Хаосовершенство
Шрифт:
Довольный собой Ксу продолжал что-то рассказывать, но генерал не слушал. Уставился на черный крестик, улыбался и молчал.
Решение принято. Надо идти.
Анклав: Москва
Территория: Болото
Бунт, бессмысленный, беспощадный
Тщательного расследования событий, которые привели к Большим Июльским Беспорядкам, никто не проводил. Одни говорили, что первыми пальбу открыли тритоны, наконец-то решившиеся наплевать на запрет Мертвого и атаковать зону Мутабор. Другие обвиняли Аравию, попытавшуюся воспользоваться
Расследование не проводилось, а потому лишь немногие знали о том, что запалившей Анклав спичкой стал обыкновенный фургон «Рено Арба», попавший около восьми утра в аварию на Новом Арбате.
Небольшой мобиль, на кузове которого красовалась полустертая надпись «Федеральная курьерская служба Ибрагима Каныгина», заторопился, съезжая со второго уровня Смоленского бульвара, и бодро протаранил блестящий бок недешевого «БМВ», полусонный владелец которого возвращался из казино. Через мгновение к задним бамперам мобилей присоединились еще два участника происшествия. «БМВ» получил привет от юркого, как полевая мышь, «Опеля Херсон», а в несчастную «Арбу» мощно вошла муниципальная «поливалка», буквально снеся заднюю стенку пластикового фургона.
Визг тормозов, яростные гудки и громкий мат – ни одна из традиционных деталей дорожного происшествия не была забыта. Но когда возмущенные страдальцы выбрались из покореженных мобилей, они с удивлением увидели лишь спины водителя и пассажира «Арбы», которые поспешили раствориться в заполонившей тротуар толпе. Это наблюдение вызвало второй поток брани, а еще через пару мгновений водитель «поливалки» сделал потрясающее открытие. Исследуя повреждения, он почувствовал отдаленно знакомый запах, макнул палец в лужу, что натекла на дно фургона, понюхал, попробовал на язык и удивленно воскликнул:
– «Синдин»!
– Эй, метелка, «синдин» есть?
Пэт, которая только-только припарковала «Судзуки» у тротуара и успела лишь снять шлем, удивленно посмотрела на окликнувших ее лоботрясов мелкобандитского вида: широкие штаны, цветастые рубахи и черные куртки «под кожу», не скрывающие кобуры с «дыроделами». Незнакомых лоботрясов, явно прибредших из другого района Болота.
– Не торгую.
– А выглядишь, словно торгуешь.
– И «табуретка» у тебя крутая. Папаша подарил?
– Скорее папик.
Гопники заржали, не спуская заинтересованных взглядов со стройной фигурки Патриции.
– Клевый прикид, метелка!
– Не хочешь торговать «синдином», продай чего-нибудь еще!
– У нас есть деньги.
– Тебе хватит.
«Странно, очень странно».
Обыкновенно шпана вела себя на Сретенке гораздо тише. Даже самые отмороженные представители уличных забияк знали, что в этом районе селятся люди «с положением», хоть и обитающие на Болоте, но предпочитающие жить спокойно и платящие СБА за охрану. Однако сейчас безов поблизости не наблюдалось. Да и привычной толкотни тоже – по опустевшей улице спешили по делам лишь редкие прохожие.
– Так что, нужны тебе наши деньги?
«Беспорядки!» – сообразила Пэт.
Еще в Шарике она прочитала о бузе на юге Болота. Пока ехала, коммуникатор не включала, все-таки мотоцикл, а не машина, и, похоже, пропустила пару горячих новостей.
– Это твой дом? Пригласишь?
Один из гопников шагнул вперед, оказавшись между девушкой и дверью в особняк.
– Крутая хата.
– Тоже папик подарил?
– Хочешь с ним познакомиться? – холодно поинтересовалась Пэт.
– А ты нас не пугай.
– Сегодня никому не страшно.
«Точно – беспорядки!»
Драться с гопотой Патриция
не хотела, считала ниже своего достоинства. На ее счастье, из-за угла выехал патрульный пикап СБА.– Увидимся, метелка, – пообещал решительный уголовник.
– Все в порядке?
– Все нормально, офицер, – кивнула девушка, наблюдая за удаляющимися гопниками. – Вы приехали вовремя.
И вернулась в седло мотоцикла, решив переставить «Судзуки» во внутренний двор особняка.
– Ма-ашина? – Олово кивнул на живописно раскиданные по подвалу останки «Ламборджини».
– Sensu stricto [8] это железяки и куски кузова, – поправил его Таратута. – Рус удалил все коды, так что никто и никогда не догадается, что она была дублем автомобиля Пэт.
– Двига-атель?
– А вот его мы разнесли в клочья.
«Ламборджини» работала на новой энергии и служила Русу образцом, демонстрировала, с чем придется столкнуться на Станции.
– Штука-а?
Олово понятия не имел, как правильно называется самый секретный блок двигателя «Ламборджини», а потому использовал традиционное для находящихся в затруднении мужчин обозначение.
8
В прямом (буквальном) смысле (лат.).
– В чемодане.
Таратута ткнул пальцем в большой металлический кейс, на который Олово незамедлительно уселся – с этого момента он нес за «штуку» полную ответственность.
– Quia nominor leo [9] , – улыбнулся Филя.
– Теперь все? – осведомился Лакри.
Олово молча кивнул.
– Ребята заканчивают сборы. Минут через двадцать можем ехать.
– Тебе грустно?
Неожиданный вопрос Таратуты заставил Руса запнуться.
– Почему ты спросил?
9
Ибо зовусь я львом (лат.).
– Ты три раза пытался запустить рабочую станцию.
– Ах, это…
Инженер криво усмехнулся.
Суперкомпьютер, прятавшийся под брюхом бюро, разобрали, рабочие станции умерли, превратились в безмозглые пустышки, но Рус машинально пытался вернуться к любимому делу. И отрицать охватившие его чувства было бы глупо.
– Я все это построил. – Лакри тоскливо оглядел подвал.
А перед внутренним взором вставали другие ангары, боксы, инструменты, стенды, станки, рабочие станции, кучи промасленных тряпок, валяющиеся под ногами детали и запах… ни с чем не сравнимый запах мастерской. Бюро было мечтой Руса, в него он вложил душу и теперь покидал.
– Ты вернешься, – пообещал Филя.
– Уверен?
– Если не сюда, то к работе – точно. У тебя обязательно будет еще одно бюро, твое собственное бюро. Multum sibi adicit virtus lacessita [10] .
– Начинать все заново?
– Ты не настолько старый, чтобы кряхтеть этот вопрос таким тоном. К тому же тебе не придется начинать с нуля, тебе помогут.
Лакри знал, что это не пустые слова. Он уже понял, что для своих Грязнов сделает все, а он, Рус, уже «свой». Другое дело, что в эту мастерскую он вложил частичку души, поскольку не собирался никуда уезжать.
10
Добродетель возрастает, если ее подвергают испытаниям (лат.).