Хасидские рассказы

Учитель был из лжеученых, занимающихся Словом Божьим не во имя Господне, а лишь стремясь возвеличить и прославить свое имя. Он свел также Хананию с пути истины. Изощряя его ум лишь казуистикой да софистикой, учитель развивал в нем умение все опровергать и посеял в душе Ханании горькие семена суетной гордыни. И Ханания быстро постиг это искусство! Ибо такие занятия лишь искусство, а не наука. Не это заключалось в словах Божьих, раздавшихся на горе Синай. Но люди этого не понимали, а лишь больше все расхваливали Хананию. А мать — что знает глупая еврейка? — все больше им восторгалась…

Через некоторое время Ханания заявил матери, что больше не нуждается в учителях. Та в восторге.

И Ханания продолжал уже самостоятельно идти по ложному пути. Заводил споры с юношами из семинарии и другими учеными, легко одолевал их, унижал, представлял неучами. Дело наконец дошло до рош-иешиво. Тот счел это детской шалостью и заметил, что это первые проявления гения… Он лишь велел передать от его имени матери Ханании, чтоб она слегка наказала сына.

— Мать, — говорит, — имеет право…

Но та лишь расцеловала сына и даже поднесла ему ценный подарок в награду за успехи…

Ханания, видя, что все им довольны, становится еще более дерзким. Бегает по синагогам и молельням и там показывает свое искусство. Завидит ученого за книгой, подойдет и задаст ему вопрос по поводу изучаемого им текста. Выслушав ответ, в момент разбивает его. Пока тот, читающий, не растеряется совершенно, и Ханания тогда показывает всему народу, что ученый и представления не имеет о Талмуде…

Иногда ученик семинарии произносит речь, или ученый держит слово перед собравшимся народом — не успеют они окончить, как Ханания взбирается на кафедру и разбивает оратора в пух и прах, кромсает речь на кусочки, рвет ее точно паутину, всех изобличает в неведении…

Снова жалуются рош-иешиво. Тот велит передать матери, что юношу следует выпороть…

Но мать, гордая успехами сына, лишь больше ласкает и балует его.

И Ханания продолжает свое. Рош-иешиво, узнав о бездействии матери, говорит, что он к сожалению боится сам наказать юношу, ибо тот настолько преуспел в науках, что лишь мать имеет право оскорблять его. Однако, ввиду ослепленности и непослушности матери рош-иешиво велел позвать Хананию к себе. Ханания гордо вошел и стал дерзко возражать на замечания рош-иешиво, опровергать его доводы, показывать свое умение… Рош-иешиво, отличавшийся скромностью, не обрывая его и не сердясь, лишь заметил:

— Послушай, Ханания! Все твое знание сводится к умению разрушать, уничтожать чужие доводы и мысли. Следовательно, ты всей науки еще не постиг… Ибо премудрость Божия заключает в себе и отрицания и утверждения, ты же усвоил лишь одно отрицание… Второй половины ты не постиг. Попытайся, например, что-либо утверждать, скажи нечто свое положительное…

Ханания молчит. Нет у него этой способности. Его сила в разрушении, а не в созидании… Стал он оправдываться:

— Этого мой учитель мне не преподал!

Тогда рош-иешиво сказал:

— Твой учитель, Ханания, скончался и горит теперь в адском пламени, даже заслуги в науке не избавили его от мук геенны… Он будет страдать, пока ты, Ханания, не исправишься и не вырвешь из своего сердца посеянное им зло…

— Сжалься, Ханания, над собою и над учителем твоим, займись наукой во славу Божию.

Ханания побежал на кладбище спросить, действительно ли умер его учитель и когда. Ему ответили, что того лишь вчера схоронили, и указали на могилу; Ханания, подошедши, увидел, что могильный холм за ночь зарос крапивой и терниями… Понял Ханания это знамение и решил исправиться.

Но видно, ему не судьба была…

В то время в Иерусалиме проживал мясник. Раввинский суд, подозревая его в продаже евреям не разрешенного к употреблению мяса, приставил для наблюдения за лавкой некоего ученого. Наблюдатель верой и правдой исполнял свою обязанность, что было не по душе мяснику. Однажды, будучи в сердцах, мясник пустил в ученого топором и рассек ему голову. Лишь по счастливой случайности удалось спасти наблюдателя от смерти. В наказание раввинский суд воспретил евреям покупать мясо в этой лавке… Мясник из мести стал писать правительству ложные доносы на раввинский суд. Судей схватили, бросили в тюрьму, а потом присудили к плетям и изгнанию… Мясник же живет безнаказанно. Народ одним тем доволен, что злой человек успокоился и больше не мстит. Закрыв лавку, мясник занялся ростовщичеством; скуп он был всегда. Над собственным грошом человек не властен: не ест, не пьет, ходит оборванцем. Платье на нем в куски разваливается, но и такое платье он нищему не подарит; авось, продаст ветошнику за медный грош. Завел собак, чтобы нищему и хода не было в его дом…

Сыновей у него не было, а лишь одна-единственная дочь, Хана. Его жена, праведная и благочестивая еврейка, заметив злой нрав мужа, молила Господа закрыть ее чрево и не дать ей сыновей, ибо сыновья обыкновенно походят по характеру и наклонностям на отца; исправить же мужа ей было не по силам. Она терпела в тишине и молчании, а когда терпения не хватило, — муж ее бил и истязал — слегла и почила в мире. Перед кончиной она упросила родных схоронить ее за свой счет, чтобы муж даже места успокоения ее не знал.

Остался богач вдовцом. Кто же выдаст за него свою дочь?!.

Живет с дочерью, девицей Ханой. Дочь свою он страшно любил, берег пуще ока и ничего для нее не пожалел бы, хотя деньги больше души своей любил.

Но дочь не желала пользоваться его богатствами. Мать заповедала ей ничего не брать у отца, кроме хлеба с водой… Платьев дорогих не хочет она. Зачем они ей, когда она на улицу не показывается! Не желает слышать, как: хулят и проклинают отца…

Чем меньше дочь желала пользоваться его достатком, тем больше охоты, однако, являлось у отца жертвовать ради нее.

Решил он, что от одного его дочь наверное не откажется, — от ученого жениха.

И едва девушка вошла в лета, отец стал искать для нее жениха — всему свету на диво. Обещая сватам груды золота, велит им искать, сам также ходит по семинариям иерусалимским. Ищет, ищет и найти не может. Никто, не желает породниться с подлецом; про качества невесты ведь людям неведомо.

Зло разбирает богача. Тем больше он вскипел, когда какой-то сват посоветовал ему, оставив тщетные надежды, выдать дочь за простака. Сват дерзнул даже предложить жениха: молодого, честного плотника — соседа, который, полюбив девушку, не прочь взять ее без приданого. Богач так разозлился, что бедный сват еле ноги унес.

Пришло тогда богачу на ум послать двух сватов поученее в далекие края. Отыскав двух ученых, бедных людей, дал им денег на двухлетнее путешествие, взял на себя содержание их семейств и послал их в отдаленные места, куда дурная слава о нем еще не дошла, разыскать ему зятя ученого.

Те согласились. Обошли всю Святую Землю вдоль и поперек — и все напрасно.

Вещь понятная: посланцы говорили про приданое, про платье да подарки, а о тесте не поминали. Вопросы о нем обходили молчанием: лгать не хотя. Люди догадывались, где собака зарыта, и отказывали…