Хаоспатрон
Шрифт:
И то, что ни контрразведка, ни спецназ пока не сильно стремились попасть в точку, где должны будут развернуться главные события, Кулемина не смущало. Он отлично понимал, что контрразведку притормаживают внедренные в нее агенты Отступника, а спецназ на пушкинской развязке и вовсе мог быть липовым. Но до полной остановки затормозить контрразведку не могли никакие саботажники, поэтому генерал и не волновался. Он был уверен, что в нужный момент все обязательно сойдутся в точке сбора.
Ведь в целом дирижировал всем этим оркестром только один человек. Нет, не он, хотя Кулемину и хотелось бы потешить гордыню и оказаться на месте этого великого кукловода. Но это был не генерал. Разводящим в этой ситуации выступал… один из Арбитров. И это был вовсе
«Была дюжина Арбитров, осталось пять, – вспомнились Кулемину слова агента. – Отступник, конечно, молодец, пока побеждает. До сих пор оказать Отступнику серьезное сопротивление удавалось лишь Хранителю. Но Отступник все равно не прав. Он слишком рискует. А что, если однажды – например, сегодня! – удача ему изменит? Вот то-то. Отступник убивает Арбитров, которые подворачиваются под руку, в то время когда ему следует сконцентрироваться и вычислить, а затем уничтожить лишь одного из них, самого прозорливого, дальновидного и потому опасного. Вот тогда Арбитраж и рухнет. Но Отступник убежден, что главный мозговой центр Арбитража – это Шато Диаман, поэтому он и стремится проникнуть в хранилище и уничтожить главного, как ему кажется, врага.
Вот почему для меня лично не имеет значения, кто победит в схватке. Я в любом случае сделаю то, до чего не додумался этот чокнутый мститель. Я уничтожу самого опасного Арбитра, а значит, и Арбитраж. Без мозгового центра эта организация превратится в обойму без оружия, в хаоспатрон – сверх всякой меры эффективный, но бесполезный, поскольку им некому будет выстрелить. То есть я раз и навсегда решу проблему с Шато. Без Арбитража он не сможет вмешиваться в жизнь нашего мира, Отступник останется не у дел, а я лично обрету свободу от темного прошлого. Более удобного момента не представится, это точно.
Надо лишь убедиться, что пресловутый опасный Арбитр – это именно тот, о ком я думаю, а не кто-то другой из пяти живых пока членов Арбитража. Как в этом убедиться? Очень просто. Он сам себя выдаст, когда наступит развязка противостояния Хранителя и Отступника. Вернее – она сама себя выдаст! Знал бы Отступник, кто в действительности его заложница и насколько он близок к окончательному решению всех вопросов! Но я ему этого не подскажу. Зачем отдавать свои козыри Отступнику? Жирно будет».
Кампучия (Камбоджа), 29 февраля 1984 года
Далеко уйти вдоль границы тумана не удалось. Минут через пять, за которые разведчики прошли от силы сотню метров, снова прозвучали выстрелы, на этот раз вполне отчетливые, и над головами у бойцов даже вжикнули несколько пуль. Группа тут же залегла между кочками. Накопленный за время пути по нехорошим местечкам опыт пригодился. Бойцы быстро расползлись в стороны и затаились. Жаль, автомат имелся только у Люси, поэтому лишь ее местоположение могло назваться позицией. Все остальные были вынуждены просто укрыться в складках местности и наблюдать за происходящим.
Поначалу наблюдение затруднял туман. Морпехи видели в узком пространстве между кочками и нижним слоем тумана чьи-то ноги, Лунев и Купер сумели рассмотреть серый бок «вертушки», но особой информации из увиденного они не почерпнули. Ну, ноги, какое-то движение, Андрей услышал еще и чавканье ботинок в болотной жиже, и что с того? Понять, что происходит, не получалось. Только когда туман вдруг разорвался, как все та же бумага, разведчики смогли увидеть картину почти целиком.
