к стремнине, побелел как снег. Боялся до дрожи, а в воду пошел. Хорошо, что вовремя заметил это Махмуд, остановился. Учил плавать Назара сначала на прудах, затем в мелких речках. И только потом на окских бродах и далее – на глубине. И теперь не боится речной стремнины казак Назар, любую речку запросто переплывет, держась за конскую гриву. Главное – держаться крепко, а лошадь из любой стремнины выплывет.
В одной из утренних поездок в поля, когда кобылы уже устали повторять обманные маневры, которым отец обучал сына, Махмуд преподал Назару урок власти:
– Главное для десятника – уважение бойцов. Сын бека или мурзы, тот по происхождению своему уважаем, за ним вся сила рода. Ослушайся такого, и поразит тебя гнев его отца! И отведаешь плетей его нукеров. И не то беда, что месяц после этого на спине спать не сможешь, просто к поротому никакого уважения. Если ты простого происхождения, то можешь только заслужить, завоевать уважение. Это здесь, в стане простые казаки тебе добрые соседи и братья. С ними и пошутить можно и побраниться. А в походе ты в десятке своем глава, твое слово закон! За доблесть похвали, за провинность наказывай без пощады. На войне цена даже самой малой провинности – жизнь или того хуже – позор!
Тем же вечером передали Махмуду, как Назар двух казаков на дальнем пастбище отхлестал плеткой за то, что они отару пасли, да и задремали в тенечке, чуть было овцы не разбрелись. И ведь казаки те и слова против сына хозяина не сказали. Молча все стерпели.
– Еще помни, кому ты служишь и под чьим знаменем ходишь, – учил сына Махмуд. – Мы, Беркузле, пришли из большой степи, и Касимовское ханство стало нашим домом. Оно проявило к нам великодушие, значит, мы должны хранить ему верность. Доблесть твоя ничто, если она не служит чему-то великому. Помни о славных предках и их победах. Дед твой, мой отец Ибрагим стал служить хану Касиму через год после того, как хан утвердился на этой земле. И воевал отчаянно и притом много лет… А когда-то и о нас с тобой станут вспоминать как о тех, чьими подвигами укреплялось ханство.
Назар потом весь вечер тихо сидел у костра и изредка задавал вопросы: как начиналось царство, каким был дед Ибрагим Беркузле?..
О воинской добыче Махмуд тоже рассказывал – о том, как привез их предок Ибрагим из похода на Сарай великую добычу, с которой их род и поднялся. Подробно объяснил, сколько с походной добычи простому казаку положено, а сколько десятнику, какую долю карача заберет, а какая пойдет в казну салтана. И какую добычу брать лучше.
Однажды позвал с собой Назара в лесную деревню,
якобы купить у эрзи пушнины на воротники. Едут по деревне меж землянок к избе старосты, и Махмуд показывает потихоньку на лабазы, что на столбах устроены. Подмигивает, там у эрзи самое ценное. Меха в связках да мед в кадках. И мука в мешках. Муку эрзя пуще мехов берегут, потому как покупная. Так что, если деревню грабить – первым делом надо лезть в лабазы. В самих землянках у эрзи ценного мало. Если и есть у кого серебро, так они, хитрецы, его с собой не носят и в сундуках не хранят, зарывают в землю поблизости. И хоть огнем пытай – не скажут где. Хотя попробовать расспросить стоит!Запомнил сынок науку. Прошлой осенью как-то не пришел ночью спать в юрту. А поутру явился с мешком просяной муки и двумя связками куниц. Оказалось, устроил с дюжиной таких же парней набег на селище в соседних мокшанских лесах. Отец, конечно, поругал сына за самовольную отлучку, но больше для порядка.
Улыбнулся тогда Махмуд: учится Назар, взрослеет потихоньку. Сам учится и учится учить. Не раз замечал Махмуд, как возится Назар с младшим братом Бахтияром: вроде играет, а попутно наставляет потихоньку, как из лука стрелять, как в седле держаться, как со сверстниками себя вести. Давно уже не делает разницы Махмуд меж Назаром и Бахтияром. Пусть Бахтияр его сын, а Назар сын жены, все они Беркузле.
Вот как бывает у татар: Назар побывал сыном трех отцов.
А вот второй сын Захира Ахмед, хоть и по роду Беркузле, а казак скверный. Сколько Махмуд ни бился – не его это. Не любит Ахмед по полям гнать верхом во весь опор, не любит рубить саблей бурьян, не хочет из лука стрелять. Все больше с женщинами дома, бабка Фатима учит его грамоте. Прокормит ли его грамота? Кто знает?
Махнул рукой Махмуд, пусть учится, глядишь, муллой станет.
И вот исполнилось Назару четырнадцать, решил Махмуд, что сын постиг воинскую науку и может теперь вместе с войском ходить в походы. Все, что когда-то отец Мустафа ему рассказал, все, чему научил, постарался Махмуд передать Назару. Если усвоил, быть ему славным уланом. А там и о женитьбе подумать можно.
Еще не пропели первые петухи, а Назар уже на ногах. Очень старательно умылся, надел новый, тщательно подогнанный по росту кожаный тягиляй с пластинчатой броней на плечах и груди. Еще раз протер тряпицей шлем и щит с пятью круглыми «пупырями», смазал маслом кожу саадака, чтобы блестела. И во время утреннего намаза молился усердней обычного.
К полудню касимовское войско собралось на большом лугу за окской переправой. Во главе сотен – карачи. Сами в кованых доспехах, окружены верными нукерами. Ревниво смотрят на воинов из других родов. Впрочем, все снаряжены примерно одинаково.
Тут же сеитов полк, во главе сам касимовский мулла в зеленом тюрбане. Сотники и десятники в полку все из сеитов, потомков пророка Мухаммеда. И не знают эти воины в бою ни страха, ни жалости к врагам. При них передвижная мечеть белого войлока с михрабом.
Целая тьма воинов собралась на окском берегу, не хватает только уланской сотни. Уланы сопровождают салтана прямо от ворот дворца, поэтому здесь, у ворот, его и ждут.
Оглядывается на сына десятник Махмуд, а Назар-то лицом опять белее снега, как тогда, перед речной переправой. Волнуется! Улыбнулся Махмуд, ободрил сына веселым словом, на десяток свой прикрикнул, чтобы подравнялись. И вовремя – загремел за открывающимися воротами походный барабан, первым выехал уланский сотник Алп-Азей-Мурза, а впереди него в седле царевич Джан-Али в блестящей кирасе и шлеме с перьями. Ему всего пять лет, совсем дитя, а вид бравый. И чувствуется, царевичу все происходящее нравится.
Первым делом Алп-Азей-Мурза с царевичем к уланским полусотникам подъехал, принял их приветствие. Джан-Али бывалым воинам улыбнулся, ручкой помахал. Далее двинулся сотник по десяткам. Около каждого остановится, слово доброе десятнику скажет.
И вот приблизился сотник к Махмуду, улыбнулся:
– Что за юного воина вижу рядом с тобой, отважный десятник Махмуд?
– Приветствую тебя, сотник! Приветствую тебя, салтан Джан-Али. Многих лет тебе и твоему семейству! Вот Назар, сын моего брата Захира, павшего в бою. Теперь Назар мой сын! Весной исполнилось ему четырнадцать лет. Хочет служить тебе так же верно, как его отец, как дед Ибрагим, что служили великим ханкерманским царям со времен Касима.