«Вертушка» действительно имелась, но не привычный «Ми-8», а такой же, как «чарлик», американский «Ирокез». Сидела эта машина в болоте на брюхе, понуро свесив лопасти почти до кочек, а экипаж и пассажиры топтались вокруг нее, пытаясь вытащить из салона обмякших товарищей. Андрей насчитал пятерых в американской полевой униформе плюс увидел одного пилота в сером комбинезоне. Трое были вроде
бы в норме, остальные безвольно висели у них на руках. Парень в форме пилота не просто висел, но еще истекал кровью. Она сочилась из множества мелких порезов на лице и шее, заливая комбинезон на груди и животе.– Без оружия, – шепнул наблюдательный Купер.
– Тихо ты, – приказал Прохоров.
Лунев был согласен с сержантом. Лучше было помолчать.
– Это янки, которые за нами летели… – все-таки снова шепнул Купер. – «Роджеры»!
Андрей догадался об этом и без комментариев Бондаренко.
– Туман заходит… – в третий раз нарушил маскировку Купер.
Лунев перевел взгляд на мутную завесу. Ее части слева и справа от просвета медленно начали двигаться к самому краю болота, будто бы намереваясь взять морпехов в клещи. Как только туман прорвался еще сильнее, сквозь дыру в белой завесе матросы увидели участок болота справа от «вертушки», и всем сразу же стало ясно, кто разоружил американцев. Вернее – что их разоружило.
В пяти шагах от «вертушки» стояли, едва заметно покачиваясь, но не двигаясь с места, десять или двенадцать непонятных полупрозрачных, люминесцирующих существ, вроде бы похожих на людей, но одновременно напоминающих ледяные скульптуры, подсвеченные снизу бледно-зелеными лампами.
Справа от Андрея едва слышно заскулил и начал шевелиться Гаврилов. Лунев ухватил попятившегося матроса за ворот и прижал к земле. Получилось, ткнул, как щенка лицом в грязь, но сейчас Луневу было не до сантиментов. Как получилось, так и получилось, извинения позже. Важно было не выдать своего присутствия. Хотя, если туман начал окружать, скорее всего присутствие морпехов стало секретом полишинеля.
Между тем загадочные полупрозрачные существа пока смотрели только на янки. Особенно их интересовал вертолетчик. Парень явно собирался отдать Богу душу, а полупрозрачным существам тело. Эта мысль пришла Андрею в голову, когда он увидел, что пилот забился в конвульсиях, и существа тут же перестали колебаться, как былинки на ветру, и сделали по нескольку шагов вперед.
Агония человека длилась недолго. Спустя минуту он затих, один из полупрозрачных наклонился к нему, взял умершего за подбородок и открыл ему рот. Оцепеневшие янки даже не пытались как-то помешать. Хотя что они могли сделать? Существо нависло над трупом и тоже раскрыло подобие рта. Из этого подобия выпала и повисла на длинной медленно растягивающейся ниточке слюны большая капля слизи, светящейся так же, как само существо. Размером капля была с яйцо, поэтому полупрозрачный нажал посильнее и отвел нижнюю челюсть умершего едва ли не до груди. Луневу, с его сверхчутким слухом, даже показалось, что он слышит, как хрустят, ломаясь, кости нижней челюсти трупа и трещит, разрываясь, кожа. Светящаяся капля исчезла во рту погибшего, полупрозрачный выпрямился и сделал шаг назад.
Примерно минуту длилась немая сцена, а дальше… одежда и кожа пилота сделались одинаково серыми и плотными, затем тело вертолетчика покрылось трещинами, как глиняный горшок, и сквозь эти трещины пробился свет того же оттенка, что исходил от полупрозрачных существ. Вскоре серая треснувшая оболочка рассыпалась с керамическим звоном, и янки превратился в наглядное пособие для изучения мышц, которое, впрочем, медленно, но верно превращалось в тело полупрозрачного светящегося существа. Еще какое-то время спустя трансформация завершилась, и бывший янки, а теперь светящийся полупрозрачный мертвяк поднялся на ноги.
Все его движения были замедленными, но вполне человеческими, правильными. Одно отличие – поднявшись в полный рост, он замер и начал покачиваться так же, как его новые друзья. Люди так не делали. Разве что в глубоком трансе.
– О-фи-геть! – шепотом заявил Купер. – Я уже устал бояться, но это… все равно страшно!
– Там лешие, тут кикиморы болотные, – Прохоров опять сплюнул зеленью. – Не нравится мне это место.
– Четко сформулировал, – Купер указал на «вертушку». – Как думаете, чем эту «вертушку» сбили? Вихрями?